«Распятый на кресте нечистыми руками,
Меж двух разбойников Сын божий умирал.
Кругом мучители нестройными толпами,
У ног рыдала мать; девятый час настал:
Он предал дух Отцу. И тьма объяла землю.
И гром гремел, и, гласу гнева внемля,
Евреи в страхе пали ниц…
И дрогнула земля, разверзлась тьма гробниц,
И мертвые, восстав, явилися живыми…»
изучая,Я думал, каждому из насСудьба назначена иная:Ты ярко блещешь, я угас.Твои за жизнь напрасны страхи,Пускайся крепче и бодрей,То развернись, как амфибрахий,То вдруг сожмися, как хорей.Мои же дни темны и тихи.В своей застрявши скорлупе,И я плетуся, как пиррихий,К чужой примазавшись стопе.1871Киев
Карлсбадская молитва
О Боже! Ты, который зришьНас, прихожан сей церкви светской,Молитву русскую услышь,Хотя и в стороне немецкой!Молитва будет та тепла,Молю тебя не о Синоде…Молю, чтоб главный бич в природе —Холера – далее ушла.Молю, чтоб судьи мировые,Забыв обычаи былыеИ на свидетеля не злясьЗа то, что граф он или князь,Свой суд по совести творили…Чтоб даже, спрятав лишний гром,И генерала не казнилиЗа то, что чин такой на нем.Чтоб семинарий нигилистыИ канцелярий коммунисты —Маратов модная семья —Скорее дождались отставки,Чтоб на Руси Феликса ПьяНапоминали разве пьявки…Чтобы журнальный Оффенбах,Катков – столь чтимый всей Москвою,Забывши к немцам прежний страх,Не трепетал пред колбасою!Чтобы в течение зимы,Пленясь победою германской,В солдаты не попали мыПо силе грамоты дворянской…К пенатам возвратясь своим,Чтоб каждый был здоров и статенИ чтоб отечественный дымНам был действительно приятен.Июнь 1871
Проповеднику
По всевышней воле БогаБыл твой спич довольно пуст.Говорил хотя ты много,Всё же ты не Златоуст.30 мая 1872Карлсбад
Спор
Как-то раз пред сонмом важнымВсех Богемских горБыл со Шпруделем отважнымУ Мюльбрунна спор.«Не пройдет, смотри, и века, —Говорит Мюльбрунн, —Как нам всем от человекаБудет карачун.Богатея год от годуНашим же добром,Немец вылижет всю водуПополам с жидом.Уж и так к нам страху малоЧувствует народ:Где орел парил, бывало,Нынче динстман прет!Где кипел ты, так прекрасен,Сядет спекулянт,Берегися: ох опасенЭтот фатерланд».– «Ну, бояться я не буду, —Шпрудель отвечал. —Посмотри, как разом всюдуНемец измельчал.Из билетов лотерейныхСшив себе колпак,В пререканиях семейныхДремлет австрияк.Юн летами, сердцем старец,Важен и блудлив,Сном глубоким спит баварец,Вагнера забыв.Есть одно у немцев имя,Имя то – Берлин, —Надо всеми он над нимиПолный господин;Но и там в чаду канканаБранный клич затих…Лавры Вёрта и СеданаУсыпляют их.Пруссаку, хоть он всесилен,Дальше не пойти:Может ведь durch Gottes willen [6]Всё произойти…А кругом, пылая мщеньемИ казной легки,Бродят вечным привиденьемПрежние князьки;Остальные боязливоСпят, покой ценя…Нет, не немцу с кружкой пиваПокорить меня!»– «Не хвались еще заране, —Возразил Мюльбрунн, —Там, на севере, в тумане…Посмотри, хвастун!»Тайно вестию печальнойШпрудель был смущенИ, плеснув, на север дальнийВзоры кинул он.И тогда в недоуменьеСмотрит, полный дум,Видит странное движенье,Слышит звон и шум:От Саратова от градаПо чугунке в рядВплоть до самого КарлсбадаПоезда летят.Устраняя все препоны,Быстры, как стрела,Стройно катятся вагоны,Коим нет числа.В каждом по два адъютанта,Флаги и шатры,Для служанок «Элефанта»Ценные дары.Маркитантки, офицерыСели по чинам,Разных наций кавалеры,Губернатор сам.И, зубря устав военный,Зазубрив мечи,Из Зубриловки почтеннойЕдут усачи…И, испытанный трудамиЖизни кочевой,Их ведет, грозя очами,Генерал седой…И, томим зловещей думой,Полный черных снов,Шпрудель стал считать угрюмо —И не счел врагов.«Может быть, свершится чудо,Стану высыхать… —Прошептал он. – А покудаДам себя я знать!»И, кипя в налитой кружке,Грозен и велик,Он ганноверской старушкеОбварил язык.14 июля 1872
«Стремяся в Рыбницу душою…»
Стремяся в Рыбницу душою,Но сомневаясь, там ли Вы,Я – в Киеве одной ногою,Другой – хватаю до Москвы.И в этой позе, столь мне новой,Не знаю, что мне предпринять:Свершить набег на ПирожковоИль пирожки Масью [7] глотать.О, сжальтесь, сжальтесь надо мноюИ напишите, как мне быть:Когда не только мне душою,Но телом в Рыбницу прибыть?Начало 1870-х годов?
«Твердят, что новь родит сторицей…»
Твердят, что новь родит сторицей,Но, видно, стары семенаИль пересохли за границей:В романе «НОВЬ» – полынь одна!1877?
М. Д. Жедринской
Всю ночь над домом, сном объятым,Свирепо ветер завывал,Гроза ревела… Я не спалИ грома бешеным раскатамС ожесточением внимал.Но гнев разнузданной стихииНе устрашал души моей:Вчера познали мы ясней,Что есть опасности иные,Что глупость молнии страшней!Покорен благостным законамИ не жесток природы строй…Что значит бури грозный войПеред безмозглым ЛариономИ столь же глупой пристяжной?!25 июня 1879
По случаю падения князя Суворова с лошади в Ницце
Как сражены мы этим слухом,Наш Италийский генерал:Там, где твой дед не падал духом,Ты даже с лошади упал…1870-е годы?
Ал. В. Панаевой
Отец ваш объяснял нам тайны мирозданья,Не мудрено, что с ними он знаком:Он создал целый мир чудес и обаянья,Вы этот мир… Что толку нам в другом?Счастливец! Этот мир без помощи наукиОн наблюдал и видел много раз,Как под влиянием любви иль тайной мукиЭлектры сыпались из ваших милых глаз…Когда же запоете вы, толпамиСтихии отдадут себя в покорный плен,И даже я воскресну – вамиОдушевленный «барожен»!10 апреля 1882
«Поведай нам, счастливый Кони…»
Поведай нам, счастливый Кони,Зачем судебные так кониТебя наверх выносят быстро —Один прыжок ведь до министра!Скажи, ужель в такой карьереОбязан ты прекрасной «вере»?Парис таинственной Елены,Счастливый путь… Российской сценыЗапас чудес велик, как видно, —Кому смешно, кому обидно,Но под луной ничто не ново,И все довольны на Садовой.Февраль 1885
В Париже был скандал огромный…
В Париже был скандал огромный:В отставку подал Кабинет,А в Петербурге кризис скромный:Отставлен только Гюббенет.Там ждут серьезную развязку,У нас же – мирный фестивал:Путейцы дали пышный бал,И даже экзекутор пляскуСвятого Витте проплясал.1892
«Удивляюсь Андрею Катенину…»
Удивляюсь Андрею Катенину:По капризу ли женинуИль душевного ради спасенияОн такого искал помещения?Хоть устанут на лестнице ноженьки,А всё как-то поближе им к Боженьке,А то, может, бедняжечки – нищие?..Нет, питаются вкусною пищеюИ в Орле покупают имениеТем не менее.
Приложения
I. Стихотворения, написанные на французском языке
A la statue de la melancolie
Quand l'amour me trahit et le chagrin me tue,Et que d'indignation je sens battre mon coeur,Je viens a toi alors, о ma chere statue,Contempler ton regard et conter mon malheur.«Sois digne et calme, ami – me dit ton doux visage —La colere ne va qu'aux coeurs fletris et vieux;N'ecoute pas sa voix, ecoute mon langage,II te fera chanter, il est celui des dieux.Je suis ta triste soeur, je suis Melancolie,Tu pourrais me briser, mais jamais me plier…On t'a fait de la peine, – et bien, poete, oublie…Helas! pour etre heureux il faut bien oublier».Tu me paries ainsi. En tremblant je t'ecouteComme un vieux prisonnier, qui tremble dans ses fers,Quand il entend chanter sous Pimplacable voflte…Et je laisse couler mes larmes et mes vers.Mais quand par un baiser soudain, irresistibleMon coeur est ranime et mes pleurs sont taris,Alors je crois a tout, je crois a l'impossible,Je crois que tu t'en vas, je crois que tu souris.11 октября {1}
Ou est le bonheur
Минуты счастья
Ami, ne cherchez pas dans les plaisirs frivolesLe bonheur eternel, que vous revez souvent,Le bruit lui est odieux, il vous quitte et s'envole,Comme un bouquet fane emporte par le vent.Mais quand vous passerez une longue soireeDans un modeste coin loin du monde banal,Cherchez dans les regards d'une image adoree,Ce reve poursuivi, ce bonheur ideal.Ne les pressez done pas ces doux moments d'ivresse,Buvez avidement le langage cheri,Parlez a votre tour, parlez, parlez sans cesseDe tout ce qui amuse ou tourmente l'esprit.Et vous serez heureux, lorsque dans sa prunelleAttachee sur vous un eclair incertainBrillera un moment et comme un etincelleDans
