"Никто меня не вызывает , и никуда я не являюсь", -- перебил меня Феликс .
"Почему ты так говоришь, голубчик ?" -- спросил я с ласковой укоризной.
"Потому, -- отвeтил Феликс , -- что нехорошо с вашей стороны морочить бeднаго человeка. Я вам повeрил . Я думал , вы мнe предложите честную работу. Я притащился сюда издалека. У меня подметки {84} -- смотрите, в каком видe... А вмeсто работы -- -- Нeт , это мнe не подходить".
"Тут недоразумeнiе, -- сказал я мягко. -- Ничего унизительнаго или чрезмeрно тяжелаго я не предлагаю тебe. Мы заключим договор . Ты будешь получать от меня сто марок ежемeсячно. Работа, повторяю, до смeшного легкая, -- прямо дeтская, -- вот как дeти переодeваются и изображают солдат , привидeнiя, авiаторов . Подумай, вeдь ты будешь получать сто марок в мeсяц только за то, чтобы изрeдка, -- может быть раз в году, -надeть вот такой костюм , как сейчас на мнe. Давай, знаешь, вот что сдeлаем : условимся встрeтиться как -нибудь и прорепетировать какую-нибудь сценку, -- посмотрим , что' из этого выйдет ".
"Ничего о таких вещах я не слыхал , и не знаю, -- довольно грубо возразил Феликс . -- У тетки моей был сын , который паясничал на ярмарках , -- вот все, что я знаю, -- был он пьяница и развратник , и тетка моя всe глаза из -за него выплакала, пока он , слава Богу, не разбился на смерть, грохнувшись с качелей. ?ти кинематографы да цирки -- --"
Так ли все это было? Вeрно-ли слeдую моей памяти, или же, выбившись из строя, своевольно пляшет мое перо? Что-то уже слишком литературен этот наш разговор , смахивает на застeночныя бесeды в бутафорских кабаках имени Достоевскаго; еще немного, и появится "сударь", даже в квадратe: "сударь-с ", -- знакомый взволнованный говорок : "и уже непремeнно, непремeнно...", а там и весь мистическiй гарнир нашего отечественнаго Пинкертона. {85} Меня даже нeкоторым образом мучит , то-есть даже не мучит , а совсeм , совсeм сбивает с толку и, пожалуй, губит меня мысль, что я как то слишком понадeялся на свое перо... Узнаете тон этой фразы? Вот именно. И еще мнe кажется, что разговор -то наш помню превосходно, со всeми его оттeнками, и всю его подноготную (вот опять, -любимое словцо нашего спецiалиста по душевным лихорадкам и аберрацiям человeческаго достоинства, -- "подноготная" и еще, пожалуй, курсивом ). Да, помню этот разговор , но передать его в точности не могу, что-то мeшает мнe, что-то жгучее, нестерпимое, гнусное, -- от чего я не могу отвязаться, прилипло, все равно как если в потемках нарваться на мухоморную бумагу, -- и, главное, не знаешь, гдe зажигается свeт . Нeт , разговор наш был не таков , каким он изложен , -- то-есть может быть слова-то и были именно такiя (вот опять), но не удалось мнe, или не посмeл я, передать особые шумы, сопровождавшiе его, -- были какiе-то провалы и удаленiя звука, и затeм снова бормотанiе и шушуканiе, и вдруг деревянный голос , ясно выговаривающiй: "Давай, Феликс , выпьем еще пивца". Узор коричневых цвeтов на обоях , какая-то надпись, обиженно об ясняющая, что кабак не отвeчает за пропажу вещей, картонные круги, служащiе базой для пива, на одном из которых был косо начертан карандашом торопливый итог , и отдаленная стойка, подлe которой пил , свив ноги черным кренделем , окруженный дымом человeк , -- все это было комментарiями к нашей бесeдe, столь же безсмысленными, впрочем , как помeтки на полях {86} Лидиных паскудных книг . Если бы тe трое, которые сидeли у завeшеннаго пыльно-кровавой портьерой окна, далеко от нас , если бы они обернулись и на нас посмотрeли -- эти трое тихих и печальных бражников , -- то они бы увидeли: брата благополучнаго и брата-неудачника, брата, с усиками над губой и блеском на волосах , и брата бритаго, но не стриженнаго давно, с подобiем гривки на худой шеe, сидeвших друг против друга, положивших локти на стол и одинаково подперших скулы. Такими нас отражало тусклое, слегка повидимому ненормальное, зеркало, с кривизной, с безуминкой, которое вeроятно сразу бы треснуло, отразись в нем хоть одно подлинное человeческое лицо. Так мы сидeли, и я продолжал уговорчиво бормотать, -говорю я вообще с трудом , тe рeчи, которыя как будто дословно привожу, вовсе не текли так плавно, как текут онe теперь на бумагу, -- да и нельзя начертательно передать мое косноязычiе, повторенiе слов , спотыканiе, глупое положенiе придаточных предложенiй, заплутавших , потерявших матку, и всe тe лишнiе нечленораздeльные звуки, которые дают словам подпорку или лазейку. Но мысль моя работала так стройно, шла к цeли такой мeрной и твердой поступью, что впечатлeнiе, сохраненное мной от хода собственных слов , не является чeм -то путанным и сбивчивым , -- напротив . Цeль однако была еще далеко; сопротивленiе Феликса, сопротивленiе ограниченнаго и боязливаго человeка, слeдовало как -нибудь сломить. Соблазнившись изящной естественностью темы, я упустил из виду, что эта тема может ему не понравиться, отпугнуть его так же естественно, {87} как меня она привлекла. Не то, чтоб я имeл хоть малeйшее касательство к сценe, -единственный раз , когда я выступал , было лeт двадцать тому назад , ставился домашнiй спектакль в усадьбe помeщика, у котораго служил мой отец , и я должен был сказать всего нeсколько слов : "Его сiятельство велeли доложить, что сейчас будут -с ... Да вот и они сами идут ", -вмeсто чего я с каким -то тончайшим наслажденiем , ликуя и дрожа всeм тeлом , сказал так : "Его сiятельство придти не могут -с , они зарeзались бритвой", -- а между тeм любитель-актер , игравшiй князя, уже выходил , в бeлых штанах , с улыбкой на радужном от грима лицe, -- и все повисло, ход мiра был мгновенно пресeчен , и я до сих пор помню, как глубоко я вдохнул этот дивный, грозовой озон чудовищных катастроф . Но хотя я актером в узком смыслe слова никогда не был , я все же в жизни всегда носил с собой как -бы небольшой складной театр , играл не одну роль и играл отмeнно, -- и если вы думаете, что суфлер мой звался Выгода, -- есть такая славянская фамилья, -- то вы здорово ошибаетесь, -- все это не так просто, господа. В данном же случаe моя игра оказалась пустой затратой времени, -- я вдруг понял , что, продли я монолог о кинематографe, Феликс встанет и уйдет , вернув мнe десять марок , -- нeт , впрочем он не вернул бы, -- могу поручиться, -- слово "деньги", по-нeмецки такое увeсистое ("деньги" по-нeмецки золото, по-французски -- серебро, по-русски -- мeдь), произносилось им с необычайным уваженiем и даже сладострастiем . Но ушел бы он {88} непремeнно, да еще с оскорбленным видом ... По правдe сказать, я до сих пор несовсeм понимаю, почему все связанное с кинематографом и театром было ему так невыносимо противно; чуждо -- допустим , -- но противно? Постараемся это об яснить отсталостью простонародья, -- нeмецкiй мужик старомоден и стыдлив , -- пройдитесь-ка по деревнe в купальных трусиках , -- я пробовал , -- увидите, что будет : мужчины остолбенeют , женщины будут фыркать в ладошку, как горничныя в старосвeтских комедiях .
Я умолк . Феликс молчал тоже, водя пальцем по столу. Он полагал , вeроятно, что я ему предложу мeсто садовника или шоффера, и теперь был сердит и разочарован . Я подозвал лакея, расплатился. Мы опять оказались на улицe. Ночь была рeзкая, пустынная. В тучах , похожих на черный мeх , скользила яркая, плоская луна, поминутно скрываясь.
"Вот что, Феликс . Мы разговор наш не кончили. Я этого так не оставлю. У меня есть номер в гостиницe, пойдем , переночуешь у меня".
Он принял это как должное. Несмотря на свою тупость, он понимал , что нужен мнe, и что неблагоразумно было бы оборвать наши сношенiя, недоговорившись до чего-нибудь. Мы снова прошли мимо двойника мeднаго всадника. На бульварe не встрeтили ни души. В домах не было ни одного огня; если бы я замeтил хоть одно освeщенное окно, то подумал бы, что там кто-нибудь повeсился, оставив горeть лампу, настолько свeт показался бы неожиданным и противозаконным . Мы молча дошли до гостиницы. Нас впустил сомнамбул без воротничка. {89} Когда мы вошли в номер , то у меня было опять ощущенiе чего-то очень знакомаго, -- но другое занимало мои мысли. Садись. Он сeл на стул , опустив кулаки на колeни и полуоткрыв рот . Я скинул пиджак и, засунув руки в карманы штанов , бренча мелкой деньгой, принялся ходить взад и вперед по комнатe. На мнe был , между прочим , сиреневый в черную мушку галстук , который слегка взлетал , когда я поворачивался на каблукe. Нeкоторое время продолжалось молчанiе, моя ходьба, вeтерок . Внезапно Феликс , как будто убитый наповал , уронил голову, -- и стал развязывать шнурки башмаков . Я взглянул на его безпомощную шею, на грустное выраженiе шейных позвонков , и мнe сдeлалось как -то странно, что вот буду спать со своим двойником в одной комнатe, чуть ли не в одной постели, -- кровати стояли друг к дружкe вплотную. Вмeстe с тeм меня пронзила ужасная мысль, что, может быть, у него какой-нибудь тeлесный недостаток , красный крап накожной болeзни или грубая татуировка, -- я требовал от его тeла минимум сходства с моим , -- за лицо я был спокоен . "Да-да, раздeвайся", -- сказал я, продолжая шагать. Он поднял голову, держа в рукe безобразный башмак .
