мне ты.
– Что ж, значит, все?
Она промолчала в ответ. Протянув руку, Маддалена взяла со столика щетку с конской щетиной. Медленно принялась расчесывать длинные волосы, укладывая их прядь за прядью в черную шелковистую массу. Не прекращая завораживающих движений, она спокойно и отчетливо проговорила:
– Ты вероломный предатель. Вот и все, что тебе нужно знать о себе, прежде чем ты навсегда покинешь мой дом.
– Он богаче меня, в этом все дело?
– Это не имеет значения.
– Да, это не секрет. Будь иначе, никто не стал бы стелиться перед этим зазнайкой. Вот уже не думал, что ты настолько глупа, чтобы последовать их примеру. – Он вскочил, кривя губы в подобии усмешки. – Ты глупая шлюха! – выкрикнул он, роняя каплю слюны. – Обычная продажная девка, которая нашла кошелек потолще!
Маддалена только поморщилась:
– Не пачкай мою комнату этими погаными словами. Прибереги их для той, кому ты за них заплатишь. – Она наклонила голову, оглядывая его. – Как же ты жалок. За спиной поливаешь грязью друга, как последнее ничтожество. Друга, который беззащитен, потому что даже не догадывается, с кем имеет дело.
– Будь он здесь, я сказал бы ему то же самое!
– Уверена, что у него нашелся бы достойный ответ.
– Я люблю тебя. – Его лицо вдруг размягчилось и потекло, как восковая маска. – Маддалена, мне не прожить без тебя! Как мне спать, зная, что ты лежишь в объятиях мужчины? Что кто-то другой срывает с тебя кружева? Я умру от одной только мысли об этом!
– Что ж, теперь ты узнаешь, что ощущала все это время я.
– Не бывать этому. Я не отдам тебя. Только не ему.
– Не смей распоряжаться тем, что тебе не принадлежит. Все кончено.
– Ты так решила? Ты не дашь мне шанса все исправить?
– Ты ни в чем не виноват. Когда сосуд пуст, каждый может наполнить его чем пожелает. Ты воспользовался моей слабостью, но сейчас моя душа снова полна. Но не отравой, а живительной водой, способной исцелять. Прощай, Николо.
Он вскочил:
– Это не конец. Ты передумаешь.
– Уходи. Я устала и не хочу, чтобы завтра лицо украшали тени и хоть что-нибудь напоминало об этом унизительном разговоре.
– Будь по-твоему, – решительно ответил он и, встав с постели, направился к двери, и вдруг задержался.
– Откуда это у тебя? – Он взял со столика по-королевски украшенный венок. Позолоченные лавровые листья по кругу оплетали тонкую подушечку пронзительно голубого цвета. В шелковых нитях запутались мелкие красно-белые цветы.
– Мой приз. Меня признали самой прекрасной дамой вечера, – бесстрастно ответила Маддалена. – Сразу после того, как твоя благоверная увела тебя под белы руки.
Тихим шелестом в предутренней неге перешептывались лимонные и гранатовые деревья, обмениваясь лишь им одним известными тайнами. Николо запрыгнул в седло и помчал прочь от дома Маддалены. Ему вдруг захотелось к морю. Захотелось успокоить сердце, послушать накат мощных волн, слиться с их рокотом.
Он направил лошадь вниз, и она с трудом стала спускаться по осыпающейся дорожке на заброшенный кусок побережья, усеянный осколками скал. Они выходили прямо из песка, бросая лунные тени, и Николо спешился, чтобы повести лошадь сквозь бурелом и поваленные ветки дикого пляжа. Он вдруг почувствовал, насколько пьян и как сильно одурманены его разум и тело. Шум крови в ушах не давал ощутить покой окружающего пространства.
Ему захотелось войти в воду. Он отпустил поводья и стянул сапоги. Бросив их на песок, не скидывая одежд, он ступил в серую полосу воды. Напоенная пеплом времен, волна плескалась на ноги, охлаждая тело. Николо вошел, ныряя в жидкий металл мглы, без звука, словно медведь, скользнувший со льдины. Вынырнул и поднялся, прислушиваясь. Растревоженный хмель послушно покидал измученное нутро, уступая место жажде. Тихо покачивалась громада соленой воды. Он запустил в нее пятерню. «Это моя жизнь, – подумал он, глядя, как черное молоко проходит сквозь пальцы и, не задерживаясь, утекает, оставляя мимолетную прохладу. – Я не позволю украсть ее».
Ланцио, Италия. 1972 год
Кофе уже остыл. Карло держал бумажный стаканчик, глядя, как черные остатки плещутся на размокшем дне. До прибытия в Ланцио оставалось несколько минут. Он прильнул к окну, пробираясь сквозь огни отражения, и присмотрелся к пролетающему пейзажу за стеклом. Поезд шел на возвышении, чуть ниже путей стелился темный луг, и дальше за ним можно было различить небольшие домики с покатыми крышами и белесыми дворами, освещенными фонарями. В одиноких пятнах света – ни души. Снова набежала мгла, и почти пропали деревья, кустарник и бегущие волной холмы. Но вот показались огни, домов становилось все больше, сначала они подбирались ближе к рельсам, а затем друг к другу, словно им перестало хватать места.
Карло допил кофе и поставил стаканчик на откидной столик у окна. Напротив сидела пожилая семейная пара. Женщина, водрузив объемную сумку на колени, дремала, у ее ног громоздились пакеты с эмблемами известных римских магазинов одежды. Усатый мужчина, одетый в светлую рубашку с коротким рукавом, был занят пересчитыванием наличности, при этом он что-то невнятно бормотал себе под нос. Поймав взгляд Карло, он недовольно нахмурился и захлопнул кошелек, убирая его обратно в карман. Затем сложил на груди волосатые руки и откинулся на спинку, закрыв глаза. Его губы продолжали беззвучно двигаться.
Карло чувствовал усталость. Ему не удалось вздремнуть по дороге. Как только он закрывал глаза, мозг отказывался отключаться, пытаясь проанализировать полученную информацию. Из сбивчивого телефонного разговора с Кристиной Карло понял только, что некто по имени Фабио Фини объявился в городе и теперь выдает себя за пропавшего более шестидесяти лет назад человека. В том, что кто-то лишь притворялся Фабио, у Карло не было никаких сомнений. Его рациональный ум не допускал даже мысли об иной, сверхъестественной причине. Пока он ехал, пришел к выводу, что необычное появление человека, называющего себя именем одного из пропавших пассажиров, можно объяснить его собственным приездом в Ланцио. Многих жителей интересовала личность Карло как человека, прибывшего из Рима специально для расследования дела, которое давно уже похоронено в архивах полиции и почти позабыто самими горожанами. И Карло не удивится, если окажется, что это странное «возвращение» подстроил кое-кто из местных, чтобы подогреть его интерес. Он не мог пока понять, кому и для чего необходим разыгранный спектакль, но, как бы то ни было, Карло вознамерился как можно скорее узнать правду.
Вскоре поезд остановился, и Карло вышел на перрон. Немногочисленные пассажиры чуть спешнее, чем обычно, покидали последний на сегодняшний день поезд из столицы. Когда Карло прошел через сквозной проход вокзала и миновал турникет, он увидел возле входа припаркованную машину Кристины. Сама она нашлась внутри, сладко спящая на переднем сиденье, и Карло протянул руку, касаясь теплого плеча. Девушка вздрогнула и сразу проснулась. Ее лицо осветилось улыбкой, и сон вмиг слетел с него.
– Давно ты здесь? – спросил он.
– Всего-то часок. Не заметила, как задремала, – она довольно потянулась.
– Отец не будет тебя искать?
– Я сказала ему, что занимаюсь делами Донаты. О большем он не спрашивал. Садись, поехали, я все расскажу по дороге.
Кристина поведала историю, от которой у Карло на голове зашевелились волосы. Сегодня около восьми часов вечера синьора Леоне – помощница по хозяйству, нанятая семьей Фини, разнесла по городу странный и волнующий слух, который быстро облетел все улицы и дворы, дойдя и до Кристины.
Первой новостью для Карло оказалось то, что девяностосемилетняя старушка, мать пропавшего, все еще жива. Второй – то, что пропавший и теперь вернувшийся – был ребенком. Как выяснилось из рассказа, долгожительница обитала вместе с сыном и его женой. Они оставили пожилую женщину на пару дней на попечение приходящей работницы и живущих отдельно внуков и отправились навестить друзей в соседний город. Помощница, как обычно, прибралась в доме, приготовила для синьоры Фини обед, уложила ее перед телевизором на любимый диван и отправилась на рынок, чтобы купить фруктов к ужину. Когда она вернулась, синьора Фини находилась в крайнем возбуждении. Она плакала и смеялась одновременно, и синьора Леоне сперва решила, что старушка повредилась умом из-за возраста, хотя до того времени она чувствовала себя вполне сносно и на здоровье не жаловалась.
Когда помощница попыталась выяснить причину столь странного поведения, она услышала то, что лишь подтвердило ее прискорбную догадку – пожилая женщина действительно сошла с ума, так окончательно и не оправившись после потери своего первого ребенка, сына Фабио, пропавшего вместе с остальными несчастными в тысяча девятьсот одиннадцатом году. Трясущимися руками она рисовала в воздухе облик
