class="p1">— Ладно, — махнул рукой Коля, давая понять этим взмахом, что не стоит вспоминать о только что сказанном. — Если там тебя спросят, кто твой друг, назови меня. Скажи: он все знает про меня.
Сашка улыбнулся, но ничего не сказал, хотя сами по себе напрашивались оригинальные слова, за которыми он в карман не лез.
Карьера военного летчика-истребителя для Сашки могла закончиться, практически не начавшись. Россия потребовала оплаты от так называемых, союзных независимых государств за обучение в своих училищах. Белоруссия — небогатая страна, от оплаты отказалась, и Сашку должны были отчислить из училища и отправить в свою республику. Комиссия, изучив всю подноготную родословной, в которой немаловажное значение занимал отец-генерал, и не просто генерал, а летчик, кому доверяли такие задания в горячих точках, когда он был всего лишь капитаном, замкомэском, какие сейчас генералам не доверяют. Йемен, как и многие государства, раздирали воинствующие политические течения, и наши, отзывчивые на такие события, конечно же, согласились «оказать помощь по защите демократического правительства». В пустыне выбросили капитана Любимова с его ватагой летного и технического состава, с десятью МиГ-17. Собирали, состыковывали, облетывали, летали на задания с примитивной площадки. Заправляли топливом ведрами из бочек, летали без карт по наброскам схем от руки. И многое другое было в военной биографии старшего Любимова, что засчиталось младшему, как доверие в долг, который он обязан отдать Родине своими подвигами во имя ее защиты, во имя ее будущего. Младшему Любимову предложили заключить контракт с Вооруженными силами Российской Федерации, согласно которому он переходит в состав Российских вооруженных сил с оформлением российского гражданства. Любимов-младший не стал просить для обмозговывания этого судьбоносного для него решения времени, он твердо заявил о согласии служить России, как служили его отец и деды.
— Может, с отцом бы посоветовался? — несмело намекнул Коля, когда Сашка рассказал ему историю с вызовом на ковер.
— Пора, брат, уже отрываться от родительской сиськи! — с металлом в голосе, который раньше Коля не замечал, ответил Сашка. — Отец похвалит меня за этот подвиг души!
— Гэкачэпе не вспоминали? — спросил Коля, задымившего сигаретой друга. — Я думал, из-за этого тебя вызывали?
— Не все же дураки да сволочи, — отозвался на это Сашка. — Родина, брат, одна на всех! Не раздирать ее надо, а цементировать! Всем цементировать, независимо ни от чего!
— Наверное, это сейчас самое трудное, с единством, у нас? — усомнился Коля в едином порыве всех классов, партий, конфессий цементировать государство. — Смотри, сколько партий, и все за лучшую жизнь.
— Чью?
— Что — чью? — не понял Коля.
— За лучшую жизнь — чью? — повторил Сашка, выделяя каждое слово.
— Народа, наверное, — сказал и тут же задумался Коля. «Действительно, для кого они стараются?»
— Наивный малый! — покрутил головой Сашка. — При чем тут народ? Каждый тянет на себя одеяло, и чтобы ему не мешали, он пускает туман, что делает все во благо любимого им народа, великой своей страны. И многие в это верят. Самое удивительное: больше всех верят грамотные и интеллигентные; меньше — рабочие; и совсем не верят крестьяне! Парадокс. Но это так. И все легко объяснимо. Только тебе я не буду разжевывать, думай сам, пригодится не раз еще, мудрецов на наш век больше, чем надо. Восхищаюсь крестьянами!
— Чем же они тебе так понравились? Почему не артистами?
— Мудрейший народ крестьяне. Все грызутся, скубутся, гибнут, как змеи под колесами трактора, а эти ковыряются себе в земле да навозе, им другого и не надо. Политики нашли врага, рабочим приказано штамповать танки, пушки, самолеты, корабли… Генералы рисуют карты и планы уничтожения коварного врага. Нарисовали, подсчитали то, что наштамповали рабочие, заявили, сколько надо им воинов, чтобы в каждом танке, самолете кто-то сидел. Где брать такую ораву? Правильно! Крестьян в серую шинель и под ружье! «Солдатушки, бравы ребятушки, кто ваши деды?» — спрашивают и одновременно напоминают им генералы. «Наши деды — славные победы! Вот кто наши деды», — отвечают крестьяне-солдатушки. Их деды спасали Родину, их отцы спасали Родину. И эти, будь уверен, спасут! Только какой ценой? Из ста солдатушек вернутся тридцать израненных и покалеченных. Генералам — ордена, звания, почести; солдатушкам — кресты, а живым и покалеченным — «восстанавливать разрушенное войной народное хозяйство». Опять земля, навоз, пот и кровь! До очередного сигнала-сбора под ружье!
— Что ж, теперь не воевать, что ли? — растопырил Коля руки. — Бери нас, враг, голыми руками. Так, да?
— Нет, не так! — не согласился Сашка. — Надо так: кто хочет воевать, пусть воюет. Пускай лупцуют друг друга политики, сколь им заблагорассудится, а народ пусть не трогают, он занимается важным делом — растит хлеб, строит города, воспитывает детей… И так чтоб было во всех государствах. Вот так я думаю.
— Думаешь правильно, да кто тебя слушать будет? — небрежно махнул рукой Коля. — Хуже того, пришьют тебе предательство.
— Не исключено. Только народу надо открывать глаза. Когда-то, кому-то надо начинать это.
— Еще один вопрос: плохо быть генералом, куда мы с тобой собрались? — скривил в улыбке рот Коля.
— Плохо быть плохим генералом, а хорошим — сам Бог нам с тобой велит. Надо, брат Коля, надо! Если не мы, то кто же?
Вторая половина курса протекала не то, чтобы легче, а, скорей всего, привычней. В привычку вошло подчиняться условиям жизни курсанта, не роптать на «дикие» приказы и распоряжения командиров, на излишнюю требовательность к внешнему виду, поведению. Казалось бы, мелочь — мат в мужском обществе, но три курсанта получили по два наряда от командира взвода за простенькое слово, каким не удивишь гражданского человека не только на улице, но и в обществе. Тут же — два наряда, и не чешись! Криво подшил подворотничок — замечание командира отделения за неряшливый вид. Про обувь и говорить нечего! Командиру без разницы, пыльно иль дождливо на улице, — обувь должна блестеть!
— Курсант Шевченко! — услыхал Коля, а в мыслях: «Что я сделал не так?» Шустро развернулся в сторону голоса.
— Слушаю вас, товарищ старший лейтенант!
— Вы назначены посыльным ко мне?
— Так точно!
— Адрес знаете?
— ДОС номер три, квартира 18.
— Подъезд, этаж?
— Подъезд второй, этаж тоже.
— Что — тоже?
— Второй.
— Хорошо. Звонок не всегда срабатывает…
— Я постучу в дверь.
— Хорошо! Время отметить не забудьте.
— Курсант Шевченко! — «Что опять не так?»
— Завтра вы идете дневальным по роте!
— Курсант Шевченко! — «Сейчас-то что?!
— Получите на складе мыло на всю роту!
Специальные предметы сложны в изучении, но при достаточном терпении и усидчивости усваиваются надежно, особенно те предметы, без знания которых летчика не бывает. Много интересного узнал Коля о конструкции самолета
