переставала ему нравится: онъ находилъ въ ней нѣчто общее съ Зинаидой Алексѣевной, по внѣшнему шику, складу натуры и характеру ума. Теперь, болѣе чѣмъ когда-либо, онъ былъ способенъ приволокнуться за ней. Илларіонъ Семеновичъ не могъ оставаться безъ женщины. Онъ видѣлъ, что никакіе дѣловые услѣхи не заставятъ притихнуть въ немъ ту тревогу, которая овладѣваетъ тщеславнымъ, чувственнымъ мужчиной, сознающимъ свое одиночество. На Зинаиду Алексѣевну и исторію своей сухой любви съ нею слѣдовало поставить крестъ. Интимной жизни г-жи Бѣлаго Малявскій не зналъ. Ея разрывъ съ Саламатовымъ представлялся ему въ такомъ-же свѣтѣ, какъ онъ разъяснилъ это Воротилину, въ ту ночь, когда ему вздумалось познакомить Зинаиду Алексѣевну съ дѣльцами. Ему и въ голову не приходило, что такая крупная камелія, такой тертый калачъ, какъ Авдотья Степановна, вдругъ броситъ свое «развеселое житье». Если-бъ его завѣряли самые вѣрные люди въ томъ, что она въ это время пригрѣла цѣломудреннымъ чувствомъ чудака Прядильникова, онъ-бы расхохотался надъ этимъ, какъ надъ фарсомъ. Онъ только соображалъ: какому тузу достанется она? Времени съ разрыва прошло не мало, а до сихъ поръ ни на биржѣ, ни въ театрахъ, ни на мужскихъ обѣдахъ, ни у другихъ камелій не слышно было, кто замѣнилъ или собирается замѣнить Саламатова. Авдотьи Степановны нигдѣ не было видно, даже по Невскому она не каталась. Быть можетъ, содержитъ ее какой-нибудь высокопоставленный старецъ, который выговорилъ себѣ условіемъ скромную, замкнутую жизнь своей одалиски. Но Авдотья Степановна не таковская. Малявскій подумалъ о Воротилинѣ. Ужь не онъ-ли, подъ шумокъ, пользуется прекрасной Евдокіей? Онъ даже покраснѣлъ отъ одной этой мысли. Господина Воротилина Илларіонъ Семеновичъ самымъ искреннѣйшимъ образомъ презиралъ. Въ немъ онъ видѣлъ круглую бездарность, которая только благодаря всеяднымъ своимъ поползновеніямъ съумѣла составить тебѣ извѣстный maximum годоваго дохода. Онъ никакъ-бы не снесъ, если-бы Воротилинъ сдѣлался покровителемъ Авдотьи Степановны. Коли Воротилинъ имѣетъ на нее виды, то почему-же ему, Малявскому, не имѣть ихъ? Она съумѣетъ распознать въ Илларіонѣ Семеновичѣ будущаго туза первой величины и раздѣлитъ съ нимъ шансы дальнѣйшихъ успѣховъ. Надо только надлежащимъ манеромъ отрекомендоваться… И тутъ Малявскій вспомнилъ о Прядильниковѣ. Онъ не видалъ его съ того времени, когда ѣздилъ къ нему предлагать наступательный союзъ противъ Саламатова. Съ тѣмъ поръ, очутившись по двумъ обществамъ товарищемъ Саламатова, Малявскій былъ-бы очень радъ направить на него такого изобличителя, какъ Прядильниковъ. Онъ зналъ также, что Прядильниковъ — акціонеръ общества «Самоочиститель». Это именно обстоятельство и удерживало Малявскаго отъ заигрываній съ Прядильниковымъ. Надо было сначала самому хорошенько окрѣпнуть на мѣстѣ. Да тутъ еще сегодняшнее предложеніе Гольденштерна, Придется выступить уже оффиціально помощникомъ Саламатова, а въ числѣ враговъ, по всей вѣроятности, очутится Прядильниковъ.
Ипполитъ Ивановичъ Воротилинъ получилъ въ одинъ день съ Малявскимъ записку, которою Авдотья Степановна Бѣлаго пригласила его пожаловать къ вей на другой день ровно въ три съ четвертью часа. Такая точность въ обозначеніи времени почему-то очень понравилась Воротилину. Онъ не посѣщалъ Авдотьи Степановны, выжидая, какъ поведетъ дѣло о наслѣдствѣ Загариной Малявскій, а Малявскій велъ его вяловато; въ послѣдніе дни и совсѣмъ пересталъ давать ему знать, двигается-ли оно. Воротилинъ зналъ только черезъ него, что г-жа Загарина сначала отнеслась съ довѣріемъ къ Малявскому, и вдругъ повернула въ сторону, сказывалась больной, не приняла его, а на два письма отвѣтила уклончиво. Адвокатъ сообразилъ, что тутъ кто-нибудь забѣжалъ половчѣе, сразу вручилъ кушъ и пріобрѣлъ процессъ. На Саламатова у Воротилина была слабая надежда. Тотъ очень ужь замотался какъ-то и такъ облѣнился, что ни во что его втянуть было невозможно, коли ему «по первому абцугу» не подносили куша примѣрно въ тридцать тысячъ. Поэтому, и къ Авдотьѣ Степановнѣ Воротилину совѣстно было явиться; его то-и-дѣло подмывало. Онъ не переставалъ развѣдывать, съ кѣмъ она теперь живетъ, и далеко не потерялъ надежды пріобрѣсти ее подешевле, посредствомъ различныхъ комбинацій…
Сочинительница записокъ къ двумъ пріятелямъ поджидала ихъ съ нѣкоторою торжественностью. Она была въ бѣлой кашемировой тюникѣ по лиловой юбкѣ и съ высокой фрезой изъ рюша, придававшей всей ея особѣ больше тонкости и изящества. Въ волосахъ, подъ круто поднятымъ шиньономъ, вколотъ былъ свѣтло-лиловый бантикъ. Авдотья Степановна въ этомъ туалетѣ была необычайно моложава и талія ея получила чистые скульптурные контуры.
Ровно въ три часа доложили ей о Малявскомъ. Она приняла его въ гостиной, за которой у нея и въ новой квартирѣ помѣщался маленькій кабинетъ.
Малявскій вошелъ быстро и увѣренно. Онъ разодѣлся въ пухъ. Ухмыляясь и покачиваясь, стоялъ онъ передъ Авдотьей Степановной. Она его нѣсколько секундъ осматривала и какъ-то тоже выпрямлялась, точно хотѣла сначала глазами сообразить, кто кого одолѣетъ.
— Просто зажмурить глаза нужно, — вскричалъ Малявскій, и звукъ его пронзительго голоса заставилъ Авдотью Степановну слегка, но чутъ замѣтно вздрогнуть.
— Это отчего? — проговорила она шутливо.
— Сіяніе идетъ отъ васъ… нѣтъ никакой возможности устоять… Извините! — оправился Малявскій, вспомнивъ, что онъ долженъ розыгрывать у Авдотьи Степановны совсѣмъ другого человѣка.
— Садитесь, — пригласила онъ его ласково, указывая на диванъ, и предложила ему курить. — Вы не въ претензіи на меня за то, что я васъ, точно къ мировому, вызвала ровно въ три часа?
— Помилуйте, этакъ гораздо лучше.
— Я не хочу терять времени и васъ задерживать понапрасну. Помните, мы говорили насчетъ одного процесса, куда меня хотѣлъ втянуть Воротилпнъ?
— Какъ-же!
— Я собрала справки. Не то, чтобы я вамъ не вѣрила, а все лучше самой убѣдиться.
— Вы — сама мудрость.
Малявскій поглядѣлъ въ эту минуту на свою собесѣдницу и внутренно облизнулся. Онъ находилъ въ ней, на этотъ разъ, еще большее сходство съ Зинаидой Алексѣевной, особливо въ манерѣ говорить. Сходство это, впрочемъ, существовало только для него одного. Онъ испытывалъ и ту-же степень возбужденія, какъ съ Зинаидой Алексѣевной, которая дѣйствовала на него, кромѣ наружности, именно голосомъ своимъ и манерой говорить.
— Я навела справки, — продолжала весело Авдотья Степановна, — дѣло возмутительное. Не надо ни въ какомъ случаѣ допускать до него артистовъ въ родѣ милѣйшаго Ипполита Иваныча.
— Не правда-ли? — воскликнулъ Малявскій. Въ эту минуту, онъ и въ самомъ дѣлѣ былъ радъ, что она такъ честитъ Воротилина. Въ головѣ его промелькнула даже мысль: нельзя-ли дѣйствительно устранить отъ онаго дѣла «дровоката», какъ Малявскій про себя называлъ Воротилина.
— То, что вы о немъ говорили, — продолжала Авдатья Степановна, съ легкой гримасой: — сущая правда! Это ужасное дрянцо!
— Именно дрянцо, — вскричалъ уже совершенно искренно Малявскій; но тотчасъ-же подумалъ: «а какъ-же мы потомъ все это расхлебывать-то будемъ?» — И вообразите, — началъ онъ опять вслухъ: — онъ имѣетъ до сихъ поръ серьезные виды на васъ.
— На меня?
Авдотья Степановна расхохоталась и долго не могла перестать.
— На
