отчетливо прочитала свой приговор, свою судьбу: затерявшаяся телеграмма, невесть кому адресованная, никем не востребованная!
На глазах Ратти выступили слезы. Она замедлила шаг. Дорога в никуда, без конца и края — вот что ты такое, Ратти! Ты сама тупик в конце своей дороги. Безвыходный тупик.
Широкая площадь пуста и безлюдна. Плотно закрыты двери магазинов и лавок. В мглистом тумане сиротливые фигуры стоящих возле почтамта людей похожи на тени деревьев.
Сколько дорог исхожено, сколько тропинок истоптано, а конца пути не видно! И все же как хорошо бродить по этим дорогам! Хорошо жить, не засыпая каждую ночь рядом с кем-нибудь. Хорошо твердо ступать по земле вот этими натруженными ногами.
У поворота на Саммер-хилл, среди черных древесных стволов, словно подвешенных над землей в густом тумане, Ратти заметила тускло блеснувший огонек. Вгляделась — Кеши уже поджидал ее с карманным фонариком в руках. Подойдя к нему, тихо сказала:
— Извини, пришлось задержаться…
Кеши сразу учуял, где провела Ратти последние часы.
— Сейчас снег повалит, пойдем!
Они подошли к дому. У самого порога Ратти охватило вдруг странное ощущение — предчувствие новой дороги, открывающейся перед ней за этими дверьми. Захотелось очертя голову броситься по этой дороге вперед, потому что это — ее дорога…
Заметила про себя: Кеши, пока они шли, и не подумал даже взять ее за руку, поддержать, чтобы в темноте не споткнулась.
Позвонили. Дверь широко распахнулась — словно осветилась вдруг внутренность темной пещеры. На красном диване — женщина в зеленом платье джерси; нервное, подвижное лицо; большие черные глаза — два неиссякаемых источника тепла и ласки; на губах — задорная, дразнящая улыбка:
— Ну, привел свою подружку?
Ласковый взор Кеши падает на лицо Римы, как бы ищет ответ на некий безмолвный вопрос, ищет — и не находит. Вешая пальто, Ратти внимательно следит за этим обменом взглядов. Взгляды их блуждают где-то далеко — там, где не существует ни преград, ни барьеров. Кеши заметил, что она следит за ними, отвернулся, стал рассматривать какую-то книжку. Потом подвинул стоящий возле камина стул и жестом показал: садись! Рима поднялась и вышла.
Усевшись, Ратти заметила, что Кеши краем глаза поглядывает в ее сторону, и с подчеркнутой беззастенчивостью стянула с ног мокрые носки и положила сушить.
Вошла Рима. Взглянула на обнаженные ступни Ратти. Молча поставила на стол поднос со стаканами.
Ратти, устало прикрыв глаза, низко опустила голову. Скрипнули дверцы буфета. Послышался знакомый булькающий звук. Подняв голову, увидела: Кеши стоит перед ней со стаканом в руке. Взгляд Ратти был устремлен не на руки Кеши, а на его обутые в замшу ноги. Молча взяла стакан, отпила большой глоток.
Кеши отвернулся, аккуратно притворил дверцы, подал стакан Риме. Подойдя к камину, присел на корточки и стал шевелить кочергой дрова.
— Опять не так положили! Никак не разгораются: мало дров — плохо и много — нехорошо!
Ратти, пристально поглядев на него, с притворной недоверчивостью покачала головой:
— Подумать только!
Рима пересела поближе. Отхлебнув глоток-другой, недовольно посмотрела на Кеши и капризным тоном сказала:
— Вперед не забывай, пожалуйста, что я пью только джин!
Кеши встал. Через минуту в комнате запахло лимонами. Кеши подал Риме другой стакан:
— Теперь все в порядке, мадам?
Рима кокетливо поднесла стакан к губам. По ее движениям было заметно, что она уже чуть-чуть опьянела. Она искоса взглянула на Кеши, как бы желая что-то спросить, потом передумала и обернулась к Ратти:
— Как у тебя с деньгами было? Никаких осложнений?
— Чуть-чуть. Совсем немножко.
— Обратно одна поедешь?
— Как прежде.
Кеши вот уже несколько минут не сводил с Ратти глаз.
— А в прошлый раз как было? Что делала?
Ратти показалось, что ей приходится сейчас расплачиваться по какому-то старому счету.
— Ходила, гуляла… На мои деньги что еще можно сделать?
Кеши, услыхав в голосе Ратти раздраженные нотки, решил на правах старого друга прийти на помощь. Коротко рассмеявшись, спросил:
— А ты, Рима, куда теперь свои деньги тратишь?
Рима сердито тряхнула волнистыми кудрями.
— На содержание этого дома! Не знаешь, что ли?
Ратти с удивлением огляделась по сторонам. Отчего этот — самый обычный — разговор стал вдруг таким мучительно-тягостным? Она допила свой стакан и, не ставя на стол, протянула Кеши. Проскрипели по дощатому полу и замерли возле буфета твердые шаги. Ратти сделала глоток из вновь наполненного стакана. Обернулась к Риме:
— Про Нанди ничего не слыхала?
На лице Римы мелькнуло выражение напряженной неловкости. Отвела глаза. Поднявшись, резко мотнула головой:
— Нет!
И уже с порога:
— Есть хочешь?
— Очень!
Шаги Римы, постепенно удаляясь, затихли возле кухонных дверей, а Ратти все еще смотрела ей вслед. Лицо Ратти заволокло облаком грусти и досады. Кеши упорно глядел в сторону. Потом встал и молча вышел из комнаты.
Было слышно, как Рима на кухне громко, не скрываясь, заплакала и исчезла в ванной. Когда она вновь появилась, волосы ее были аккуратно причесаны, свежевымытое лицо блестело, а от рук шел резкий запах туалетного мыла.
Сели обедать. Из детской в столовую то и дело доносился какой-то шум и возня.
— Разве Куму еще не спит, Рима?
Рука Римы, державшая разливательную ложку, на мгновение замерла в воздухе. Рима взглянула на Ратти, и Ратти почудилось, что ее с головы до ног охватила выплеснувшаяся из груди Римы ласковая, нежная волна. Охватила, обняла, согрела — мягким, совсем не похожим на жар алкоголя теплом.
Беспечный смех Римы, не ведающей о только что сотворенном ею чуде; смех Кеши… У Ратти вдруг — ни с того ни с сего — перехватило горло. Внезапно охрипшим голосом проговорила:
— Чудный малыш ваш Куму…
Голос ее прервался. Накопившееся за вечер напряжение прорвалось в посыпавшихся из глаз слезах. Даже сквозь застилавший взор туман она заметила на лице Римы недоумение и тревогу.
Кеши, чтобы разрядить обстановку, сказал, обращаясь к Риме:
— Слушай, если завтра будет погода хорошая, может, сведешь мальчишку в зоосад? А?
Ратти все еще вытирала глаза. Сказала с неловким смехом:
— Поведешь его! Ему стоит только птичку в небе увидать, так и замрет — с места не сдвинешь!
Неожиданно на щеках Ратти выступают мелкие капельки пота.
— А знаешь, Рима, я вчера пошла гулять с Куму, так он стал по снегу босиком бегать…
Кеши и Рима весело рассмеялись.
— Еще бы! Дети ведь тоже знают, при ком им безобразничать можно!
Тоже!.. Ратти мгновенно стерла с лица шутливое выражение — будто спрятала его на самое дно кошелька. Задумчиво и серьезно поглядев на Риму, сказала:
— Я и вправду твоего сына очень люблю!
Легкий смешок, сорвавшись с губ Римы, рассыпался по комнате и затих где-то возле камина.
Рима,
