- А! - сказала она. - Теперь и я могу вставить словечко. Ваш дядя опять виделся с Джерри Корвеном. Как ты намерена поступить, Клер?
Клер повернулась к тетке, и яркий свет упал на ее щеки и губы, которые еще не были окончательно "приведены в порядок".
- Я к нему никогда не вернусь, тетя Эм.
- Можно сесть на твою кровать, Динни? Никогда - это очень долго... а тут еще... этот мистер Кревен... Я уверена, что у тебя есть принципы, Клер, но ты слишком хорошенькая.
Клер перестала подкрашивать губы.
- Ты очень добра, тетя Эм, но, право, я знаю, что делаю.
- Подумаешь, утешение! Когда я сама это говорю, то уверена, что непременно сделаю глупость.
- Если Клер обещает, тетечка, она исполнит.
Леди Монт вздохнула.
- Я вот обещала моему отцу не выходить замуж целый год, а через семь месяцев появился ваш дядя. Всегда появляется кто-нибудь...
Клер стала поправлять мелкие локоны на затылке.
- Обещаю целый год быть тише воды, ниже травы. Думаю, к тому времени я пойму, что мне надо, ну а уж если не пойму...
Леди Монт пригладила рукой одеяло.
- Обещаешь? Положа руку на сердце?
- По-моему, не надо, - быстро вмешалась Динни. Клер приложила пальцы к груди.
- Кладу руку на то место, где у меня должно быть сердце.
Леди Монт встала.
- Лучше, если бы она переночевала сегодня здесь, Динни, как ты думаешь?
- Да.
- Тогда я скажу, чтобы приготовили комнату. Цвет морской воды тебе действительно идет больше всего, Динни. Лоренс говорит, будто у меня нет моего цвета.
- Черный и белый, тетечка.
- Чепуха!.. С тех пор как Майкл поступил в Винчестер, я не была в Аскоте - из экономии. К обеду приедут Хилери и Мэй. Переодеваться не нужно.
- О! - удивилась Клер. - Дядя Хилери знает обо мне?
- Он человек очень широких взглядов, - пробормотала леди Монт, - но, понимаешь, я ведь не могу не огорчаться!
Клер поднялась.
- Поверь мне, тетя Эм, Джерри долго страдать не будет: не такой он человек.
- А ну, встаньте спина к спине... Я так и думала - Динни на дюйм.
- Во мне пять футов пять дюймов, - сказала Клер, - без туфель.
- Прекрасно. Когда вы будете готовы, приходите вниз.
Леди Монт поплыла к двери, бормоча: "Полить Соломонову печать {Название растения.} - напомнить Босуэлу", - и вышла.
Динни вернулась к камину и снова уставилась на пламя.
За ее спиной раздался голос Клер:
- Я петь готова от радости, Динни! Целый год настоящих каникул, во всех отношениях! Я рада, что тетя Эм заставила меня дать обещание. Но какая она чудачка!
- Вовсе нет! Она самый мудрый член нашей семьи. Если относиться к жизни слишком серьезно, ничего не выйдет. А она не относится к жизни серьезно. Может быть, и хочет, да не может.
- Но у нее ведь нет никаких серьезных забот.
- Если не считать мужа, троих детей, нескольких внуков, двух хозяйств, трех собак, нескольких бестолковых садовников, отсутствия денег и двух страстей: одной - выдавать всех замуж и женить, а другой - вышивать по канве. Кроме того, она изо всех сил старается не располнеть.
- Ну, она выглядит очень хорошо. Что ты посоветуешь мне делать с этими вихрами, вот тут, Динни? С ними прямо наказание! Подстричь их, что ли, опять?
- Пускай пока растут. Мы не знаем, какая будет мода, - может быть, локоны.
- Для чего, по-твоему, женщины следят за собой? Чтобы нравиться мужчинам?
- Конечно, нет.
- Значит, чтобы вызывать друг у друга зависть?
- Больше всего - чтобы не отстать от моды. Во всем, что касается наружности, - женщины прямо какие-то овцы.
- А в области морали?
- Разве у нас есть мораль? Во всяком случае, это мораль, созданная мужчинами. Природа дала нам только чувства.
- У меня нет чувств.
- Ты в этом уверена?
Клер рассмеялась.
- По крайней мере сейчас.
Она надела платье и уступила Динни место перед зеркалом.
Священник, паства которого живет в городских трущобах, ужинает в гостях не для того, чтобы наблюдать человеческую природу. Он ест. Хилери Черрел провел большую часть дня, а также время, предназначенное для еды, выслушивая жалобы своих прихожан, не делавших запасов на завтра, потому что им не хватало их на сегодня, и теперь поглощал стоявшие перед ним вкусные блюда с большим воодушевлением. Если даже ему стало известно, что молодая женщина, которую он обвенчал с Джерри Корвеном, порвала брачные узы, он и виду не подал, что знает об этом. Он сидел рядом с ней, однако ни разу не коснулся ее семейной жизни и рассуждал только о выборах, французском искусстве, лесных волках в зоологическом саду Уилснейд и новой системе постройки школ, с разборной крышей, при которой можно заниматься на воздухе, в зависимости от погоды. По его длинному лицу, морщинистому, задумчивому и доброму, иногда скользила улыбка, как будто он что-то вспоминал или обдумывал, но молчал об этом, и только изредка он поглядывал на Динни, словно хотел сказать: "Вот подожди, мы с тобой потолкуем".
Все же потолковать так и не удалось, так как его вызвали по телефону к умирающему, и ему пришлось уйти, даже не допив свой стакан портвейна. Миссис Хилери последовала за ним.
Обе сестры сели с дядей и теткой за бридж и в одиннадцать часов поднялись к себе.
- Ты знаешь, что сегодня одиннадцатое ноября - годовщина перемирия? сказала Клер, выходя из комнаты.
- Да.
- Я ехала в автобусе в одиннадцать часов утра и вдруг заметила, что у двух-трех людей какое-то странное выражение лица. Но что мы могли в те дни переживать? Когда война кончилась, мне было всего десять лет.
- А я помню перемирие, - сказала Динни, - оттого что мама плакала. У нас в Кондафорде жил дядя Хилери. И он произнес проповедь на тему: "Служат и те, кто стоит и ждет".
- Все служат только тогда, когда они что-нибудь за это получают.
- Многие всю жизнь заняты очень тяжелой работой и получают гроши.
- Что ж, верно.
- А почему они это делают?
- Динни, знаешь, мне иногда кажется, что ты кончишь религией. Если только не выйдешь замуж.
- "Офелия, ступай в монастырь!"
- На самом деле, дружок, мне хотелось бы видеть в тебе побольше от нашей праматери - соблазнительницы Евы. Тебе следовало бы стать матерью.
- Да, если врачи найдут способ иметь детей без всего, что этому предшествует.
- Ты пропадаешь даром, детка. Стоит тебе только пальчиком пошевелить, и Дорнфорд упадет перед тобой на колени. Разве он тебе не нравится?
- Самый приятный человек из всех, кого я видела за последнее время.
- "Холодно пробормотала она, направляясь к двери". Поцелуй меня.
- Я надеюсь, дорогая, что все уладится, - сказала Динни. - Не буду молиться за тебя, хотя вид у меня и унылый, но буду мечтать, что и твоя мятущаяся душа обретет покой и счастье.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Крум вторично встретился с прошлым Англии в Друри-Лейн. Для трех остальных приглашенных на обед Дорнфордом это посещение было первым, и не случайно тот, кто взял билеты, устроил так, чтобы они сидели по двое: Тони и Клер - в середине десятого ряда, а Дорнфорд и Динни - в конце третьего.
- О чем вы думаете, мисс Черрел?
- Я думаю о том, насколько английские лица изменились с тысяча девятисотого года.
- Все дело в волосах. Лица на картинах, написанных сто - полтораста лет тому назад, гораздо больше похожи на современные.
- Свисающие усы и шиньоны меняют выражение лица. Но было ли у них выражение?
- Вы считаете, что у людей викторианской эпохи были менее выразительные лица?
- Нет, едва ли, но они умели носить маску. А взгляните на их одежду: сюртук, высокие воротнички, шейные платки, турнюры, высокие башмаки на пуговицах.
- Да, ноги у них были выразительные, а шеи нет.
- Женскую шею я вам уступаю. А их обстановка: огромные буфеты, кисти, фестоны, бахрома, канделябры... Нет, они, несомненно, играли в прятки со своей душой, мистер Дорнфорд.
- А время от времени она все-таки выглядывала, как маленький принц Эдуард, когда он разделся под обеденным столом королевы матери в Виндзоре.
- Это было самое замечательное из всего, что он сделал за всю свою жизнь.
- Не знаю. Та же реставрация, только в более мягкой форме. При нем открылись какие-то широкие шлюзы...
- Но он уехал, Клер?
- Да, уехал, уехал... Вы только посмотрите на Дорнфорда: окончательно влюблен. Я ужасно хотела бы, чтобы она тоже им увлеклась.
- А почему бы ей не увлечься?
- Милый юноша, у Динни была очень трагическая история. И она до сих пор еще от нее не оправилась.
- Лучшей свояченицы я бы не желал.
- А вы бы очень этого хотели?
- Господи! Ну конечно! Еще как!
- А какого вы мнения о Дорнфорде, Тони?
- Очень приятный человек, и совсем не сухарь.
- Будь он врачом, он, наверно, удивительно обращался бы с больными. Он католик.
- Это ему не помешало при выборах?
- Наверное, помешало бы, но его соперник оказался атеистом, так что вышло одно на одно.
- Политика - ужасно нелепая штука!
- А все-таки занятная.
- Раз уж Дорнфорд сделал такую блестящую карьеру как адвокат, значит, он человек напористый.
