Мы совершенны, но даже не подозреваем об этом.
Я спросила ее, зачем она привезла меня посмотреть на Христа. Она была здесь с Петером, когда ей было семнадцать лет, но не смогла разглядеть статую за неимением батископа. Петер, ее первая любовь, был немцем, но потом она уехала в Париж, и они потеряли друг друга из виду. Вторая причина проста: какой бы ни была твоя вера, главным принципом остается безусловная любовь, любовь без всяких ожиданий, когда ты ни к чему не принуждаешь и не удерживаешь любой ценой. Христос – символ этой любви, он поможет нам пробудить ее в себе и осознать. Мы имеем право быть самими собой, но вместе с тем мы должны предоставлять эту свободу другим.
Я думала о родителях, о судьбе, которую они представляли для своей единственной дочери, я думала о брате. Если бы он все еще был с нами, родители не остались бы одни, когда я уезжала с тетей, у меня был бы шанс стать актрисой, я могла бы совершать ошибки, если бы этого пожелала, могла бы готовить и есть столько сладостей, сколько захочу, толстеть, не выходить замуж и закончить свои дни в доме, населенном кошками. Я ненавидела брата за то, что я здесь, в бухте Сан-Фруттуозо, хотя мне следовало быть дома. Из-за него страдали мои родители и, кажется, любили меня чуть меньше. А еще я ненавидела свою тетю. Она увезла меня к морю, нарушив равновесие, которого я с таким трудом достигала. Она переворачивает мою жизнь с ног на голову и уезжает. Как всегда.
Вернувшись в Сан-Теренцо, мы поняли, что опоздали на последний поезд в Милан. Мы переночевали в небольшом пансионе. Мы не знали, что бабушка Рената только что скончалась. Что мой отец узнал что-то ужасное о моей тете. Что это наша последняя поездка.
– Испытывать ненависть вполне нормально, – говорит мне Виктор.
Он смотрит на меня с волнением. Я понимаю, что выложила ему все.
– Вовсе нет, – отвечаю я.
Я знаю, что это ненормально и что этого делать не стоит. К тому же у меня нет для этого никаких оснований. Если бы только я могла быть довольной своей жизнью и перестала постоянно думать о том, что все могло быть иначе.
– Тебе страшно возвращаться, – отвечаю я, – а я с тех пор боюсь уезжать. Боюсь, что в мое отсутствие дома может произойти что-то страшное и я не смогу ничего исправить.
Виктор подходит ко мне ближе.
– Я сразу подумал, что у нас много общего.
Я украдкой смотрю на свое кольцо.
– И ты был прав?
Вода Сены рябит от ночного ветра. На набережной только мы одни.
– Похоже на то, хоть ты и выглядела как стюардесса.
Я слегка толкаю Виктора в плечо, он поднимается с намерением увильнуть, я устремляюсь за ним. Вдруг он поворачивается, и мы оказываемся так близко, что наши губы вот-вот соприкоснутся. Начинается мелкий дождь, который лишь слегка мочит нас. Я предательски натягиваю берет ему на лицо и спасаюсь бегством.
«Уходи, – сказала мне мама. –
Уходи отсюда».
Мне было мучительно стыдно
И я была свободна.
– Знаешь, что я подумал? – небрежно бросает Виктор. Мы пьем кофе в квартире Джорджа. – Неплохо бы нам съездить в Камарг и посмотреть на фламинго.
Я как-то видела Камарг в документальном фильме – это было прекрасно и чем-то напоминало Южную Америку. Там обитали белые лошади и быки, фламинго, цапли и разнообразные птицы, летающие над полями и солончаками.
Отправиться в путешествие с приключениями тоже значится в списке моих желаний.
– Ты с ума сошел? – отвечаю я Виктору. – Мне нужно ехать домой.
Но Виктор настаивает, утверждая, что мы можем поехать автостопом из южной части города, поймав попутную машину у Триумфальной арки. Надо найти возможность добраться до Лиона или его окрестностей, а уже там взять попутку до Камарга. Виктор не раз путешествовал автостопом. По его словам, мы можем остановиться в «Мас де Мария» – гостинице в Сен-Мари-де-ла-Мер [68], где работает парень, с которым он познакомился здесь, в книжной лавке. Он обязательно нас у себя примет.
– Олива?
В квартиру заходит Сильвия Уитмен в сопровождении Колетт, которая радостно прыгает вокруг меня и виляет хвостом.
Я улыбаюсь: благодаря ей я чувствую себя членом семьи.
– Недавно звонила твоя тетя, – сообщает Сильвия, проводя рукой по светлым кудрям. – Она сожалеет, что не смогла прийти вчера вечером, но передает тебе послание. – Сильвия достает из кармана клетчатого платья листок бумаги и читает: «По всей вероятности, Джонни Дойл сделал ставку на самого себя через подставное лицо. Несмотря на то что фаворитом является Безудержная Страсть, победу одержит Ванильная Мечта».
Она протягивает мне записку.
– Имеется в виду Лоншан [69]. В кассе лежат билеты на твое имя.
– На мое имя? – спрашиваю я слабеющим голосом.
– Тебе идут распущенные волосы, – заявляет Сильвия.
Дотронувшись до затылка, я понимаю, что забыла прицепить заколку.
– Ты выглядишь совсем по-другому, – добавляет Сильвия, берет со стола книгу и спускается вниз.
Но почему Вивьен не попросила меня к телефону? Почему она постоянно оставляет мне странные указания и не приходит сама?
Я верчу в руках ее записку.
– Джон у нас эксперт по скачкам, – говорит Виктор. – Надо попросить его расшифровать послание. Кстати, я обещал ему новую книгу.
Я увожу Колетт вниз и жду, пока спустятся Виктор и Юлия. Но только я выхожу за дверь, раздается телефонный звонок. Звонят из офиса, и я узнаю собственный добавочный номер.
– Олива? – спрашивает женский голос. По всей вероятности, это Мара.
Что она делает за моим письменным столом? Она уже открыла ящики и нашла мои все еще запакованные книги по похудению? И крошки от арахиса в кокосовой глазури, которые я не успела убрать?
Колетт тянет меня к фонтану, я следую за ней, а в это время Мара объясняет, что для получения доступа к электронной почте ей нужен пароль от моего аккаунта. К моей электронной почте? Чтобы она обнаружила мою подписку на рассылку новостей сайта «Симпатичные священники. Обаяние рясы»?
– Да, к электронной почте. Чтобы все держать под контролем, раз уж я тебя замещаю.
– Замещаешь?
– Я имею в виду… пока ты не вернешься.
Я натягиваю поводок слишком сильно. Колетт взвизгивает, и я глажу ее, чтобы успокоить.
Стараясь поддерживать любезный тон, я отвечаю Маре, что прекрасно могу работать и отсюда. Она просит меня не беспокоиться и наслаждаться отпуском. Я уточняю, что у меня не отпуск.
– Я так понимаю, ты в Париже.
Мара передает кому-то трубку. Это Вероника. Поскольку в интересах компании Мара выполняет мои функции, объясняет моя наставница, ей необходим доступ ко всем ресурсам. События развиваются быстро, постоянно общаться посредством писем невозможно, и ей очень жаль. Мой телефон пищит – это аккумулятор, я забыла его зарядить.
Я вынуждена назвать свой пароль. Прощаюсь, стараясь не подать виду, что чувствую себя обкраденной. Да, обкраденной, не хватает только пистолета. Меня лишили работы, потраченного времени и увлечения симпатичными священниками.
Но Виктор и Юлия уже идут мне навстречу, Колетт виляет хвостом. Еще один день мы проведем вместе.
– Если Ванильная Мечта и Безудержная Страсть – кобылы из одной конюшни, – говорит Джон, – то махинации вполне могут иметь под собой основания. Твоя тетя делала крупные ставки, когда мы ходили на ипподром вместе. Однажды она поставила на кон арендную плату за месяц.
– Так ты пойдешь с нами? – спрашиваю я его.
– Знаете, что говорила Мелани? Если для того, чтобы почувствовать вкус к чему-либо, приходится делать на это ставки, значит, оно того не стоит.
– В этом есть своя логика, – замечает Юлия.
– Логика тут совсем ни при чем. Она просто не хотела, чтобы я проигрывал, вот и все. Хотя по-вашему, конечно, нужно всегда поступать
