и безучастен, как всегда. И по его лицу можно было сказать лишь, что он задумчив.
Мы гуляли. Я думала про себя: знает ли он? Если знает, почему так себя ведет? Нет, он не может знать. Иначе бы не пел на траурной кухне такие вещи, иначе бы вел себя по-другому. Иначе не предлагал мне жить вместе… Хотя… может, он так пытается поддержать меня? Хочет жить вместе, чтобы поддерживать меня? Тогда бы он не пытался требовать от меня шага, когда я не могу даже вдохнуть. Но он же этого не знает.. Он не знает, как это. И все-таки эта его песня… Такие не поют девушкам. Он не знает. Если бы знал, заговорил бы, показал бы мне, согрел бы меня. Хотя… он не умеет читать мыслей, не знает, что мне нужно и что вообще нужно людям в такой…
У меня в голове вертелись все эти мысли, а Антон что-то мне рассказывал. Мы спустились в метро. Я не хотела, чтобы он меня провожал, а он всё же зашел в поезд. Я вышла. Я не хотела его обижать, я просто хотела побыть одна. Думаю, его это задело.Ничего очень личного, Антон. Мне плохо.
Антон написал мне письмо.
“Мне очень жаль, – и стыдно, – что я так поступил, я имею ввиду – вот так уехал на твоем поезде. Может, это не самый серьезный поступок (или проступок), но лучше мне всё-таки извиниться. Надеюсь, это всё не испортило наших отношений. Ну, я хочу сказать, э, отношений. В смысле, я бы и хотел любить тебя, но, думаю, нам обоим будет лучше, если я не буду этого делать. Например, хотеть от тебя чего-нибудь, хотеть быть любимым и бла-бла-бла-всё-прочее, сама знаешь. Я считаю, дружба – это когда люди ценят, уважают и принимают такими, как есть, своих друзей. Коряво звучит, но это не важно. Я ценю тебя какой ты есть (или неправильная фраза?), и я горжусь тем, что знаю тебя. И радуюсь, когда вижу, – в смысле, мы стали редко видеться, а с тобой действительно приятно. Причем, я бы этого не объяснил, меня тянет к тебе, даже когда ты бьешь меня по щекам.
Да, извини, пожалуйста, за “я, я, я…” Как умею и какой есть, так и пишу.
Это я ктому, что я хотел бы оставаться твоим другом. Хотел было призвать: “Обращайся, если что”, но подумал, что это глупо. Ты вот обратилась, попросила поговорить. А я-то плохой утешитель. Думал, приеду, обниму, тебе будет лучше. Веришь или нет – я ни на что не надеюсь, просто хочется помочь тебе хоть как-нибудь. Тебе всегда хочется помогать, я имел ввиду – я готов едва ли не всё ради тебя сделать, проси, если надо. В следующий раз, если захочешь говорить, звони – обещаю не навязываться.
Я вообще та еще паскуда, ты сейчас в этом убедишься. Я скучал по тебе, на самом деле – и ох! Как сильно. Я очень скучал. Прошло всего сколько? – недели две, не считая вторника. Но, только не смейся, я думал: “А, не буду доставать её, раздражать лишний раз своей самоуверенностью и разной глупостью”. И потом обещал засунуть свою любовь… ну, вот пусть там и сидит. Знаешь, я ведь вошёл за тобой в вагон – не верил, что могу так раздражать. Извини еще раз. Мне очень жаль, на самом деле, что пробесил тебя. Ладно, забыли.
Я гордый, ты тоже. Хорошо – внимание! – это моё мнение. Мнение. Не категоричность. Вообще, я начинаю немного злиться. Знаешь ли, я испытываю к тебе, – и с тобой, – такую палитру чувств, что не на каждой картине втретишь. И в одном письме может столько всего уместиться – чего говорить о встречах.
Не много? Тут у нас на Севере ночь, пишу, что думаю. Хотел извиниться, но раз выпал случай написать, что думаю – так и пишу. Не хотела бы – не читала.
Что сказать – сама ведь про себя всё знаешь. Остается только собирать свидетельства со стороны. Ты с моей стороны удивляешь. Откуда такие ответы: “Ты не знаешь”, “Я не буду отвечать”?
Не говори только: “На себя-то посмотри”. Я стал отвечать на вопросы, на любые. В принципе, я, конечно, понимаю, это письмо не изменит мир в твоем лице, то есть с твоей стороны. То ли потому, что я ни разу в жизни не писал писем (серьезно!), то ли потому, что ты не собираешься ко мне прислушиваться.
Ты изменилась, во всяком случае, меняешься.
Сама знаешь, почему.
Я знаю. И ты знаешь, что я знаю.
Я, – не скажу, что много, – но был в такой же ситуации – с Максом, с Ильей, еще с одним человеком, старым другом, с родственниками, с Денисом, которого ты едва ли знаешь. И вот совет, который я вынес из общения с ними. Дело не в том, послушаешься ты его или нет, окажется он для тебя новым или не окажется, главное, что он точно будет не лишним.
“Не останавливайся!”
Такой совет. Вот только прошу – не проходи мимо, не кривись в ухмылке и не откладывай сразу со словами “Я не понимаю”. Ты умеешь понимать – и ты не ленишься понимать. Это очень важно. И не так просто, как кажется. Вроде бы всего два слова, “не останавливайся”. Расслабься.
Если тебе интересно, я тут чуть не плачу. В смысле, честно, это хороший признак. Опять же, если тебе интересно, или просто список занимательных фактов – до сих пор ни одна девушка, простите, – не выжимала из меня ни капельки. И эта деталь говорит не обо мне, она говорит о тебе. Ты особенная, и я, и все остальные, кто тебя окружают, это чувствуют. Только прошу, в письменной форме, – не останавливайся.
“Разрисованная вуаль” скоро закончится в кинотеатрах. Ты лучше всех смотришь фильмы, так или иначе, я знаю всего двух девушек, которые плачут в кинотеатрах – одна из них ты, другая – моя мать. Так что – как насчёт этих выходных? Суббота? Вечер, разумеется, чур, плачу я!
Запомни – это не вселенская мудрость имени меня, но – это не лишнее, главное запомни: не останавливайся!
Без приложения никак.
Две вещи, которые следует проситать между строк. Во-первых, по-моему, почти нет исправлений. Ты, может, мне скажешь, что я неживой и строчу, как “Word” без исправлений. Я пишу как думаю. То есть, я прокручиваю в голове разные фразы, строю предложения – но всё равно долго не думаю. Во-вторых, готов умолять тебя поверить, – здесь между строк столько мата (мата!) и моих любимых ругательств, сколько я за неделю
