прошел серьезное обучение как шпион, то ему полагалось уметь убеждать, не так ли?
– Почему ты ввел меня в заблуждение? – спросила Ава, пытаясь разглядеть, не лжет ли он снова, увидеть какую-то мелочь, недоступную для постороннего человека, но очевидную для нее.
После долгого молчания Джеймс ответил:
– Потому что ты случайно оказалась вовлечена в эту операцию.
– Что? Как? – Ее осенило, и она захлопнула рот ладонью. – Диого Сильва.
Мужчина, который жил напротив и которого забрала ПНЗГ после того, как она заговорила с Лукасом.
– О, нет, – уверенно возразил Джеймс. – Хотя и о нем я тебе всей правды не рассказал, опасаясь, что стоит тебе получить зацепку, ты не остановишься в своих поисках.
Ава уже открыла было рот, чтобы поспорить, но Джеймс приподнял бровь, и Ава сдержала свой порыв. Они оба знали, что она начала бы рыть носом землю, будь у нее хоть малейшая наводка.
– У него в самом деле был газетный киоск, – продолжал Джеймс. – Но он так же сотрудничал с «Аванте!» – подпольным изданием здесь, в Португалии, которое работало в обход цензуры. Когда я по твоей просьбе немного копнул насчет его исчезновения, ко мне прицепилась ПНЗГ и не отставала несколько недель. И когда я говорю, что твой разговор с человеком, которого ты знаешь как Лукаса, не имеет никакого отношения к судьбе Диого Сильвы, знай, что это правда и твоя совесть чиста – ты совершенно не виновата в его пропаже.
Ава издала долгий, медленный выдох облегчения, ощутив, как груз вины свалился с ее плеч. А она до этой минуты и не понимала, как сильно он ее гнетет.
– Лукас, однако… – Джеймс наклонил голову к плечу. – Или, вернее, Дитер Хоффман – действительно немецкий шпион. И имеет к этой истории непосредственное отношение.
Ава изо всех сил старалась не елозить в кресле – в комнате становилось все более душно, потому что солнце продолжало литься в окна, но спасительный ветерок не отгонял жару.
Джеймс откинулся на спинку дивана и положил руки на колени.
– Ты помнишь тот день, когда встретилась с ним впервые?
Даже теперь жгучий стыд от того, как глупо она себя тогда вела, заставил Аву залиться краской. Как же забыть, когда тебя обвиняют в том, что ты флиртуешь с нацистом?
– У меня в тот день в кафе рядом с киоском была назначена встреча с напарником, – объяснил Джеймс. – Только ты появилась раньше. Мне не стоило к тебе подходить, но, когда я услышал, что ты разговариваешь с Лукасом, я понял, что ты – та самая американская библиотекарша, о которой столько говорили в ССБИБ. Я не мог позволить тебе в первый же день попасть в ловушку нациста. – Он отвел глаза, впервые за весь разговор утратив самообладание. – Я понятия не имел, во что тебя втравливаю нашей внешне благовоспитанной болтовней.
Перемена в его манере разбередила и так лихорадочное беспокойство Авы.
– И во что же?
– Дитер решил, что ты – мой связной.
– Я?
Джеймс неосознанно постукивал пальцем по колену.
– И я не стал его разубеждать. – Палец замер. – Напротив, я всячески укреплял это заблуждение.
От этих новостей мысли Авы сбились в кучу. Джеймс позволил врагам следить за ней даже после того, как понял, какую ошибку совершил?
– Мне угрожала опасность? – спросила она, по мере того как реальность, разлетевшаяся на кусочки, складывалась обратно в картину настолько же отвратительную, насколько правдивую.
Джеймс сглотнул.
– Да.
Недоверие и гнев опалили Аву огненной вспышкой.
– Почему ты не рассказал Майку или мистеру Симсу из посольства? Почему не рассказал мне?
– Потому что вы – наши союзники. Я не мог позволить пролечь трещине в отношениях между Америкой и Британией из-за того, что подверг одного из вас опасности. – Вздох вырвался словно из самой глубины его существа. – Но я не мог позволить обнаружить истинного связного. И пока немцы следили за каждым твоим шагом, они перестали искать моего информатора. Я не мог им рисковать.
– И ты бы принес меня в жертву?
В сознании Авы вспыхнули подробности того поцелуя в переулке Алфамы. Как бы она хотела стереть это воспоминание, как и память о том поцелуе, которым они обменялись под Новый год. Она приняла за романтическое увлечение шпионские игры.
Ее охватило такое разочарование, такое унижение от понимания собственной наивности, что слезы вскипели на глазах, хотя она обещала себе не плакать.
– Твой брат на фронте, Ава, – мягко сказал Джеймс. – И ты знаешь, как важно это наступление. Если бы моего информатора раскрыли, операции в Нормандии могло бы и не случиться.
Ава подцепила вылезшую из подлокотника нитку, более темную, чем шафранового цвета ткань. Позволила бы она подвергнуть себя опасности ради победы? Если бы она знала об этом плане, поступила бы она так, чтобы спасти Дэниела и остальных мужчин от гибели?
Да, несомненно.
– Ты мог рассказать мне. – Она снова посмотрела на Джеймса, не в силах унять боль в груди. Как чудовищно он ее обманул!
– Я не мог поставить операцию под удар, – ответил он с хладнокровием человека, который неотвратимо следует поставленной цели. – И не постоял бы за ценой.
– Тогда зачем рассказывать теперь?
– План приведен в исполнение, – объяснил Джеймс. – Ему больше ничего не угрожает.
Ну да, точно.
– Спасибо, что поставил меня в известность. – Ава натянуто улыбнулась, желая лишь одного – чтобы он ушел. Она-то думала, что эти поцелуи что-то значат. Она-то целовала его по-настоящему. То время, что она провела с Джеймсом, расцветило красками и вдохнуло жизнь в ту часть ее существа, которая до сих пор знала только черные и белые тона.
Но для него, как она теперь понимала, это общение было лишь прикрытием, средством выполнить миссию, частью его работы.
Аву затошнило.
– Если тебя беспокоит Дитер, то не стоит волноваться, – все так же мягко продолжал Джеймс. – Когда я узнал, как пристально он за тобой наблюдает, я попытался заручиться поддержкой ПНЗГ и избавиться от него – но вместо этого полиция села мне хвост на несколько месяцев. Но теперь, после того как Союзники так решительно изменили ход войны, пусть Португалия твердит о своем нейтралитете, но правительство не настолько упрямо, чтобы не понимать, чья сторона берет вверх. Так что ПНЗГ внезапно активно начали сотрудничать с нами. – Он сложил руки перед собой. – С учетом вышесказанного, Дитер больше тебя не побеспокоит.
Ава дернула и вытащила-таки нитку из подлокотника. Она ничего не хотела знать о Лукасе – или Дитере, неважно, – не хотела знать, жив он или мертв. Главное, что он больше не будет чинить препятствий Саре
