все продолжается по уже знакомому сценарию. Куда бы я ни шла, везде за мной следуют переговоры и сплетни.
«Ш-ш-ш», «смотри-смотри», «это она» – их голоса сливаются в противный скрип, будто кто-то гнилые зерна в ступе перемалывает.
Мы приходим в аудиторию к Станиславу Вячеславовичу. До лекции еще около десяти минут, преподавателя нет. Зато ребята – все свои, давно знакомые. Но с ними почему-то мне теперь тоже неспокойно. Невозможно игнорировать эти переглядывания. Вроде взрослые люди, а посмотришь – детский сад. Шепчутся за спиной, обсуждают, поглядывают искоса. И ни у кого духу не хватает подойти и в лоб сказать, что они обо мне думают.
Через минуту возвращается Джастин со своих занятий. С ним ребята здороваются охотнее, но, когда парень подходит ко мне и садится рядом, волна шепотков становится похожей на настоящее цунами, готовое поглотить нас целиком.
– Я чего-то не знаю? – наклоняется он ко мне.
Все кажутся занятыми своими делами, но продолжают время от времени оборачиваться на нас. Замечаю улыбочку Вики – та выглядит ужасно довольной собой. Еще бы. Мало ей было донести про меня Славе, так она еще и всему универу раструбила.
– Все нормально, – говорю я с каменным лицом.
Открываю тетрадку и начинаю обводить карандашом клеточки. По кабинету прокатываются смешки.
– Нет. Не нормально, Зоя. – Джастин придвигается ближе. – Почему все смотрят на нас?
Мне хочется отпрыгнуть от него подальше, потому что группа оживляется. Но, черт возьми, почему я должна это делать? Пусть ей будет стыдно за это, а не мне.
– Они что, обсуждают нас? – тяжело выдыхает американец, когда девочки на первых партах разражаются смехом, глядя в нашу сторону.
– Да, – отвечаю спокойно. – А что, у вас такого не бывает?
Он сжимает пальцы в кулаки.
– Это все Вика, да? Я поговорю с ней сейчас же.
– Не надо, – чуть не подскакиваю. Кладу свою ладонь на его руку.
«Ш-ш-шшш!» – оживает аудитория.
– Нет, позволь мне с ней разобраться! – Джастин почти встает, но я удерживаю его на месте, крепко ухватив за запястье.
Не хватало еще, чтобы он сорвался на эту курицу, защищая меня, и угодил в эпицентр скандала.
– Я сама со всем разберусь, хорошо?
Он не согласен.
– Слушай, я не дам ей говорить о тебе плохо. – Его мышцы напрягаются. – Никто не посмеет обижать тебя.
– Все нормально, Джастин. – Мне приходится повысить голос.
– Нет, это травля. Разве нет? Я ведь вижу. Знаю, что это такое и как выглядит. Будешь это терпеть?
В аудиторию входят Дима с Машей. Калинин смотрит на нас хмуро, Сурикова выглядит обеспокоенной и взволнованной. Дима здоровается с ребятами коротким кивком головы, а его девушка игнорирует всех – быстро идет к нам и, тяжело дыша, кладет на стол какой-то листок:
– Вот. Сорвала с доски с расписанием.
Аудитория замирает.
– Я ее сейчас… – вскакивает Джастин.
Но Дима удерживает его за плечо:
– Сядь. Сейчас разберемся.
– Нет, я сама! – встаю с места и быстро иду по проходу к первому ряду.
Им меня не остановить. Кто я, в конце концов? Что сделала им плохого? Я не Машка – молча терпеть издевательства месяцами не буду. Эта стерва хотела шума? Она его получит.
– Вы это обсуждаете?! – застываю возле ее парты, вытягивая вперед злосчастный листок, на котором отпечатано фото отвратительнейшего качества, на котором мы с Джастином целуемся возле клуба.
Изображение серое, тусклое, но на нем при желании можно узнать нас. Подпись под снимком гласит: «Градова – шлюха».
Диана, сидящая подле подружки, меняется в лице. Она выпучивает глаза и бледнеет. Вика гораздо выдержаннее: ее губ касается легкая ухмылка, руки сплетаются на груди в замок. Она всем видом пытается дать понять, что совершенно расслаблена и чуть ли не зевает со скуки. Только дергающееся веко выдает ее испуг.
– Ну что ж. – Я глубоко вздыхаю. – Давайте тогда обсудим вместе! – Поворачиваюсь к группе. Все, затаив дыхание, наблюдают за мной. Вижу Джастина, стоящего в проходе, путь которому преградил Дима, и набираю в легкие побольше воздуха. – Вика очень хотела, чтобы мы обсудили, так мы и обсудим, – вытягиваю перед собой листок, чтобы всем было лучше видно. – Она хотела, чтобы вы все ознакомились с этим? Пожалуйста. Сколько угодно. Смотрите.
– Хоть бы постыдилась, Градова! – беспечно откидывает волосы с плеча самопровозглашенная королева.
Поворачиваюсь.
– А чего мне стыдиться? – с грустью смотрю на нее. – Чего? – смотрю на лист и хмыкаю. – По-моему, мы тут с Джастином отлично вышли. Мне нравится. А вам? – кладу листовку на ее стол и с грохотом обрушиваю сверху свою ладонь. – Это тебе нужно стыдиться, что ты бегаешь за парнями, как последняя шваль. Тебе нужно стыдиться, что ты следила за нами из-за угла, чтобы сделать этот снимок. Тебе нужно стыдиться, что ты писала моему бывшему парню о том, что я шлюха… Тебе. Нужно. Стыдиться. Что ты, как трусливый пятиклассник, развешивала гнусные бумажульки в фойе, а потом хихикала надо мной втихаря!
– Да пошла ты… – как-то неуверенно пищит она, ерзая на стуле.
– Я-то пойду, – усмехаюсь. – А ты захлопнула бы уже свой рот, пока я тебе не помогла это сделать, ладно? – Наклоняюсь, хватаю дрожащими пальцами парту за край столешницы и отшвыриваю в сторону. Та откатывается к окну и с грохотом ударяется о батарею. – Пойдем, Вика! Ну? – Смотрю, как она вжимается в стул, и разочарованно качаю головой. – Вставай. Пойдем? Чего ты? Выйдем, поговорим? Ты же этого хотела, разве нет? Или думала, что я молча проглочу все твои выходки?
– Сумасшедшая…
– Нет, дорогуша. Если кто здесь и сдвинулся, то только ты, – глубоко вдыхаю и выдыхаю. – Если думала, что сможешь этим, – указываю на несчастную листовку, – меня унизить. Если думала, что это поможет тебя продать себя подороже, то ты свихнулась, дорогая моя.
Подхожу к ней еще ближе, сжимаю перед ее носом руку в кулак.
– Отойди от меня! – хрипло говорит она.
– Правильно. Бойся, – улыбаюсь. – Потому что я могу без особых усилий затолкать эту бумажку в твою несчастную глотку, ясно? Могу выдрать все твои наращенные волосы. Протащить тебя по всему универу за шиворот и даже окунуть в унитаз. Понимаешь? – пожимаю плечами. – Только вот мне это не нужно. Я не настолько безумна, чтобы кому-то что-то доказывать. Ты мне не интересна. Совсем. Понимаешь? – Делаю еще шаг и вижу, как она сжимается, боясь, что я ударю. – Мне на тебя насрать. Ты никто, Старыгина. Ноль без палочки. Просто пустышка. Которая крысятничает, чтобы ее заметили. Тебе нужно было внимание? Ты его получила. Наслаждайся.
Окидываю притихшую аудиторию взглядом.
– Подумай, – продолжаю уже спокойнее. – Может, ты не с
