Глаза и нос у его покраснели.
– Вам разве не нужно закончить разбирать стол, мисс Харпер? – напомнил он, но его голосу не хватало обычной резкости. – Вы же знаете – сверхурочная работа не оплачивается.
– Конечно, сэр, – ответила Ава, развернулась и ушла, оставив его приходить в себя в одиночестве.
Чтобы разобрать последнюю стопку бумаг, много времени не потребовалось, и после этого она вручила Пегги коробку с документами, подлежащими уничтожению.
– Рано или поздно я тоже окажусь в Вашингтоне, – сказала та. – Так что с тебя экскурсия по городу и лучшим дансингам и джазовым клубам.
Ава рассмеялась.
– Не уверена, что я к тому времени научусь в них разбираться, но точно смогу устроить тебе персональную экскурсию по Библиотеке Конгресса.
– Согласна, – просияла Пегги и обняла Аву еще раз напоследок. – Благополучно тебе долететь.
И в кои-то веки Аву не передернуло при упоминании полетов, и хотя эта идея по-прежнему ее не прельщала, но до немоты тоже не пугала. За последние полтора года она находилась под колпаком ПНЗГ, ее выслеживал нацист и одурачил шпион. Дэниел прыгал с самолета на пляж в Нормандии и сражался насмерть. Но еще больше ее потрясло то, чему она стала свидетелем, наблюдая за жизнью беженцев в Лиссабоне.
Она видела людей, приговоренных к бесконечному ожиданию виз, которых им так и не выдавали; тех, чьи корабли не приходили вовремя, обрекая на прохождение заново всех кругов бюрократического ада; и даже тех, кто в отчаянной попытке покинуть Лиссабон отдавал все свои сбережения мошенникам. А уж место на самолете, на котором Аве предстояло лететь завтра, могли себе позволить только исключительно богатые люди. Письма, которые попали Аве в руки, рассказывали о неописуемой жестокости нацистов, так же как и те истории, которые она слышала от очевидцев. И однако многие отважно противостояли этим зверствам и отдавали жизни ради спасения своих семей. И, как часто бывало, она вспомнила об Отто, которому так решительно закрыли путь к спасению на ее родине и который не нашел в себе сил бороться дальше.
Платон сказал, что отвага – это когда знаешь, чего не стоит бояться. Оглядываясь на время, прожитое в Лиссабоне, Ава поняла, что мудрость состояла и в понимании, чего бояться стоит. И перед лицом того, что пришлось пережить другим людям, боязнь полетов казалась просто блажью.
Наступило утро отлета. Подняв два аккуратно упакованных чемодана, где среди платьев лежал, надежно спрятанный, экземпляр «Маленьких женщин», Ава открыла подъездную дверь и на кого-то натолкнулась. Задохнувшись от неожиданности и выпрямившись, она оказалась лицом к лицу с Джеймсом.
– Ава, – произнес он, глядя на нее своими зеленовато-голубыми глазами, и она ощутила, как сердце забилось у нее сильнее, чем она бы того желала.
Его исхудавшая фигура за месяцы, что они не виделись, снова набрала силу. Из-под серой шляпы виднелись аккуратно подстриженные волосы, а лицо лучилось здоровьем. Он вытянул руку ладонью вперед, чтобы остановить Аву.
– Пожалуйста, выслушай меня.
Однажды Ава велела ему уйти и с тех пор сто раз пожалела о своих словах. Подобную ошибку она не повторит.
– Ты ждал меня здесь? – удивленно спросила она. Джеймс ответил смущенной улыбкой.
– Не могу упустить последнюю возможность поговорить.
Пусть Ава и убедила себя, что давно похоронила всякую надежду, та мгновенно вернулась к жизни, глупая и неудержимая, от одного только присутствия Джеймса. Насколько Ава могла догадаться, он пришел напоследок, чтобы извиниться.
Она напряглась и собралась с духом.
– Я кое-что тебе принес. – Он залез в карман, где что-то стукнуло, протянул руку, и в подставленную ладонь Авы упали видавшие виды пожелтевшие игральные кости, с щербинами, еще хранившие тепло его тела.
– На удачу, – сказал Джеймс. – Мой отец служил истребителем в Первую мировую и отдал их мне как оберег. Я знаю, что ты сегодня улетаешь, и подумал…
– И подумал, что мне с ними в самолете будет спокойнее, – с улыбкой продолжила Ава, глубоко тронутая таким щедрым подарком.
Джеймс кивнул.
– Я теперь не боюсь летать так, как раньше. – Она протянула руку, чтобы отдать кости, но Джеймс не сделал ответного движения.
– Все равно я бы хотел быть уверен, что ты в безопасности, – сказал он, даже не глядя на ее руку, а всматриваясь в лицо, словно боялся больше никогда ее не увидеть. – Дело в том, Ава, что ты мне очень дорога. Я знал это и раньше, но лишившись твоего общества, думал о тебе день и ночь. И я совершенно не жалуюсь на то, что ты настолько занимаешь мои мысли. В этом есть что-то уютное, приятное, привычное. Я… – Он рассмеялся. – Как же глупо я сейчас выгляжу.
Даже если бы Ава обладала всей силой воли в мире, она не смогла бы сдержать разгорающееся в ее сердце пламя.
– А я-то думала, ты живешь припеваючи.
Он кривовато усмехнулся и засунул руки в карманы.
– Я скоро возвращаюсь в Лондон, и у меня даже будет официальный почтовый адрес. Возможно, ты захочешь переписываться или даже приехать в гости. Альфи сказал, что Лондонский музей завален грудами документов на французском и немецком: журналами и письмами вроде тех, которые ты собирала. Так что, может, однажды ты захочешь их посмотреть, или я мог бы…
И тогда Ава шагнула вперед, обхватила его лицо ладонями и поцеловала, а он обнял ее в ответ, окутывая привычным, приятным и чистым ароматом мыла.
Рядом затормозила машина, и они отпрянули, одарив друг друга улыбками, как заговорщики, и Ава коснулась пальцами своих губ, там, где они горели от касания теплых губ Джеймса. Водитель с чем-то завозился в машине, явно тактично давая им время попрощаться.
– Я бы с удовольствием написала тебе, – сказала Ава. Тогда Джеймс вытащил из кармана листок бумаги с лондонским адресом, выведенным небрежным размашистым почерком, и стоял рядом, пока водитель заносил чемоданы в машину. А когда они отъехали, посмотрел им вслед, и его губы снова тронула кривоватая улыбка, которая стояла у Авы перед глазами весь путь обратно, заставив начисто позабыть о страхе полета.
* * *
Вашингтон не встретил ее приветливыми объятиями, как она на то рассчитывала. После расслабленной, непринужденной атмосферы Лиссабона темп жизни в Вашингтоне ошеломлял, и Аве казалось, что она стоит неподвижно посреди бурного потока.
Ее место в Отделе редких книг, естественно, оказалось занято – подобная важная должность не могла долго оставаться открытой, – поэтому Аву, вместе с другими полиглотами, назначили разбирать коробки с микрофильмами, присланными другими членами МВК. Частенько она натыкалась на коробки, помеченные ее собственным почерком с завитушками или даже угловатым стремительным почерком Майка.
В
