пошли по торговым рядам, так и оставив Корнея стоять в восторженном онемении у прилавка.
В этот раз Надийка с Захарихой управились быстро. Девочка точно знала, где и что ей нужно купить, и они с бабушкой скорёхонько обошли торговые ряды, закупили нитки, ткань и ленточки. Деньги Корнея в этот раз Надийка не потратила, а убрала их в кармашек.
– Что же ты, ничего не купишь для себя? – спросила Захариха.
– Мне эти денежки для другого пригодятся, бабушка, – ответила девочка.
– Ну, хорошо, – подивилась Захариха, ничего больше не расспрашивая.
Они вышли с ярмарки и направились к тому месту, где стояли на лугу телеги, нашли своих соседей и вместе с ними тронулись в обратный путь.
Вешние дни скорые, что вода текучая, проплыли, и нет их. Вот и весна закончилась, и пришло в деревню лето красное. Выросла под плетнями жгучая крапива, раскинулись бархатные листья лопуха, заголубел цикорий, забелели ромашки и тысячелистник. Деревья сменили прозрачные свои нежные наряды из зелёной дымки на изумрудную густую листву, обнялись, переплелись друг с другом ветвями, раскинули узорчатый шатёр, сквозь который пробивались весёлые солнечные зайчики и прыгали по свежей траве жёлтыми мячиками, играя в салочки. Появились в лесу первые ягоды, словно порвала-порассыпала красавица по малахитовому бархату яркие рубиновые бусы, и разлетелись бусинки, раскатились, и мно-о-ого их было, так что и не счесть. Алели они под аккуратными листиками с зазубринками по краям, стоило только приподнять листочек или же самой наклониться, да заглянуть под него – а вот и ягодка там спряталась! А к сладкой ягоде и кислый щавель рядом – пожалуйте, угощайтесь, вку-у-усный… Надийка с Захарихой каждый день в лес ходили, то по травы, то по ягоды, а то и просто прогуляться. Надийка собирала в маленькую свою корзиночку разные травинки да листочки, цветы полевые, а затем, вернувшись домой, садилась за стол и принималась зарисовывать всю эту красоту, внимательно изучая каждую прожилочку, каждую чёрточку на растении. Захариха купила ей коробку карандашей и альбом, и теперь Надийка могла изобразить всё в натуральный цвет и оттенить так, как нужно, так, как она видела. Девочка радовалась и старательно занималась своим трудом.
В один из дней Захариха сказала:
– Надийка, я в лавку пойду, пойдёшь со мной?
– Пойду, бабуся! А Мария в лавке ещё работает?
– Работает, работает. А что, нужна она тебе?
– Нужна, бабуся. А она у тёти Глафиры живёт?
– У неё.
– М-м, хорошо. А к дяде Власу мы зайдём?
Захариха замерла, не зная, что и ответить внучке, улыбка сошла с её лица, и вновь некое беспокойство, какое отчего-то возникало у неё всякий раз при упоминании имени Власа, кольнуло её в сердце.
– Зайдём, коли надо тебе, – ответила она, наконец, Надийке, что выжидающе смотрела на неё.
– Надо, бабуся, очень надо. Я ему подарочек приготовила, я же его так и не отблагодарила за пяльцы-то!
– Ну, значит, заглянем в гости, только ненадолго, дела у меня.
– Хорошо!
Надийка взяла свою корзиночку, что-то положила в неё, и они пошли в лавку.
Они шли по дороге, а встречные люди здоровались с ними, и Надийка кланялась в ответ.
– Бабушка, – дёрнула она старуху за рукав, – А почему они так смотрят на меня?
– Да так, интересно им, – ответила та, – Любуются они тобой, ты ж у меня вон какая красавица растёшь.
Надийка посмотрела на неё и сказала:
– Бабушка, ты мне неправду говоришь.
– Да ладно-ладно, – отмахнулась Захариха, – Какую ещё неправду? Смотрят, да и смотрят, на то они и люди. Да и глаза им на то и дадены. Ты ж вон тоже, в лес придёшь, так и бегаешь, смотришь во все стороны, зыркаешь глазками своими.
– Твоя правда, – засмеялась Надийка.
Она тут же забыла про то, что спрашивала у бабушки про людей, и уставилась вперёд, ведь они подошли к дому Власа, что возник перед ними неожиданно быстро.
Дом был знатный. Высокий и крепкий, выглядывал он из-за такого же высокого забора, что окружал его. Резными своими наличниками и узористым, искусно вырезанным коньком на крыше Власов дом выделялся из всех деревенских домов. Украшенный тонко выточенными цветами, листьями, завитушками возвышался он словно дворец на широкой лужайке. Не успела Захариха подумать, как им попасть внутрь, ведь ворота-то, поди, заперты, как тут же отворилась калитка, и им навстречу вышел Влас.
– О-о, какие гости-то у меня! Ну, проходите, гости долгожданные!
Захариха с Надийкой перешагнули через порожек и вошли во двор.
– Ой, какой у вас дом красивый, дядя Влас! – восхищённо протянула девочка.
– Спасибо, проходите в избу, – улыбнулся хозяин.
Надийка неторопливо стала подниматься по резному крыльцу, с любопытством разглядывая каждую завитушку. Влас шёл сзади, не подгоняя девочку, не торопя, и улыбался. Захариха шла молча, но тоже исподтишка изучая всё, и дивясь искусным рукам мастера. Они вошли в избу, и Надийка замерла на пороге, с интересом оглядывая всё вокруг – внутреннее убранство избы было таким же удивительным и прекрасным, как и снаружи. Кругом висели на стенах резные деревянные полочки, стоял стол на гнутых ножках и стулья, лавка с узористой спинкой у стола. Даже посуда – молочник, кувшин, тарелки, ложки, крынки да чашечки – и та у Власа вся была с завитушками да резными ручками. Всё здесь было создано заботливыми руками хозяина.
– Ох, вот это да! – выдохнула Надийка и пошла без приглашения по комнатам.
Влас, усмехнувшись, присел на лавку, опершись на стол, кивнул Захарихе:
– Садись, бабушка. Может, чаю будешь?
– Нет, спасибо, – отказалась Захариха.
Она окинула взглядом избу, увидела подвешенные под потолком пучки трав, и спросила:
– А ты что же, Влас, и врачевать умеешь?
– Кой-чего умею, – смутившись, улыбнулся тот.
– Да не-е-ет, – протянула старуха, – Ты не кой-чего, ты многое умеешь.
Влас опять усмехнулся, пригладил свою окладистую бороду, и только хотел было что-то ответить, как из комнат показалась Надийка.
– Ну что, понравилось тебе у меня? – спросил её Влас.
– Очень! А пахнет как у вас вкусно-о-о! – протянула девочка, блаженно прикрыв глаза.
– Это травы пахнут, – ответил Влас.
– Нет, это дерево пахнет, я его ни с чем не спутаю.
– Ишь ты, приметливая какая!
– Дядя Влас, я пришла вас поблагодарить за подарок, – важно сказала Надийка.
– За какой подарок?
– Да за рамочку.
– А вдруг это не я подарил? – подмигнул Влас.
– Вы, вы! Вот у вас и на этой рамочке, что на стене висит, резьба такая же, как на моих пяльцах!
– Вот это глазастая какая! – удивился Влас, – Всё высмотрела!
– Ага, – кивнула Надийка, – А вот это вам от меня ответный подарочек.
И девочка, откинув со своей корзиночки плетёную крышечку, достала из корзины ткань, развернула её, и положила перед Власом.
Надийка развернула перед Власом ткань, и Влас, глубоко вздохнув, тяжело опустился на лавку, уперев взгляд в подарок Надийки. Не говоря ни слова, он молча смотрел на вышитую картину, которую девочка держала перед ним в разведённых в стороны руках. Захариха стояла позади Надийки и не видела, что там такое на вышивке, дома внучка тоже не показывала ей свою работу и потому старухе было любопытно и непонятно, отчего так опешил Влас. На этой картине же изображена была девушка, стоявшая вполоборота на высоком берегу реки, её длинные волосы развевались на ветру, вдалеке внизу бежала река, над которой склонились ивы, а сверху раскинулось голубое небо с облаками, котрое казалось, бежит вместе с рекой. Девушка смотрела вдаль задумчивым взглядом, и хотя стояла она вполоборота, было видно, что она очень миловидная и молодая. Влас смотрел на картину, сжав кулаки, и не отрывая глаз. Надийка оглянулась на бабушку, недоумевая, они удивлённо переглянулись, и продолжили молча стоять, глядя на него. Прошло какое-то время, Влас по-прежнему сидел в задумчивости, будто окаменел. В избе повисла тягостная тишина. Надийка снова поглядела на бабушку и тихонечко подошла к нему.
– Дядя Влас, – позвала она мужчину.
Ответа не последовало. Она подняла свою ручку и потрясла его за плечо:
– Дядя Влас…
– М-м? – будто
