программа часто находит пропавших полвека назад, — не сдавался брат.
— Я не говорю, что не надо искать, а имею в виду, что это страшно сложно. На вокзалах поискать, поспрашивать. Только кто этим будет заниматься? Тебе надо учиться, к тому же ты не просто студент, а военный человек, тебе никто не даст отпуск за свой счет. Я работаю, у нас нет таких денег, чтобы жить в Москве неизвестно сколько. Сложно все это.
Долго шли молча, думая каждый о своем.
— Ты хоть догадалась попросить заведующую, чтобы она, когда получит письмо, позвонила тебе? — с горечью произнес Коля слова, обидевшие сестру.
— Нет, я дура, и до этого не могла допетрить, — ответила она.
— При чем тут дура или умная? — поняв свою оплошность, но, не зная как ее сгладить, сказал Коля. — Просто могла не вспомнить.
— Сказала. Успокойся. Как только что-то узнаю, тут же тебе сообщу. Скрывать не стану — нет причин.
У Коли созрел план, уехать в Москву раньше на два дня, а из Москвы уже лететь в Армавир. План созрел, но как его озвучить, если уже назвал день отъезда? Это может обидеть маму Валю. Если по новому плану, то через день уже надо отчаливать, как сказать, что придумать? Правду сказать — не поймут: кто я для Адель? Повенчанный жених? Близкий родственник? Ни то и ни другое! Я влюбленный антропос, не больше. Самое интересное может оказаться, что на самом деле она живет превосходно, у нее нет никаких проблем. Нашла работу по душе, отплясывает кадрили, а тут я со своей солдафонской любовью: здрасте вам! Я ваш Коля! Помните такого?
Пересилив себя, Коля улетел, как и было задумано ранее, как был куплен билет.
На регистрации билетов в Москве встретил Сашку Любимова. Под глазом у него был огромный фингал.
— Строгий генерал? — кивнув на глаз, спросил Коля.
— Он, — согласно кивнул Сашка.
— Потом расскажешь, — заметив, как прислушиваются к их разговору соседи по очереди.
В Минводы прилетели ранним утром, автобус с дежурным офицером училища ждал прилетавших различными рейсами курсантов. Пахло весной. Снега в городе не было, а за городом белели северные склоны гор. До обеда суматоха с размещением, с приведением в порядок кровати, тумбочки, всей казармы. Пообедав, успокоились. Можно посмотреть друг другу в глаза, перекинуться парой слов.
— Ну, так как он тебя? — показал Коля на глаз Сашки. — За что?
— А ни за что! — небрежно отмахнулся Любимов.
— Как так? — не понимал Коля. — Просто взял и саданул в глаз?
— Проще не бывает.
— Он всегда так с тобой? — жалея друга, спросил Коля. Он уже дал себе слово забрать его на следующие каникулы во что бы ни стало с собой. — Не по-человечески?
— Нет, не всегда. Бывает и хуже, — убитым голосом сказал Сашка.
— Зачем ты такое терпишь? Лучше жить в интернате, чем с таким родителем.
— Да я сам во многом виноват, — мрачно признался несчастный друг.
— Как это было?
— Мы прибивали карниз на окно, — тусклым, убийственным голосом начал повествование Сашка, — батяня говорит: держи крепче, он тяжелый, а я буду закручивать шуруп. Я не удержал, карниз сорвался, батяня попытался подхватить его — выпустил отвертку, она мне и саданула в глаз. Хорошо, что тупым концом, а то было бы «пусто один». Что взять с авиационного генерала, ему бы только по небу носиться на ревущей трубе, а на земле он лишний человек. На земле он не может отличить нужного начальника от ненужного, прет напролом. Вместо того, чтобы подлизнуть нужного, он укусит его. Так вот и живем с ним. Не живем, а маемся. Все генералы как генералы, в Москве да Питере, а мы с ним по жарким степям Казахстана ползаем, как каракурты. Кстати, ты знаешь, кто такие каракурты? И пендинок тоже не знаешь? Тебе повезло. Забво, тоже наше любимое место обитания. Три ДОСа в степи, настолько промерзлой, что тверже бетона, и полоса для взлета, но не для посадки. Для посадки она не всегда пригодная. Главное — взлететь и выполнить задание, все остальное — как повезет. Слезливую песню про то, как в степи замерзал ямщик, написал, знаешь кто? Местный ямщик. Он совсем окоченел в ледышку, да его бурятские шаманы оттаяли. А оттаяв, он, перед тем как в очередной раз замерзнуть, спел им песню. Вот так. Так что подумай хорошенько перед тем, как согласиться, быть ли тебе генералом. С виду вроде хорошо: папаха с голубым верхом, штаны с лампасами! Полный отпад! А что внутри у него, в голове, если заглянуть? Самолеты, цистерны с керосином, солдаты со стоптанными сапогами, дырявыми портянками, кислая капуста… Телевизора нет, театра нет, в магазине тоже ничего, кроме консервов с печенью трески да черствого хлеба, не увидишь. В солдатском клубе кино два раза в неделю: «Чапаев» и «Валерий Чкалов» — «Валерий Чкалов» и «Чапаев». Вот что внутри и в голове генерала с красивыми штанами. А ты говоришь…
— Ничего я не говорю! — возмутился Коля. — С чего ты взял?
— По глазам вижу. Мечтаешь стать генералом и жить в Белокаменной! Угадал?
— Пошел вон с моей табуретки! Провидец ср…! Нагородил тут, а я и поверил!
— Сердишься, значит, я угадал!
Сашку внезапно вызвали к начальнику училища. Из парня-балагура он вмиг превратился в человека с отлетевшей куда-то душой.
— Понятия не имею, зачем я им понадобился, — делился своими догадками он с другом. — Как бы там батяня опять что-нибудь не отмочил. Опять куда-то не влез со своею справедливостью. Кому она теперь нужна, идиотам разве только?
— Ты никому ничего такого в письмах не писал? — строил догадки и Коля.
— Ничего вроде. Что я мог написать? Что съел две порции каши вместо одной по норме? За это нет расстрельной статьи.
— Ты, главное, не расстраивайся заранее, — успокаивал, как мог, друга Коля. Ему очень хотелось помочь, он готов всем пожертвовать ради ставшего опорой и отдушиной Сашки. — На вопросы отвечай не сразу, а подумай сначала. Могут подловить на чем-то, потом попробуй отмазаться. Если с отцом что, скажи: сын за отца не отвечает! Не имеете права!
Сашка сузил зрачки.
— Ты предлагаешь мне отказаться от отца родного?
— Зачем, отказаться, — смутился Коля. — Просто не знал, что делает отец.
— А если бы знал, то сразу же побежал закладывать его? Мой отец хоть и крутоват, но Родиной он не торговал, на самогон свою совесть не менял, так что сдавать мне его не за что! Понял?
— Я хотел другое сказать…
— Говори другое, но только подумай прежде, как только что учил меня.
