будут ли вообще все это менять, мне неизвестно. Я им не указ, могу только просить.
— Вы составили такую плановую таблицу? Можете мне ее показать?
— Могу. Она при мне. И в ВВС отправили один экземпляр.
— После совещания покажете. Начальник тыла.
Начальник тыла, маленький и плотный полковник с рыжим ершиком на круглой голове, доложил, что на оставшихся аэродромах он сможет разместить все самолеты; топливозаправщиков достаточно, цистерны зачищены и готовы к закачке, однако топлива нет. Вернее, есть, но его кот наплакал.
— Успокоил, — бесстрастным голосом произнес генерал. — Что сделали, чтобы оно было?
— Говорят, финансы не позволяют закупить столько топлива, чтобы всем хватило. Боевые полки давно стоят на приколе.
— Во, приехали! — вырвалось у генерала. — Только бы НАТО об этом не пронюхало — возьмут тогда нас голыми руками!
— Война с Америкой и НАТО ушла в прошлое, — сказал помощник по воспитательной работе. — Теперь мы с бывшими врагами задружили как никогда! Не только без галстуков заседают наши вожди, а и в одних подштанниках носятся по их ранчо, как угорелые от счастья. Не до нашего керосина им, керосинят и без него прекрасно.
Генерал посмотрел на помощника, на начальника штаба, на коменданта и произнес свое многозначительное «мда».
Совещание затянулось до позднего вечера. Но так ничего конкретного и не удалось добиться генералу, чтобы быть спокойным за планомерную, без скачков и провалов, летную работу училища.
— Товарищи, — в конце совещания обратился он к офицерам, — мы вступили в такую полосу жизни, что надеяться можно только на себя. Запомните, ушли те времена, когда безоговорочно выполнялись наши заявки, теперь надо все выбивать, вымаливать, убеждать! Армия, похоже, брошена на произвол судьбы. Вправе мы сказать: вам видней. Под козырек, щелкнул каблуками и вышел — разбирайтесь, мол, сами. Вправе, да не совсем. Нам доверены лучшие юноши страны, из которых мы должны, обязаны воспитать и обучить первоклассных защитников Родины! Это главная задача, и мы ее выполним, чего бы нам это ни стоило! У нас ограничены возможности, мы не можем повлиять на всю политику в государстве, но хотя бы частично — обязаны. Идет драчка за престол, кто победит, когда она закончится, мы не знаем. Наслышаны, что охочих поруководить страной, народом, не бескорыстно, естественно, так много, что оторопь берет. Но мы присягали народу, вот и надо отсюда танцевать.
— Простите, товарищ генерал, — подал голос помощник по воспитательной работе, — и правительству!
— Что — правительству? — не понял генерал.
— Присягали и правительству.
— Получается так, — потер жесткий подбородок генерал. — Но народу — это понятно даже без присяги, а вот с правительствами надо быть осторожными. Я уже говорил вам: избыток их, желающих таскать чужими руками каштаны из огня. Вот так! Следующее совещание в понедельник, как всегда. Продумайте каждый, что надо сделать, чтобы не сорвать обучение курсантов, постарайтесь спрогнозировать, что может помешать нам работать. Поставьте перед своими подчиненными эти же задачи, возможно, кто-то предложит дельное решение проблем! И поосторожней со словами — истории свойственно повторяться, не хотелось бы повторить судьбу наших не таких далеких предшественников. Все свободны!
Первое увольнение в город ожидалось и переживалось, наверное, так же, как ожидал и переживал свой первый космический полет космонавт в избушке перед стартом на космодроме. И торжественно, и тревожно. Ноябрь в южной России — запоминающееся время года: все в золоте, в многоцветии. Однообразная зелень сменилась желтым, оранжевым, красным цветами, которые высыпали, чтобы восхитить и удивить мир перед своей смертью. Жара тоже отступила перед натиском свежего воздуха с гор и морей. Удивительно, но и звуки изменили свой строй, они зазвенели иначе, сменили лень и вялость на прозрачность и бодрость.
— Ну, куда навострим лыжи? — спросил Колю Сашка, как только вышли они за пределы училища.
— Давай в ресторан «Орбис» не пойдем! — ответил Коля.
— Жаль! Я именно туда и хотел, — с миной горечи отозвался Сашка.
— Давай в парк. Жахнем граммов по двести… мороженого, поглазеем на местных красоток и… все!
— Красоток нам не надо! — решительно заявил Сашка.
— Как без них? Никак нельзя! Разбавлять солдафонство просто необходимо!
— Объясняю: красоткам, нашим ровесницам, через четыре года исполнится двадцать три года! Двадцать три! Тебе нужна такая старая дева в жены? — спросил Сашка, и сам же ответил: — Не нужна!
— А кто тебя заставляет жениться на старой деве? — задал справедливый вопрос Коля.
— Совесть! — категорично ответил друг.
Тут же перед глазами Коли возник полузабытый в служебной кутерьме образ Адель. «Где она? Что с нею? Почему не пишет никому? Забыла? Выкинула из памяти? Счастлива с другим?»
— Ты слышишь меня? — толкнул в плечо Сашка.
Коля посмотрел на него.
— Ты куда улетел? Я спрашиваю: может, на Кубань рванем?
— На Кубань так на Кубань, — пожал плечами Коля.
— Нет, давай как сперва загадали — в парк, — отмел свое предложение Сашка. — Там люди, а что на Кубани нам делать, мы же не ермаки-первопроходцы, чтобы сидеть на диком бреге и о чем-то еще там думать?
— Как скажешь, — согласился Коля.
— Тебе все равно? — посмотрел Сашка на Колю. — Советую иногда противиться, ибо соглашательство для военного большой порок!
— Почему это порок? — покачал головой Коля. — Командир приказывает, а я должен не соглашаться? Ничего себе армия будет!
— Не смешивай все в одной корзине. Приказ есть приказ. Он должен быть выполнен…
— …беспрекословно, точно и в срок.
— Правильно. Оказывается, знаешь, а прикидываешься незнайкой. Но есть и другие случаи, когда ты можешь высказать свое мнение — совещание, собрание, просто задать командиру вопрос, который бы образумил его.
Навстречу мальчишкам шел солидного склада человек в шляпе. Поравнявшись с ним, они приосанились, умолкли.
— Ух! — тяжело выдохнул Сашка. — Рука сама потянулась к фуражке, чтобы отдать честь!
— И у меня тоже, — признался Коля.
— Вот что делает муштра! Всего три месяца дрессировки — и мы уже на задних лапках ждем команды!
— Со мной все понятно, а ты-то чего встрепенулся — никак с генералом за одним столом всю жизнь чаи распивал? — улыбаясь, сказал Коля.
— Наверное, и ему бы я сейчас честь отдавал, не видя в нем родного папашу, а только генерала.
— Абитуриент из Иркутска рассказывал, что генерал, начальник их училища, посадил на гауптвахту сына, который приехал к нему в отпуск.
— Сын тоже военный?
— Капитан. Авиационный инженер.
— У летчиков такого не бывает, — с большой долей убежденности заявил Сашка.
— Смотри, как бы твой генерал не сдал тебя комендатуре, — выразил сомнение Коля.
— Вот это исключено, — отмел однозначно Сашка, высказанное другом суждение. — А затрещину схлопотать можно только так.
— Крут?
— Еще как! Иначе не стал бы он генералом.
