«Распятый на кресте нечистыми руками,
Меж двух разбойников Сын божий умирал.
Кругом мучители нестройными толпами,
У ног рыдала мать; девятый час настал:
Он предал дух Отцу. И тьма объяла землю.
И гром гремел, и, гласу гнева внемля,
Евреи в страхе пали ниц…
И дрогнула земля, разверзлась тьма гробниц,
И мертвые, восстав, явилися живыми…»
ты не завидуй покою:Увы! над несчастной, померкшей страноюСклонилось так много тревоги и горя,Что верная пристань – в бушующем море!Там волны и звезды, – вверяйся их власти…Здесь бури страшнее: здесь люди и страсти.1880-е годы
«О, не сердись за то, что в час тревожной муки…»
О, не сердись за то, что в час тревожной мукиПроклятья, жалобы лепечет мой язык:То жизнью прошлою навеянные звуки,То сдавленной души неудержимый крик.Ты слушаешь меня – и стынет злое горе,Ты тихо скажешь: «Верь» – и верю я, любя…Вся жизнь моя в твоем глубоком, кротком взоре,Я всё могу проклясть, но только не тебя.Дрожат листы берез от холода ночного…Но им ли сетовать на яркий солнца луч,Когда, рассеяв тьму, он с неба голубогоТеплом их обольет, прекрасен и могуч?1880-е годы
«„Прощай!“ – твержу тебе с невольными слезами…»
«Прощай!» – твержу тебе с невольными слезами,Ты говоришь: разлука недолга…Но видишь ли: ручей пробился между нами,Поток сердит и круты берега.Прощай. Мой путь уныл. Кругом нависли тучи.Ручей уже растет и речкой побежит.Чем дальше я пойду, тем берег будет круче,И скоро голос мой к тебе не долетит.Тогда забуду ль я о днях, когда-то милых,Забуду ль всё, что, верно, помнишь ты,Иль с горечью пойму, что я забыть не в силах,И в бездну брошусь с высоты?1880-е годы
Голос издалека
О, не тоскуй по мне! Я там, где нет страданья.Забудь былых скорбей мучительные сны…Пусть будут обо мне твои воспоминаньяСветлей, чем первый день весны.О, не тоскуй по мне! Меж нами нет разлуки:Я так же, как и встарь, душе твоей близка,Меня по-прежнему твои терзают муки,Меня гнетет твоя тоска.Живи! Ты должен жить. И если силой чудаТы снова здесь найдешь отраду и покой,То знай, что это я откликнулась оттудаНа зов души твоей больной.Октябрь 1891
На бале
Ум, красота, благородное сердце и сила, —Всю свою щедрость судьба на него расточила.Но отчего же в толпе он глядит так угрюмо?В светлых очах его спряталась черная дума.Мог бы расправить орел свои юные крылья,Счастье, успехи пришли бы к нему без усилья,Но у колонны один он стоит недвижимо.Блеск, суета – всё бесследно проносится мимо.Раннее горе коснулось души его чуткой…И позабыть невозможно, и вспомнить так жутко!Годы прошли, но под гнетом былого виденьяБлекнут пред ним мимолетные жизни явленья…Пусть позолотой мишурною свет его манит,Жизни, как людям, он верить не хочет, не станет!1 ноября 1892
«Опять пишу тебе, но этих горьких строк…»
Опять пишу тебе, но этих горьких строкЧитать не будешь ты… Нас жизненный потокНавеки разлучил. Чужие мы отныне,И скорбный голос мой теряется в пустыне.Но я тебе пишу затем, что я привыкВсё поверять тебе: что шепчет мой языкБез цели, нехотя, твои былые речи,Что я считаю жизнь от нашей первой встречи,Что милый образ твой мне каждый день милей,Что нет покоя мне без бурь минувших дней,Что муки ревности и ссор безумных мукиМне счастьем кажутся пред ужасом разлуки.1892
«Всё, чем я жил, в чем ждал отрады…»
Всё, чем я жил, в чем ждал отрады,Слова развеяли твои…Так снег последний без пощадыУносят вешние ручьи…И целый день, с насмешкой злою,Другие речи заглушив,Они носились надо мною,Как неотвязчивый мотив.Один я. Длится ночь немая.Покоя нет душе моей…О, как томит меня, пугая,Холодный мрак грядущих дней!Ты не согреешь этот холод,Ты не осветишь эту тьму…Твои слова, как тяжкий молот,Стучат по сердцу моему.1892
«Когда ребенком мне случалось…»
Когда ребенком мне случалосьУслышать песнь: «Христос воскрес!»,То сонмы ангелов, казалось,Поют с ликующих небес.Сегодня ночи жду пасхальной..Безмолвны ангелов полки,И не сойдут они в печальныйПриют недуга и тоски.И светлой вести воскресеньяОтветит здесь, в ночной тиши,Немая скорбь уничтоженьяКогда-то верившей души.1893
«Вот тебе старые песни поэта…»
Вот тебе старые песни поэта —Я их слагал в молодые года,Долго таил от бездушного света,И, не найдя в нем живого ответа,Смолкли они навсегда.Зреет в душе моей песня иная…Как ни гони ее, как ни таи, —Песня та вырвется, громко рыдая,Стоном безумной любви заглушаяСтарые песни мои.1893
«Перед судом толпы, коварной и кичливой…»
Перед судом толпы, коварной и кичливой,С поникшей головой меня увидишь тыИ суетных похвал услышишь лепет лживый,Пропитанный враждой и ядом клеветы.Но твой безмолвный взор, доверчивый и милый,На помощь мне придет с участием живым…Так гибнущий пловец, уже теряя силы,Всё смотрит на маяк, горящий перед ним.Свети же, мой маяк! Пусть буря, завывая,Качает бедный челн, пусть высится волна,Пускай вокруг меня и мрак, и ночь глухая…Ты светишь, мой маяк, – мне гибель не страшна!1893
Стихотворения неизвестных лет
Орфей и Паяц
Слушать предсмертные песни Орфея друзья собралися.Нагло бранясь и крича, вдруг показался паяц.Тотчас же шумной толпой убежали друзья за паяцем…Грустно на камне один песню окончил Орфей.
К человеческой мысли
Во тьме исчезнувших веков,В борьбе с безжалостной природойТы родилась под звук оковИ в мир повеяла свободой.Ты людям счастье в дар несла,Забвенье рабства и печали, —Богини светлого челаВ тебе безумцы не признали.Ты им внушала только страх,Твои советы их томили;Тебя сжигали на кострах,Тебя на плаху волочили, —Но голос твой звучал как медьИз мрака тюрьм, из груды пепла…Ты не хотела умереть,Ты в истязаниях окрепла!Прошли века… Устав в борьбе,Тебя кляня и ненавидя,Враги воздвигли храм тебе,Твое могущество увидя!Страдал ли человек с тех пор,Иль кровь лилася по-пустому,Тебе всё ставили в укор,Хоть ты учила их другому!Ты дожила до наших дней…Но так ли надо жить богине?В когтях невежд и палачейТы изнываешь и доныне.Твои неверные жрецыТебя бесчестят всенародно,Со злом бессильные бойцыДруг с другом борются бесплодно.Останови же их! ПораИм протянуть друг другу рукиВо имя чести и добра,Во имя света и науки…Но всё напрасно! Голос твойУже не слышен в общем гаме,И гул от брани площаднойОдин звучит в пустынном храме,И так же тупо, как и встарь,Отжившим вторя поколеньям,На твой поруганный алтарьГлядит толпа с недоуменьем.
«Ты говоришь: моя душа – загадка…»
Ты говоришь: моя душа – загадка,Моей тоски причина не ясна;Ко мне нежданно, словно лихорадка,По временам является она.Загадки нет. И счастье, и страданье,И ночь, и день – всё, всё тобой полно,И без тебя мое существованьеМне кажется бесцветно и смешно.Когда тебе грозит болезнь иль горе,Когда укор безжалостный и злойЧитаю я в твоем холодном взоре,Я падаю смущенною душой.Но скажешь ты мне ласковое слово —И горе всё куда-то унесло…Ты – грозный бич, карающий сурово,Ты – светлый луч, ласкающий тепло.
«Когда, в объятиях продажных замирая…»
Когда, в объятиях продажных замирая,Потушишь ты огонь, пылающий в крови, —Как устыдишься ты невольных слов любви,Что ночь тебе подсказывала злая!И целый день потом ты бродишь сам не свой,Тебя гнетет воспоминанье это,И жизнь, как день осенний без просвета,Такою кажется бесцветной и пустой!Но верь мне: близок час! Неслышными шагами,Не званная, любовь войдет в твой тихий дом,Наполнит дни твои блаженством и слезамиИ сделает тебя героем и… рабом.Тебя не устрашат ни гнет судьбы суровой,Ни цепи тяжкие, ни пошлый суд людей…И ты отдашь всю жизнь за ласковое слово,За
