Ничего! Каждый выживает в одиночку, — это теперь правило. Знаешь это правило — не надеясь ни на кого, карабкаешься наверх! Не знаешь — сидишь на бережке и ждешь, когда кто-то тебя под белы ручки приведет к райским воротам.
— Я с тобой не согласна! — скороговоркой высказалась мама. — Так нельзя! Какая-то узкообывательская философия! Запереться в скорлупу и ничем не интересоваться! Может, человеку достаточно будет твоего участливого слова, чтобы он нашел в себе силы, встал на ноги. А если какая-то нужда? Скинулись друзья по копейке, и человек способен снова на хорошие дела. Не знаю, откуда у вас такое, — тряхнула мама головой. — У нас такого не было!
— Было, мама, было! — заверил сын маму. — Просто ты не помнишь папиных рассказов.
— Каких еще рассказов?
— А вот таких. Папа с сестрой Любой во время войны детьми замерзали, умирали от голода, и никто им не помог. Только случай да воля божья спасли их! Тетя Люба тоже рассказывала об этом. Она говорила, что совсем уж не было сил у нее, она уже приготовилась не вставать с холодной постели, однако мысль, что братик тогда тоже умрет, поднимала ее и заставляла искать дровишки, еду…
— Я знаю этот случай, — торопливо сказала мама. — Они остались зимой одни, их мать отвезли в больницу в Иркутск. Конечно, плохо это. Но соседка ведь им помогала!
— Девочке девять лет, мальчику — четыре, зима с морозами под пятьдесят, дров нет, еды, кроме картошки, тоже нет. Отец на войне, мать в больнице — почему бы начальству колхоза хоть чем-то не помочь — привезти воз дровишек, выделить муки килограмма три, не забежать бы кому-то да проверить, все ли хорошо у детей? Они, эти дети, колхозу, когда подросли, крайне стали нужны! Парнишка с восьми лет боронил босиком сырое, холодное колхозное поле на двух лошадях; девочка с раннего утра на солнцепеке слабенькими ручками тянула из земли колючий осот, чуть подросла приспособили на тракторе прицепщиком, носила тяжеленные ведра с водой, чтобы заполнить прожорливый, дырявый радиатор дряхлого трактора. Тогда они были под неусыпным наблюдением у дядей из правления колхоза. Поскольку денег колхозникам не платили, то и дети работали во имя будущего великой страны бесплатно! Правительству этого великого государства нужны были деньги, и оно их находило везде. Эти дети пришли в школу, а не на танцульки, а им говорят учительницы: «Вы не имеете права! — Саша вознес указательный палец, — не имеете права учиться, потому что за ваше обучение родители не заплатили нашему великому и благородному государству рабочих и крестьян!» Каково, а!
— Время тогда было такое. Война, разруха, — тусклым голосом отозвалась мама. — Всем было тяжело.
— Тяжело — это одно, а справедливость — другое. Я могу понять справедливость-несправедливость ГУЛАГов, нехватку продовольствия, одежды, тепла, но не могу понять, почему дети, работающие наравне со взрослыми, не могли хотя бы учиться бесплатно!
— Конечно, этого не должно быть.
— Теперь это государство, ставшее по-настоящему великим и богатым, благодаря повзрослевшим мальчикам и девочкам, разворовывается теми, кто хитрее и наглее оказался, тут не растерялись дяди из партии и правительства. А вот мальчики и девочки, их мамы и папы, работавшие за «палочки», — трудоднями их называли, что получили? Дулю! Огромную причем. Тебе, мама, вопрос как многолетнему незаменимому секретарю партийной организации больницы № 3: справедливость в нашей отдельно взятой стране возможна или…
— Ты правильно мыслишь, — всматриваясь в сына, как если бы видела его впервые, заговорила мама, — наверное, ты знаешь и ответы на все, поднятые тобой вопросы?
— Увы и ах, мама! Не знаю! — развел руки сын. — Вернее, знаю, но такое уже было, и потерпело поражение. Революция!
— Это же опять война, кровь, разруха! Сколько можно!
— Да, без этого, очевидно, не обойдется, но иного пути я не знаю! Цель оправдывает средства!
Мама долго смотрела на сына, сын, опершись о подоконник, смотрел на мать.
— Вам же такое не преподают? Откуда у тебя это?
Саша широко улыбнулся.
— Из запрещенной науки ОМЛ, которую заставляли вас штудировать как самую главную науку в стране.
— Сынок, — вдруг взмолилась мама, — политика — очень грязное и опасное дело. Не надо тебе это! Ты — военный человек, защитник родины и народа. У тебя конкретная задача.
— Прости, мама, но я не хочу ограничивать себя узкими рамками подчинения и исполнения. Что касается защиты страны от внешнего врага, тут все ясно и понятно: не жалея живота своего защищай страну. А как быть человеку с оружием, военному, когда его заставляют идти против трудового народа, вставшего на защиту своих интересов? Его бессовестно грабят, унижают, уничтожают, и я должен быть этим оружием подавления народного движения? Этого не будет! Против своего народа я не пойду ни за какие коврижки!
— Народ-то разный, сынок!
— Народ разный, но он хозяин своей страны, земли. И отношение к нему должно быть соответствующее — величественное!
В коридоре щелкнул замок — пришел с работы отец. Жена и сын вышли ему навстречу.
Бросив шляпу на полку, отец пробубнил куда-то в угол:
— Не хотел разворачиваться на круге, а решил, и чуть было не въехал мне в правый бок какой-то дебил. Морда нейтрально и прет прямо на меня! Пришлось тормознуть — сзади другой мне в хвост! Тоже мудрец. Сигналит, крутит у виска. Знаю, что ты дурак, зачем лишний раз всем об этом показывать. Никакой культуры на дорогах, почти как в Курске! Крик, мат, не пропустить, подрезать — главное у нас на дорогах! Безграмотные африканцы так не ездят.
— Не задели? — осторожно спросила мама.
— Увернулся.
— Слава тебе, Господи! — закатила глаза мама.
Не слушая вздохов супруги, отец выдал еще одно происшествие.
— Спортзал сгорел?
— Твой? — мама обреченно опустилась на стул.
— Плотникова. Теперь генералов не будут принимать на работу, а тех, что работают, уволят.
— Какая связь между Плотниковым и другими генералами?
— Он директор этого спортзала, — коротко бросил отец.
— Он приказал его сжечь? — выдвинула дикую гипотезу мама.
— Не предупредил происшествие, — по слогам произнес отец. — К тому же командир всегда прав, всегда и виноват! А про генералов давно уже судачат на всех перекрестках, что они дармоеды и бестолковые руководители. Теперь у этих умников и весомый козырь в руках: генерал сжег спортзал республиканского значения; у прапорщика такого бы не случилось!
— Что теперь будет? — спросила Елена Сергеевна с дальним прицелом, стоит ли им продолжать работу в подобном заведении.
— Сделают из него стрелочника, и будет лет десять выплачивать государству — вот что будет.
— Может, пока не поздно… — прошептала мама.
— Гвардия не сдается! Погибает, но не сдается! — оптимистично высказался отец,
