собираюсь. А твой Маппый, скажу честно, для меня не подходит…
– Это верно, дочка…
– Но я же когда-то должна иметь свою семью. Ты думаешь об этом, аба?
Тарагай Мэхээлэ от неожиданности аж подскочил. Он не ожидал от дочери таких смелых слов.
– Ты, Даайыс, застала меня врасплох. Честно признаюсь, не думал об этом. Для меня ты всегда дите. Вот и не заметил, как ты подросла.
Даайыс снова звонко засмеялась:
– Знаешь, аба, мне один парень запал в сердце.
Отец растерянно захлопал ресницами. Мысленно перебрал всех местных холостых парней.
– Ты это серьезно?
– Сказать тебе, папа?
– Говори.
– Мне понравился парень, тот ламут… Помнишь, летом приезжали? Тот, что боролся с Маппыем.
– Да ты что?! В своем ли уме? Мы их толком не знаем! Ну ты даешь! Один раз увидела незнакомого ламута и уже готова замуж за него идти, да?
– Шучу, аба, шучу, – заливаясь смехом, ответила Даайыс.
– У меня чуть сердце не остановилось… – Отец понял, что дочь шутит. Но неприятный осадок в его душе остался. «Всякое может случиться на этом свете… Мало ли что?» – с досадой подумал купец.
* * *
Маппый тем временем перегонял табун на осеннюю тебеневку. Пока снег неглубокий, надо торопиться. До этого шел мокрый липкий снег, долго не залеживался, таял быстро. Только этой ночью выпал сухой снег, скрипучий. Маппый по опыту прошлых лет понял, что этот снег не растает, и без колебаний решил перегнать табун через сээн урэх [127], за которым начинаются раздольные мари.
Коням передалось настроение конюха, шли ходко.
Впереди показалось русло, берущее начало от озера Биллях. Само озеро и русло уже скованы льдом, сверху укрыты мягким снежным покрывалом.
Выйдя на лед, кони и вовсе повеселели. Гурьбой двинулись на другой берег.
Маппый забеспокоился. «Надо было проверить лед. Выдержит ли?!» – успел подумать он. Как вдруг впереди раздался резкий глухой гул. Кони испуганно шарахнулись в разные стороны, под их копытами проломился лед. Многие успели перескочить и выбраться на другой берег, а часть табуна в панике барахтались в темной ледяной воде.
– Айыы Тан, ара! Абыраа! [128] – изо всех сил завопил перепуганный Маппый.
Маппый верхового коня направил в глубокую воду, надеясь за собой увлечь тонущих лошадей. Ему это удалось. Ошалевшие от страха лошади поплыли за ним. Под ним сильный, опытный конь. Зная это, Маппый не думал о себе, и мысли не допускал, что сейчас в одно мгновение может сам утонуть в ледяной воде. Свались он с коня – и сгинет в ледяной мешанине. Обернувшись, громко зовет лошадей за собой…
* * *
Поздней ночью, крепко спящего мужа разбудила жена:
– Просыпайся, Мэхээлэ. Кто-то стучит в калитку.
Тарагай Мэхээлэ приоткрыл глаза:
– Ты о чем?.. Кто стучит?..
– Наверное, что-то случилось. Зря стучать не будут. Поднимайся, – испуганно шепчет жена.
Тарагай Мэхээлэ услышал громкий стук, откинул одеяло, сшитое из выделанных заячьих шкур.
– Где мои штаны?! Подай мне штаны! – крикнул жене.
Та подняла с пола тяжелые штаны. «Аж не помнит, где скинул собственные штаны… – ворчит она. – То-то шибко торопился, даже не помнит, где разделся…» И подумала: «Что с него возьмешь, когда таким родился, рассеянным. Но дело свое умеет делать, как бык ненасытен. Такой он мне больше по душе…»
– А где рубаха? Быстрее, где рубаха?! – окрик мужа прервал мысли жены. Она тут же подала рубаху.
Оделся, ноги сунул в теплые торбаза.
– Подай мне шапку! – Суетится, натягивая на себя волчий полушубок.
Жена нахлобучила на лысую голову мужа меховую шапку из лисьей шкуры.
– Видно, в самом деле, что-то невероятное случилось, коли среди ночи стучат… – бормоча на ходу юркнул наружу. Кромешная тьма тотчас поглотила его. Стук не стихает. У него крепкий, высокий забор и калитка с железным засовом.
Быстро семеня, подходит к калитке.
– Спать не дадут по-человечески. Кто там?! – недовольным голосом крикнул он. Сразу не стал открывать засов, мало ли что. Всяких хаамаайы, говорят, кишмя кишит везде. Они опаснее, чем таежные звери.
– Мой тойон! Это я, Маппый… Отвори калитку.
– Маппый?!
– Да-да… Это я…
Тарагай Мэхээлэ открыл калитку. Перед ним стоял человек весь в ледяном панцире. Он не узнал его.
– Кто ты?! Откуда явился так поздно?
– Это же я, Маппый. Не узнаешь?.. – Он весь дрожал.
– Это ты?! Зайдем в дом. Там поговорим. – Тарагай понял, как сильно замерз его конюх. Жена купца ахнула, увидев заледеневшего Маппыя.
– Достань мою охотничью одежду… Да побыстрее, – прикрикнул на жену купец. Повернулся к Маппыю и скомандовал:
– Раздевайся догола и накинь это! – Он бросил к ногам хамначита волчью шубу.
Маппый с трудом разделся и накинул на себя хозяйскую шубу.
В это время из дальней комнаты жена притащила мужнину одежду.
– Надевай это, – говорит Тарагай. – А ты сбегай к моим скотникам, разбуди их и скажи от моего имени, чтобы немедля натопили мою баню…
– А где твой конь?
– Тут рядом. Возле дома на привязи. Он тоже замерзает.
– Да что случилось?!
– Провалились в ледяную воду. – Маппый не стал обо всем говорить сразу.
– Черт тебя побери! Коня чуть не погубил. Ладно, потом разберемся, – чертыхаясь, Тарагай ушел в свою комнату. Вскоре вернулся с большой бутылью. Налил из нее в кружку.
– На, выпей, а то от простуды сдохнешь, – Тарагай подал кружку.
В нос Маппыю ударил крепкий дух спиртного. Он залпом выпил содержимое кружки. Сильнейший жар мгновенно охватил все его нутро. В голове зашумело. Маппый благодарно глянул на тойона.
В это время прибежала запыхавшаяся жена.
– Баню затопили. Скоро согреется.
– Давай наливай парню крепкого чаю! – Тагай слова жены пропустил мимо ушей.
Хозяйка разволновалось за человека, провалившегося в полымя. Дрожащими руками наливала чай.
Маппый выпил две кружки чаю.
– Спасибо, хозяйка! – поблагодарил он.
– Пошли в баню! – скомандовал тойон, подозрительно глянув на жену. – А то засиделся тут…
Оба вышли. Тарагай Мэхээлэ вскоре вернулся.
– Я велел хамначитам, чтобы из него горячим паром вытряхнули всю простуду!
– Где Маппый заночует? – спросила жена.
– Тебе не терпится, что ли, изведать его мужскую силу тайком от меня? – язвительно сострил муж. Налил себе в кружку спирту и выпил.
– Не болтай лишнее! – Жена острым взглядом резанула по мужу. Тарагай расхохотался.
– Шучу, шучу, не сердись… – задыхаясь от смеха, едва выговорил он. Жена обиженно надула губы. – Насчет коня тоже распорядился. Весь заледенел бедный конь. Выживет ли? Еле затолкали его в хотон, чтоб согрелся. Велел скотнику Байбалу, чтобы счистил с коня весь лед, потом насухо вытер спину, грудь, живот, а после подбросил побольше сена.
– Как я посмотрю, ты больше печешься о коне, чем о
