Высоко в небе реактивный самолет оставляет длинный след. Солнце кружит вокруг застывшего в одной позе Эктора. Боливар с удивлением наблюдает, какое у него безмерное самообладание. Руки на коленях, слабая улыбка на губах. Есть он по-прежнему отказывается. Боливар разглядывает тело юноши. С каждым днем кожа становится все более вялой. Несомненно, мышцы разрушаются изнутри, кожа соприкасается с костями, разум пожирает тело. Он ищет признаки воли, живущей внутри. И постепенно погружается в дремоту. И снова видит во сне Эктора, юноша ему улыбается, кожа в тусклой вечерней дымке сияет, тело сотрясает дрожь, и кажется, оно начинает отделяться, раздваиваться – Боливар хочет проснуться, он не сводит с Эктора глаз, юноша определенно разрывается надвое, пытаясь освободиться от тела, – Боливар с содроганием просыпается. Он с подозрением смотрит на Эктора, но тот не двигается с места.
Маленькая зеленая черепаха бодает лодку. Боливар выдергивает ее из воды и аккуратно сливает кровь в чашку. Нарезает на куски внутренние органы, печень дрожит в его руке.
Правда, ты бы поел, говорит он.
Оборачивается и видит, что Эктор плачет, уткнувшись лицом в сгиб локтя.
Эктор поднимает глаза, и Боливар отворачивается.
Какая жалость, Боливар, говорит юноша, что мы встретились в конце жизни.
Боливар разворачивается.
Эй, ты, хватит этих безумных речей, ладно?
Стирает с губ остатки печени, кладет окровавленную руку Эктору на плечо.
Мы с тобой не какие-нибудь старики. У нас впереди целая жизнь.
Я хотел быть таким, как ты, Боливар. Надеялся, что стану таким. Пытался тебе подражать. Как ты ходишь по лодке. Как машешь руками. Как думаешь. Ты хорош какой есть. Но я не могу стать таким. Я не могу себя изменить.
Послушай, не время сдаваться. Где твоя вера?
Эктор медленно поднимает голову и смотрит на Боливара, волосы занавешивают лицо, но Боливар видит, как влажные пожелтевшие глаза суровеют, а губы кривятся в усмешке.
Все, что у меня есть, – это моя вера.
Боливар убирает руку с его плеча, разворачивает ладонь и пристально на нее смотрит.
Возможно, но ты не веришь в то, что мы делаем. Ты говоришь «нет», а должен сказать «да».
Это ты, Боливар, говоришь «нет», а не «да». Это в тебе нет веры.
Неправда! Кто-нибудь обязательно нас найдет, вот увидишь.
Это ты отказываешься видеть.
Как летят дни! Боливар смотрит во все глаза, отслеживая каждое движение в океане. Кое-чем океан с ним делится. Проблеск далеких сигнальных огней. Еле различимый силуэт судна. Кружение морских птиц вокруг раздутой мертвечины. Он прислушивается к теням, что проплывают под лодкой. Руки готовы выдернуть из воды акулу, если та подплывет ближе.
Боливар пытается ловить рыбу при помощи пластикового пакета.
Снова и снова говорит себе, ты поймаешь рыбу и заставишь его поесть. Ты все еще можешь его спасти.
Мысленно он видит Эктора таким, каким тот когда-то был, затем оглядывается и видит, как юноша угасает. Эктор внутри тела, но больше телу не принадлежит. Взгляд устремлен внутрь. Следуя за тем, что видит разум, тело тянется внутрь, потому что разум ищет что-то внутри.
Боливар видит, как сильно Эктор постарел. Перед ним сидит изможденное стариковское тело. Лодыжки и ступни распухли.
Боливар начинает разглядывать собственное тело, оттягивает дряблую кожу. Кожа стала бронзовой, но не пожелтела, как у Эктора. Всматривается в руки и ноги, гадая, изменилось ли лицо.
Он наклоняется над водой, пытаясь его увидеть. Лицо расплывается. Должно быть, такое лицо Алекса видит во сне. Он думает о ее лице, каким оно было когда-то. Интересно, какой она стала. Рукой касается щек. Таким она тебя не узнает. Не поверит, что это ты.
Боливар закрывает глаза руками и плачет.
Эктор медленно открывает рот, словно хочет заговорить.
У него выпадает зуб.
Боливар сидит в ящике и дожевывает остатки черепашьего мяса. Предлагает Эктору, но тот даже не смотрит в его сторону. Боливар перевешивается через борт панги, зачерпывает воду, несет в ладонях. Умывает Эктору лицо, убирает волосы с глаз, вытирает лоб. Кожа липкая и холодная. Он обнимает юношу, пытаясь согреть. Отворачивается, чтобы Эктор не заметил, что он плачет. Вот уже несколько дней юноша не открывает глаз.
Боливар ловит себя на том, что кричит на Эктора.
Нельзя так! Ты должен проснуться.
Он отталкивает Эктора, в ярости расхаживает по лодке, затем начинает бегать кругами.
Просыпается среди ночи и слышит свой рев, ты ведешь себя как дурак. Ты должен очнуться.
Оказывается на коленях перед Эктором, умоляет выслушать. Тянет Эктора за руку.
Посмотри на меня, ну почему ты не смотришь? Если ты думаешь, что это сон, значит это твой сон. Ты можешь это сделать. Можешь проснуться. Я знаю, что говорю. Правда, знаю. Сделай это для меня. Ты не оставишь меня здесь одного.
Боливар бегает вокруг ящика, останавливается, пытается отдышаться, спиной привалившись к стенке. Долгое время он просто смотрит на море. Море воплощается и развоплощается, повинуясь неведомому древнему рефлексу, не имеющему источника. Что ты такое? Тело может заставить воды расступиться, но не мысль. Мысль может приказать телу, но волнам никогда не встретиться с мыслью. Он разглядывает одинокую черную птицу на фоне солнца. Птица кружит по спирали, затем опускается к панге. Боливар замечает алый горловой мешочек. Это фрегат, и, опустившись на планширь, птица складывает длинные черные крылья.
Боливар заталкивает фрегата, смятенного и бескрылого, в птичник.
Эктор начинает плакать. Он сидит с открытым ртом, словно подбирает нужные слова. Веки распухли. Затем он показывает пальцем на воду.
Боливар подносит чашку к его губам.
Эктор пьет, и его тело содрогается.
Когда его глаза встречаются с глазами Боливара, в них странное, чистое выражение. Затем он начинает говорить еле слышным шепотом.
Я плохо жил, Боливар.
Боливар сидит печальный и нахмуренный.
Это неправда. Как это может быть правдой?
Я был обузой, для тебя, для других. Совершил много плохих поступков, за которые придется отвечать.
О чем ты говоришь? Ты же не убийца, не какой-нибудь угонщик.
Мелочи, которые я делал, они сложились вместе. Я и есть их результат. Сейчас я это понимаю. Это росло внутри. Здесь, в груди. Там болит сильнее, чем во всем теле. Я вижу перед собой все свои дурные дела. Я не был хорошим человеком. Поэтому я трачу время, чтобы вспомнить. Пересмотреть каждый поступок. Когда я думаю о них, мне больно. Я не был добр к отцу с матерью. К брату с сестрой. Я точно не был добр к Лукреции. Неудивительно, что она с ним сбежала.
Послушай, Эктор, ты же ничего не знаешь!
Все, что мне остается, – просить прощения за каждый поступок. Я думал, мы хозяева нашей судьбы, – верно, Боливар? Каждое действие приводит тебя туда, где ты сейчас, а не в какое-то другое место. Иначе и быть не может. Но каждый твой поступок рождает некое чувство. Поэтому мы есть то, что мы сделали. Так я считаю. Мы отвечаем за наши поступки, потому что действуем так, как велят нам чувства. Кажется, теперь я это понимаю. А может быть, нет. Может, все не так. Но я чувствую, что прав. Я не был добр к тебе, Боливар. За это я прошу у тебя прощения. Я много раз тебя подводил. Ты простишь меня? Будешь вспоминать меня добром?
Боливар сидит, стараясь не слушать. Закрывает ладонями уши, затем лицо. Всматривается в ладони, заставляя себя поверить. Видит судно, которое причаливает к борту панги. Красный самолет низко летит над волнами. Это гидроплан. Он забирается в гидроплан. С одеялом из фольги на плечах прямиком к Розе. И Эктор рядом. Так все и будет. Ты не раз видел такое по телевизору. И Анхель. И Роза держит тебя за руку. Все склоняются над тобой. Предлагают выпить.
Он думает, проблема не в теле. Проблема в разуме.
Сейчас она с ним, говорит Эктор. Сидят
