ко мне относится?
– Не хотел, чтобы ты знал, – угрюмо бросает Листер. – Боялся, что ты станешь осуждать меня. И ты стал.
– Я не осуждаю…
– Вы не понимаете. Для меня все иначе. – Листер оборачивается и бросает на меня умоляющий взгляд. – Вы с Роуэном есть друг у друга, но для меня все иначе. Быть Листером Бёрдом – это другое.
– О чем ты? – Я обескураженно мотаю головой.
Последний луч надежды в глазах Листера гаснет. Уже стоя на пороге, он едва слышно произносит:
– Зачем кому-то быть со мной? Я Листер Бёрд. Рядом остаются только те, кто хочет со мной переспать.
Джульетта открывает дверь и выглядывает наружу со смесью страха и недоверия на лице. Я обо всем рассказала ей по телефону, но она до последнего думала, что я шучу. Хоть я и убеждала ее в обратном. Три раза.
– Ты не шутила, – внезапно севшим голосом произносит она, не отрывая глаз от Блисс Лэй.
– Вот именно, – подтверждаю я.
Джульетта по-прежнему выглядит как скорбящая вдова из девятнадцатого века. Она одета во все черное – черные джинсы, черная футболка, – а глаза красные от слез. Мне становится слегка не по себе. Неужели она проплакала все утро? Нет, я знала, что Джульетта любит Роуэна… Но ведь не рассчитывала же она, что у нее есть шанс?
– Привет. – Блисс наконец нарушает неловкое молчание и застенчиво улыбается, словно вся эта ситуация – результат какой-то административной ошибки. – Прости, что вот так нагрянула…
Джульетта награждает ее долгим взглядом. Потом расправляет плечи, откидывает волосы назад и говорит:
– Ты не должна просить прощения, ты ни в чем не виновата. Придурок, который выложил эти фотографии в сеть, должен сидеть в тюрьме.
Услышав это, Блисс заметно расслабляется, а Джульетта приглашает ее в дом. Она забирает у Блисс сумку, предлагает ей чай, смеется, шутит – в общем, ведет себя так, будто они знакомы целую вечность. Блисс послушно следует за ней. Кажется, она слегка сбита с толку таким напором, но это не мешает ей улыбнуться мне через плечо.
Я тоже с облегчением выдыхаю и задаюсь вопросом, как я могла сомневаться в Джульетте. Все-таки я умею выбирать друзей.
•
Мы стоим на кухне и болтаем обо всякой ерунде, когда дверь открывается и на пороге возникает Мак.
На лице его играет улыбка.
– Мне стало так грустно сидеть одному в гостиной! – заявляет он с фальшивой тоской, после чего небрежно приваливается к кухонному столу. Блисс бросает на него недоуменный взгляд, а потом поворачивается ко мне. В ее глазах я читаю немой вопрос: «Кто это и почему он здесь?»
Джульетта отвечает быстрее, чем я успеваю открыть рот:
– О, совсем забыла, это Мак. Он тоже приехал на концерт «Ковчега».
– Привет! – говорит Блисс.
– Ух ты. – Мак явно чувствует себя не в своей тарелке. – Ты теперь знаменитость. Даже завидую.
На кухне повисает молчание, потом у Блисс вырывается неловкий смешок.
– Вряд ли тут есть чему завидовать. Или ты хочешь встречаться с Роуэном Омонди?
Мак мгновенно заливается краской и, запинаясь, начинает оправдываться:
– Нет-нет, что ты, я не по этой теме. Мне, конечно, нравится «Ковчег», но я не… не то, что ты подумала…
Блисс вскидывает бровь.
– Хочешь сказать, что ты не гей? Не бойся, это слово не ядовитое.
Джульетта слегка ошарашена прямолинейностью Блисс.
– Ну да, я не гей, – выпаливает Мак.
– Да все в порядке, успокойся.
Я бросаю взгляд на Джульетту, стараясь улыбаться не слишком широко, – в то время как она продолжает таращиться на Блисс. В ее глазах – что-то очень похожее на изумление.
– Эм-м, ладно. – Мак, похоже, твердо намерен сделать так, чтобы разговор вращался вокруг него и только него. – У тебя, наверное, тот еще денек выдался!
Блисс сдавленно хмыкает.
– Ну да, можно и так сказать.
– А почему Роуэн тебе не помог?
– Мне не нужна его помощь. – Блисс закатывает глаза, но Мак не унимается:
– Разве тебе не проще спрятаться у него?
– Не думаю. – Блисс пожимает плечами. – Что бы это решило?
– Не знаю… Он же богатый и влиятельный, он может что-нибудь сделать.
– Богатый и влиятельный. Звучит так, будто он какой-нибудь диктатор.
Честно говоря, я сама не понимаю, почему Блисс не хочет пойти к Роуэну. Если они встречаются, то он, по идее, должен быть первым, к кому она может обратиться за помощью. Вместо этого ей помогает какая-то фанатка «Ковчега», которую она знает меньше суток.
До Мака наконец доходит, что ему здесь не слишком рады. Он неловко бормочет:
– Ну ладно. Вы, дамы, пейте чай, а мне нужно… – и практически сбегает с кухни.
Блисс медленно поворачивается к нам с Джульеттой: глаза широко распахнуты, на лице улыбка.
– Не хочу показаться бестактной, но что здесь делает этот комар в человеческом обличье?
Я не выдерживаю и фыркаю со смеху. Даже Джульетта улыбается – правда, только уголком губ.
– Мак не так уж плох… – говорит она, но, кажется, сама себе не верит.
– Подруга. – Блисс подходит к Джульетте и кладет руки ей на плечи. – Ради всего святого, не говори, что этот Юный Консерватор Года – твой парень.
– Эм-м… – Почему-то Джульетта не торопится с ответом.
– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
– Теоретически – нет.
– Теоретически? – Брови Блисс изумленно ползут вверх.
– Ну…
– О нет. Нет-нет-нет! – Блисс переводит взгляд на меня и прижимает руку к груди. – Как ты позволила этому случиться?
Теперь Джульетта тоже смотрит на меня. Кажется, вся ситуация ее смущает.
– Кто я такая, чтобы комментировать романтические увлечения моих друзей?
– Прости, но твой долг – забить тревогу, если подруга собирается встречаться с парнем, который даже слово «гей» без запинки произнести не может.
Боюсь, Блисс права. Я поднимаю глаза на Джульетту.
– Если честно, я тоже думаю, что он тот еще индюк.
Джульетта молчит, но выглядит почти преданной.
– Упс, – вырывается у Блисс.
– Может, о чем-нибудь другом поговорим? – спрашивает Джульетта и принимается убирать со стола пустые чашки.
Блисс поднимает брови и многозначительно смотрит на меня.
•
Когда Мак возвращается, я ненавязчиво увожу его в коридор и в красках расписываю, как тяжело у Джульетты на сердце после событий сегодняшнего утра – и как быстро ей полегчает, если кто-нибудь принесет молочный коктейль. Я даже не успеваю закончить предложение, а Мак уже вызывается добровольцем. Не уверена, хочет ли он впечатлить Джульетту – или убраться подальше от Блисс, которая вполне может довести его до слез своей прямолинейностью.
Мак уходит, а мы рассаживаемся на ковре в гостиной. Перед нами –
