не встретились…
У огромной многоэтажной коробки остановились.
– У нас, как и везде, подъезд оборудовали шифр-замком, – сказала Лета, набирая код замка, – Москва готовится к Олимпиаде.
Зачем Олимпиаде шифр-замки, я не понял, но понимающе кивнул ей в ответ. Поднялись на четвертый этаж. У дверей квартиры Лета достала из сумочки ключ и торжественно протянула мне. Я вставил ключ в замочную скважину… и не смог повернуть его. Лета победно на меня посмотрела. «Что я говорила, – сквозило в ее взгляде, – а ты думал, что я тебя заманиваю… у меня в самом деле плохо открывается замок…»
Я еще раз попытался повернуть ключ – не получилось, тогда я изменил тактику: стал вынимать ключ, поворачивая его в разные стороны… Предположение мое оправдалось. Выступы ключа попали в пазы, и замок открылся.
Войдя в квартиру, я хотел объяснить хозяйке принцип открывания, но та потеряла к этому всякий интерес. Она попросила меня подождать минутку в прихожей и ушла в комнату. Было слышно, как она чем-то шуршит, что-то прячет в шкаф. Значит, гостей здесь не ждали.
Через минуту Лета появилась в прихожей и возмутилась:
– Ты чего стоишь? Раздевайся и будь как дома… проходи в комнату, а я сейчас на кухне похозяйничаю…
Она ушла на кухню, а я снял шинель, ботинки, прошел в комнату и плюхнулся в кресло.
Я попал в однокомнатную квартиру большого панельного дома. Планировка таких квартир одинакова и в Москве, и в провинции, или, как любят сейчас говорить, на периферии.
Отличаются они лишь вещевым наполнением.
В этой комнате стояли диван, маленький, почти журнальный, столик, два кресла, платяной шкаф, книжная полка на ножках, телевизор в углу. Над диваном висел ковер со сценой охоты на оленей, а на противоположной стене – металлическая чеканка, изображавшая царицу Тамару, опирающуюся на меч.
В комнату вошла Лета с подносом в руках. Она поставила на стол вазу с яблоками, бутылку «Тамянки» и два бокала.
– Будем кутить, – сказала она, – то есть продолжать кутить…
– Было бы предложено, – ответил я и плеснул «Тамянки» в бокалы.
– За встречу, – сказала Лета и залпом, по-мужски, выпила свой бокал. Я сделал то же самое, а потом мы стали жевать яблоки.
– Между прочим, – сказала она, – меня Леной зовут… Я усмехнулся. Вино ударило в голову, и меня тоже потянуло на откровенность: «А меня…» – сказал я.
– Блям, блям, – прервал меня непонятный звук.
Лицо моей собеседницы мгновенно изменилось, а я не совсем понял, что случилось. Звук повторился, а затем послышалось скрежетание ключа в скважине.
– Виталик, – выдохнула Лена, – ключ только у него…
Да… в такой ситуации я еще не был…
Лена сидела неподвижно, будто на нее напал столбняк. Было слышно, как открылась дверь и мужской голос спросил: «Ты дома? Почему не открываешь?» В дверном проеме появился парень в куртке и вязаной шапочке с кисточкой. Он был похож на гнома с бородой, какая была в моде у шестидесятников. Несколько секунд он смотрел на меня, стол, Лену, а затем скрылся в коридоре. Лена вскочила и бросилась за ним, и тут со стороны лестничной площадки раздался крик оскорбленного мужчины.
– А-а-а, – кричал он, – не позволю разврата в нашей квартире, а-а-а… помогите…
Чувство опасности заставило меня мигом оценить все. Ловушкой это не могло быть: больно уж натурально выглядело. Я, в конце концов, знаю жизнь и мог бы почувствовать это заранее. Да хозяин не стал бы орать на весь подъезд, где его слышали не в одном десятке квартир. Он сыграл бы роль оскорбленного мужа внутри, для меня… уж если собрался меня шантажировать…
Нет – это не спектакль, это жизнь, в жернова которой я попал в очередной раз, и надо было из них выбираться. Я сунул ноги в ботинки, в два движения захлестнул их шнурками, надел шинель в рукава, набросил шапку на голову. Уже в ходе одевания я решил, что сделаю дальше.
Виталик (если это он) орет для того, чтобы привлечь внимание соседей. Он тоже оценил обстановку и понял – одному ему со мной не справиться. Но уязвленное самолюбие не позволяет ему расстаться со мной просто так. Значит, мне придется «уходить» с боем. Но одно дело бой, когда ты чувствуешь правоту на своей стороне, другое дело, наоборот, когда ты со всех сторон не прав. Тут кураж пропадает, а нет куража – нет победы…
Я скрутил лежащую на полке для головных уборов газету, взял ее в правую руку и решительно вышел на лестничную площадку. На ней были только Виталик и Лена: никто из соседей на призывы о помощи не откликнулся. При моем появлении Виталик заорал так, что, казалось, все двери в подъезде должны были тотчас открыться. Но этого не случилось.
В этот момент он был очень не симпатичен, и я, сделав «бойцовское» лицо, шагнул к нему, держа газету в правой руке так, будто в ней завернута водопроводная труба…
Виталик отшатнулся назад, но проход между ним и перилами был слишком узок. И тут я еще раз убедился в том, что женщина по уровню развития и способности выжить в человеческом обществе стоит выше мужчины.
– Нет, – закричала Лена и, раскинув руки, бросилась на мужа, закрывая его собой от «озверевшего бандита с куском трубы в руках». Однако, закрыв Виталика собой, она отодвинула его еще на шаг, давая возможность мне уйти с достоинством, не вступая «в контакт» с Виталиком.
«Ай да Лета, – думал я, спускаясь по лестнице шагом, хотя мне хотелось бежать. – Ай да Лета, то есть Лена… только женщина способна, как говорят боксеры, так технично выйти из создавшейся ситуации. Одним движением она дала мне возможность бескровно уйти и «спасла» мужа от «изверга и хулигана». Позже она расскажет, какой опасности он подвергался, даст мне страшную характеристику, от которой у него кровь застынет в венах, и мир между ними будет восстановлен. Ну, может, не мир… Ну да черт с ними, без меня разберутся… мне бы вырваться из подъезда. Как открывается шифр-замок? Понаставят… Однако мне повезло, что я в московском доме, а не сибирском. До нас цивилизация еще не дошла, и на такие крики давно бы выскочило несколько добровольцев, чтобы помочь соседу… не скажу, что это были бы активисты-общественники, скорее наоборот, но мне пришлось бы несладко… Ура… оказывается, открыть шифр-замок изнутри не представляет труда… Я отодвинул ригель и оказался на улице, там выбросил газету и долго шел по тротуару, куда глаза глядят, пока не наткнулся на остановку автобуса.
Все дороги ведут в Рим, все автобусные маршруты приводят к метро. Увидев знакомую рубиновую букву,
