«Мы не должны бояться ничего, кроме собственного страха», – подбадривала она себя словами Юлия Цезаря, шагая вперед по холодному коридору, в котором металось эхо от стука ее каблуков.
Впереди показался стол с сидящим за ним человеком в строгом черном костюме, с лишенным всякого выражения лицом. Среднего роста, слегка располневший, с проблеском седины в темных волосах, он выглядел вполне респектабельно, но Ава знала, насколько обманчива эта внешность.
Любому, кто пробыл в Португалии больше месяца, становилось известно о методах секретной полиции и их жестокости – насколько сами португальцы отличались добросердечием по отношению к беженцам, настолько бесчеловечно с ними обращались ПНЗГ. Ходили слухи, что пыточным техникам они учились у гестапо. Уставу они следовали неукоснительно, детали соблюдали педантично, а наказание приводили в исполнение молниеносно. Попав в тюрьму, человек не всегда выходил оттуда, а те, кому посчастливилось, рассказывали ужасные вещи.
Ава подавила дрожь и обратилась к полицейскому по-португальски, спрашивая, есть ли способ зарегистрировать мать с ребенком заранее, а имена предоставить позже, и как еще можно подготовиться к их пребыванию в Португалии. Конечно же она опустила особенности их доставки в страну и способ, которым она с ними познакомилась. Даже ПНЗГ вменялось оставаться беспристрастными к гражданину любой воюющей страны и поддерживать португальскую позицию нейтралитета. Но правила соблюдали не все, и конкретный полицейский мог благоволить к просителю в зависимости от того, сочувствовал он сам Союзникам или Оси.
Полицейский раздраженно вздохнул, всем своим видом давая понять, насколько идиотский услышал вопрос.
– Когда они приедут, проследите, чтобы они пришли сюда зарегистрироваться. После этого пусть являются каждый месяц, иначе мы заявимся к ним, – жестко пояснил он.
Ава ответила на эту откровенную угрозу очаровательной улыбкой.
– Мне и в голову не пришло бы поступить иначе.
Оставался еще один источник, где она могла добыть нужную информацию, который она каким-то образом упустила из виду – «Джойнт», и направляясь туда на трамвае, Ава перебирала в голове всех знакомых в Вашингтоне, к которым можно было бы обратиться за помощью. Дело осложнялось тем, что она с трудом заводила друзей, да и вообще не обладала обширным кругом знакомых, тем более способным прийти на выручку в подобной ситуации. Это она осознала, когда только начала искать способы достать для Ламана транзитную визу в Америку.
Выйдя на нужной остановке и направившись к знакомому белому зданию, Ава наслаждалась жарким солнцем, особенно приятным в январский свежий день. Дети играли в догонялки, пока их родители, с чашками кофе и чая в руках, вели свои обычные тихие и безрадостные разговоры. Лица время от времени менялись, но обстоятельства оставались неизменными, и взрослые ждали, пока дети отвлекутся на игры, чтобы поделиться своими страхами: что, если виза не будет готова вовремя, и тогда жди ПНЗГ? Что, если не удастся купить билет на пароход, и начинай все сначала? Что, если закончатся деньги? Что, если Германия нападет на Португалию, а уехать будет некуда?
Хуже всего, что ответов на эти вопросы не существовало, как и ответа на вопрос Авы, но она не собиралась сдаваться, пока не получит совет от человека, который, пожалуй, лучше всех разбирался в лазейках безумной и запутанной визовой системы Португалии.
Итан вытирал стол полотенцем и при виде Авы перекинул его через плечо.
– Ава, как ты догадалась, что мы тебя ждем?
Она добродушно рассмеялась.
– Потому что вам всегда пригодится лишняя пара рук.
Он в ответ только покачал головой, без тени улыбки, и тогда Ава заметила, что глаза у него покраснели.
– Ава… – Голос у Итана сорвался, словно от резкой боли, и Аву прошило нехорошее предчувствие.
– Что случилось?
Он заморгал, по его щеке покатилась слеза, и он смахнул ее рукой.
– Отто.
– Отто? – Аве показалось, что кровь у нее застыла в жилах. – Что произошло?
– Ава… он…
Она смотрела на Итана, чувствуя, как сжимается от страха сердце.
– Что он?
– Он покончил с собой.
Мир вокруг Авы словно застыл. Застыла и она, оглушенная, не в силах осознать сокрушительной неотвратимости услышанного.
– Почему? Когда? Как? – прошептала она сбивчиво. Итан прижал пальцы к глазам и шмыгнул носом.
– Его нашли сегодня утром, а рядом с кроватью – пустой пузырек из-под морфина и записку.
Морфин. Увы, стало обычным делом окончить жизнь, поглотив горсть горьких пилюль, после чего тебя окутывал плотным одеялом сон без сновидений, из которого уже не было возврата.
Но Отто всегда был бойцом – он боролся за успех, за возможность чего-то добиться в жизни. Как мог столь решительный человек сдаться после всех этих лет борьбы?
– Почему? – повторила свой вопрос Ава. – В записке сказано, почему он это сделал?
– Ему снова отказали в американской визе, – медленно ответил Итан. – Он пытался уже дважды и ждал полгода, прежде чем податься в третий раз. Думаю, после того, как это случилось снова…
– Если бы он сказал мне, возможно, я…
Итан покачал головой.
– Его родители были родом из Германии. Ты ничем бы не смогла помочь.
Сердце Авы болезненно сжалось от горькой истины этих слов – в самом деле, она ничего не могла сделать для Отто, и никто не смог бы, потому что вся система давно прогнила.
– Он кое-что оставил для тебя, – тихо добавил Итан. – Минутку.
Он скрылся в офисе, оставив Аву одну. Она не чувствовала собственного тела и, оглянувшись по сторонам, ничего не смогла разглядеть, ослепленная мыслями и эмоциями. Она собиралась поговорить с Итаном и потом пойти повидать Отто, окунуться в знакомый аромат табачного дыма и сообщить, что те самые мать с ребенком скоро приедут в Лиссабон и ей требуется его совет.
Как она не разглядела глубины его отчаяния? Как он умудрился утаить от нее, какая острая его терзает тоска?
Комната поплыла у Авы перед глазами.
– Ава, – произнес Итан, возникая рядом и кладя теплую руку ей на плечо. Она взглянула на него, но горло у нее сжало так, что слова не шли. Итан протянул ей пачку бумаг, сверху лежал экземпляр «Комба». Ава яростно затрясла головой – нет, она не может принять этот последний акт самоотверженности Отто.
– Тут есть кое-что еще. – Итан перебрал пачку, найдя письмо от Петры, а потом еще один конверт, на котором аккуратными буквами было выведено имя Авы.
– Что это?
Итан протянул ей стопку. В довольно пухлом конверте явно лежало несколько сложенных листов бумаги.
– Кажется… – Он прочистил горло. – Кажется, Отто написал историю своей жизни и хотел, чтобы ты ее прочитала и сохранила.
Глава восемнадцатая
Элейн
Элейн сидела, напряженно
