на все пуговицы. Сквозь редкую бороду просвечивала белая рубаха. – В конце концов, у нас есть проверенные сведения, – сказал он, вновь поворачиваясь к сидевшему за столом доктору Аппелю и слегка пристукнув ладонью по столу.
– Что такое? – Аппель брезгливо сморщил нос.
– У нас есть сведения, что даже в стенах вашей клиники… Да, представьте себе, даже здесь. Ну, вы понимаете. Словом, они распространяли свою литературу прямо здесь, у вас под носом… Можете себе представить?
И поскольку доктор Аппель не проявил к услышанному никакого интереса, то он добавил:
– Какое кощунство!
Причем это было сказано таким тоном, как будто ему приходилось говорить то, что должен был бы говорить сам доктор Аппель, – во всяком случае, как старший среди присутствующих.
– Прямо среди больных, – повторил он еще раз, обращаясь на сей раз к Мозесу. – Среди людей, которые зачастую не могут принять правильное решение… Мне кажется, долг каждого честного человека – бороться изо всех сил за чистоту веры.
– Это Мозес, наш садовник, – сказал доктор.
– И библиотекарь, – добавил Мозес.
– И библиотекарь, – кивнул Аппель.
– Так значит, у вас есть библиотека? – спросил незнакомец, так и впившись глазами в Мозеса.
Если что-то и можно было прочитать в эту минуту на лице господина Аппеля, то, пожалуй, только одно: не очень-то ты вовремя сегодня, Мозес. Не очень. Не очень.
– Да, – сказал Мозес. – Я, кажется, не вовремя.
Доктор Аппель посмотрел на него с благодарностью:
– Я сейчас ухожу, Мозес. Если у тебя ничего срочного…
– Ничего, – заторопился Мозес. – Я только хотел спросить про листья…
– Мне кажется, это может подождать, – улыбнулся доктор.
– А вот это – не может, – решительно вмешался незнакомец. – Минутку. – Он нагнулся, достал из стоявшей рядом с ним раскрытой сумки, а затем протянул Мозесу несколько тощих брошюрок. – Вот, возьмите. Почитайте сами и дайте почитать другим.
– Другим, – повторил Мозес, рассматривая верхнюю брошюрку. «Будьте верны заветам ваших отцов» – прочитал он на обложке.
– Как говорит рав Шнеерсон, «если ты не будешь возделывать свой сад, то кто же будет делать это за тебя».
– Спасибо, – поблагодарил его Мозес и посмотрел на доктора.
– Послушайте, господин… э-э, Певзнер, – сказал д-р Аппель, предварительно взглянув на лежавшую перед ним визитку посетителя. В голосе его явно зазвучало раздражение. – Пусть, в конце концов, это решает Совет директоров. Если они примут решение, что же, тогда так тому и быть, но без их согласия я ничего сделать не могу…
Он развел руками.
В ответ господин Певзнер посмотрел на доктора с явным сожалением.
– Вы, наверное, не знаете, до какой степени они обнаглели, эти миссионеры, – он не без грусти посмотрел на доктора Аппеля. – Вот я вам сейчас расскажу…
– К сожалению, – сказал доктор Аппель, поднимаясь.
– Всего одну минуту, – сказал господин Певзнер, не покидая стул. – Такие вещи должны знать все…
– В следующий раз, – пообещал доктор, звеня ключами.
Мозес вышел в коридор и вслед за ним, вместе с доктором, вышел господин Певзнер.
– Достаточно сказать, что они рассылают «Новый Завет»!.. Вы только подумайте!
В голосе господина Певзнера прозвучал неподдельный ужас.
– А вы полагаете, – сказал доктор, пытаясь попасть ключом в замочную скважину, – вы полагаете, что стоит еврею получить по почте «Новый завет», как он немедленно побежит креститься? Или вы думаете, – продолжал он, отыскав, наконец, замочную скважину, – что стоит ему прочитать о том, как Машиаха прибили к кресту, как он тут же выбросит в помойное ведро свои филактерии?
– Уж не хотите ли вы сказать, что мы должны смотреть на это спокойно? – не без некоторого вызова спросил господин Певзнер.
– Я хочу сказать, что за всеми разъяснениями вам следует обратиться в Совет, – повторил доктор и, не прощаясь, быстро пошел по коридору.
Какое-то время Мозес и господин Певзнер молча смотрели ему вслед. Затем Мозес последовал за доктором. Он уже почти дошел до поворота, когда услышал рядом вкрадчивый голос Певзнера. Голос, сказавший:
– Могу я с вами поговорить, господин Мозес?
Господин Мозес остановился и молча посмотрел на господина Певзнера.
– Видите ли, – сказал тот, поднимая и держа перед собою сумку. – Видите ли. На самом деле это очень важно.
– Да, – согласился Мозес, что-то прикидывая в голове.– Лучше будет, если мы пойдем на улицу.
– Можете звать меня Эфраимом, – доверительно улыбнулся господин Певзнер, когда они вышли во двор. При дневном свете он выглядел совсем юным.
– А вы меня – Мозесом. Вы ведь оттуда? – И Мозес показал пальцам на каменную стену, над которой поднималась верхушка акации.
– Ну, да. Конечно.
– И как там?
– Да никак. Ничего особенного. Я подумал, что, может быть, вы можете нам помочь, господин Мозес?
– Вы про это? – Мозес кивнул на сумку.
– Здесь всего триста экземпляров, – сказал Эфраим. – Если бы вы смогли распространить их среди больных, мы были бы вам крайне признательны. Надо, чтобы люди знали правду.
– А что-нибудь кроме признательности? – спросил Мозес, поднимая сумку.
– Всемогущему надо помогать бескорыстно, – сухо ответил Эфраим.
Мозес сразу загрустил. Без особого труда на его лице можно было прочитать, что слово «бескорыстно» не относится к его любимым словам.
– Всемогущему – да, – он поставил сумку на землю.
– Ну, знаете…
– Но только Всемогущему, – заключил Мозес, намереваясь удалиться.
– Хорошо, хорошо, – сказал Эфраим. – Чего же вы хотите, господин Мозес?
Лицо его стало печально, как у человека, который в очередной раз столкнулся с несовершенством этого мира.
– Во-первых, удобрения. Удобрения и кой-какую садовую мелочь, – не задумываясь, ответил Мозес. – Ну, там – совок, грабельки, можно ручной культиватор. А главное – рулетка. Давайте-ка я вам лучше все напишу.
Он вынул из кармана блокнот, написал в нем несколько слов, после чего, вырвав страницу, протянул ее Эфраиму.
– Хорошо, – сказал Эфраим. – Хорошо. Вы понимаете, что я не могу обещать вам всего, но кое-что… – Он вздохнул и спрятал бумажку в карман. – Я приду в следующую среду. Давайте встретимся здесь в это же самое время. И не забудьте, пожалуйста, захватить с собой сумку.
– Само собой. Надеюсь, вы не забудете про рулетку.
– А вы про сумку, – настойчиво повторил Эфраим. – Только, пожалуйста, сделайте так, чтобы этот ваш доктор ничего не знал. Мне показалось, что он не совсем понимает, так сказать, всю важность…
– Конечно. А теперь пойдемте, я покажу вам короткий путь. В два раза короче… Пойдемте, пойдемте…
– Я бы мог и сам, – нерешительно сказал Эфраим, следуя за Мозесом.
Миновав мостик, они поднялись по лестнице на вторую террасу, а уж оттуда было рукой подать до выхода, – стоило только свернуть на едва приметную тропинку, уводящую в заросли разросшейся акации.
– Сюда, – сказал Мозес.
– Не лучше бы было пойти, где ходят все люди?
– А что в этом хорошего? – удивился Мозес, ступая на тропу и нагибаясь, чтобы не задеть ветви. – Тут, по крайней мере, будет в два раза короче…
– Я не тороплюсь.
– Пойдемте, пойдемте, – поторопил Мозес, вступая в заросли. – Скажите-ка мне, Эфраим, у вас, конечно, есть девушка?
– Что? – спросил Эфраим, придерживая рукой шляпу. – Девушка? Да. А что?
– Ничего. Она тоже борется с миссионерами?
– Нет, – сказал Эфраим, пригибаясь вместе
