кто-то сегодня скажет, что ты прекрасно выглядишь – а это наверняка случится, – не смей упоминать меня, возражать или скромничать. Посмотри человеку прямо в глаза и просто скажи «благодарю вас».
Джеймс приехал на изящном черном автомобиле, одетый в костюм, в котором не стыдно было бы выйти в свет и в довоенное время, состоявший из темных брюк с острыми, как бритвы, стрелками, пиджака в тон и накрахмаленной рубашки с черной бабочкой. На свежевыбритом лице Джеймса появилось удивление, а глаза широко распахнулись, когда Ава вышла из подъезда.
– Вы выглядите потрясающе, – наконец выговорил он.
Ава залилась краской и уже хотела объяснить, что это стараниями Пегги она превратилась из унылого болванчика в роскошную даму, но, вспомнив наставление, посмотрела Джеймсу в глаза и произнесла:
– Благодарю вас.
Он усмехнулся.
– Как я вижу, вы тоже прихорошились, – улыбнулась Ава, и Джеймс заулыбался еще шире.
Как положено джентльмену, он открыл перед ней пассажирскую дверь, завел мотор, и они поехали по извилистым улицам Лиссабона. Через какое-то время повороты закончились, и перед ними потянулась прямая дорога с видом на океан, по которому горстями бриллиантов рассыпался лунный свет.
Они ехали без остановки до утопающего в россыпи огней отеля под названием «Палашио». Вручив ключи от машины парковщику, Джеймс провел Аву в вестибюль с мраморными полами и окнами, занимавшими почти все стены.
Вся архитектура здания, с прицельно развешенными повсюду картинами, говорила о вкусе, изяществе и желании пустить пыль в глаза.
Ава с трудом подавила желание подтянуть корсаж и, вспомнив указания Пегги, вместо этого подтянула перчатки. Хорошо хоть полиция не измеряла глубину декольте, иначе ей точно выписали бы штраф за нарушение приличий.
В гостиной и около бара прогуливались разодетые мужчины и женщины, звучала музыка, разговоры и негромкий смех. Аву и Джеймса проводили в бальную залу с четырьмя большими колоннами, которые отгораживали пространство в центре, вымощенное неизменной черно-белой плиткой – она складывалась в прелестный узор из кругов и прочих геометрических фигур. Здесь расположился стол в окружении стульев, уставленный тарелками с золотой каймой и композициями из белых роз, на каждую из которых, наверное, было потрачено больше, чем Ава зарабатывала за месяц.
Публика вокруг была погружена в светскую болтовню: мужчины облачены в смокинги и бабочки, как Джеймс, а женщины в платьях всех цветов радуги походили на россыпь драгоценных камней на черном бархате. И на каждой шее, запястье и пальце сверкали бриллианты. В руке у Авы оказался бокал шампанского, а аромат изысканных угощений парил поверх фруктово-мускусной смеси дорогих духов.
Ава отпила глоток из изящного бокала, ощутив, как пузырьки защекотали горло.
На другом конце залы, где мраморный пол сменялся темным ковром, располагался живой оркестр, и негромкая музыка будоражила кровь не хуже шампанского.
Ава не верила, что все это происходит на самом деле: кто-то купается в роскоши и изобилии, а сотни других людей днями стоят у посольства и томятся в кафе.
– О, Джеймс! – С этим возгласом к ним приблизился высокий стройный мужчина, с зачесанными набок редеющими каштановыми волосами, с золотистым загаром, который наверняка приобрел на пляже в двух шагах от отеля. – Что за прелестное создание сегодня здесь с тобой? – Он говорил с сильным французским акцентом.
Джеймс поспешил представить Аву:
– Это мисс Харпер. А это – месье Бланше.
Новый знакомый поцеловал Аве руку.
– Enchanté.
– Я рассказывал вам про нее, – напомнил Джеймс.
– Ah, oui, – кивнул месье Бланше. – La bibliothécaire américaine.
Американская библиотекарша.
Джеймс поднял руку, привлекая чье-то внимание в зале.
– Простите, я на секунду.
– Конечно, чувствуйте себя как дома, – непринужденно отозвался месье Бланше, и Джеймс скользнул в толпу, оставив Аву наедине с французом. – Странное место, не так ли? – спросил месье Бланше по-французски, обводя глазами зал. – Что вы думаете обо всем этом?
– Проблеск рая среди ада войны, – так же по-французски ответила Ава.
– Проблеск? – приподнял он брови недоуменно.
Она явно его задела.
– Простите, месье Бланше. Я имела в виду, что теперь таких мест осталось совсем немного.
– Прошу, зовите меня Ламан, – великодушно предложил он. – И вы не так уж неправы, так что я не в обиде, не стоит беспокоиться. – Он наклонил голову к плечу. – Это мираж, мерцающее манящее видение на горизонте, которое исчезает, стоит оказаться к нему ближе. И мне было интересно ваше непредвзятое мнение.
– Что ж, вы его услышали. – Ава снова огляделась, на этот раз замечая выступающие под шелком кости, натянутые улыбки мужчин, слишком щедрые порции спиртного, льющиеся в бокалы. – Здесь все кажется ненастоящим.
– Все верно, – согласился Ламан. – Мы бросили наши дома, спасаясь от голода. И мы останемся здесь, пока у нас не закончатся деньги, и, пока мы дожидаемся виз и пропусков, богатства, накопленные поколениями, утекают сквозь наши пальцы, подобно песку. Сейчас мы в безопасности, но надолго ли?
Этот риторический вопрос повис в воздухе, потому что, как бы им обоим ни хотелось, ответа на него они дать не могли.
– Джеймс сказал, что вы мне понравитесь, и не ошибся, – сменил Ламан тему. – У меня есть нечто, что должно вас заинтересовать. И может пригодиться. Это газеты, которые печатает подполье под самым носом у Гитлера, печатают отважные мужчины и женщины, которые рискуют жизнями, чтобы сообщать правду. Я захватил их с собой, когда мне помогли выбраться из Лиона, и хотел бы, чтобы они попали в правильные руки. И Джеймс указал на вас.
Великолепный зал отодвинулся куда-то вдаль, потому что все внимание Авы вмиг сосредоточилось на Ламане. В посольстве упоминали подобные издания, но ей до сих пор не удалось заполучить ни одного экземпляра.
– Если вы передадите их мне, то обещаю – я лично прослежу, чтобы их изучили самым пристальным образом.
– На это я и рассчитывал, – растянул Ламан тонкие губы в благодарной улыбке и продолжал, увидев, как к ним возвращается Джеймс: – Я отдам распоряжение, чтобы их отнесли в вашу машину, пока мы ужинаем. И если нужно, у меня есть возможность достать еще. – Он склонился к руке Авы и еще раз поцеловал ее сквозь перчатку. – Мадемуазель Харпер, вы оказали мне честь знакомством с вами.
И он удалился, по пути обменявшись с Джеймсом молчаливым кивком.
– Простите, что прервал вас, – произнес Джеймс, подойдя к Аве. – Надеюсь, месье Бланше оправдал ваши ожидания и оказался интересным собеседником.
Он проводил ее к столу, где им подали луковый суп, курицу в вине и, наконец, роскошное шоколадное суфле. Ава ела до тех пор, пока платье не начало опасно трещать у нее в районе талии. Ужин завершился несколькими сортами превосходного портвейна,
