От внезапного ветреного порыва взметнулась занавеска. Глаза женщины заморгали, и она обратилась в сторону окна. Там кто-то стоял.
Охваченная паническим стыдом, женщина вскрикнула, вихрем закуталась в одеяло и прижалась к высокому изголовью постели. Но незнакомец и не шелохнулся. В нём гармонично сочетались таинственное и опасное. В трепете страха женщина вдруг осознала, что в ней просыпается забытое возбуждение. К ней возвращалось желание, закипала кровь. У стыда не было и шанса победить в столь неравном бою. Женщина стянула с груди край одеяла и замерла в тревожном ожидании.
Как же ёкнуло сердце, когда незнакомец поманил к себе! Слезая с кровати и при первых шажках женщина ещё придерживала одеяло. Но затем потеряла его и предстала как есть. Поначалу она боялась поднять глаза и непроизвольно прикрывала лобок, то отнимая, то прикладывая руки. Однако пожар изнутри разгорался всё неистовей, и нелепое действо быстро прекратилось. Она призывно взглянула незнакомцу в лицо. Зеркальное лицо, в котором увидела себя… юную и пылающую жизнью. После чего возбуждение окончательно сломило волю стыда.
Одной рукой женщина обняла незнакомца за плечи, второй – взяла его руку в перчатке из скрипучей кожи и положила себе между ног, управляя той, будто своей. Женщина издала тягучий стон, наконец-то пребывая единой с плотью, единой во плоти. Перчатка покрылась влагой, меж пальцев растягивалась слизь. Отпустив руку незнакомца, женщина прильнула к его брюкам. Как вдруг человек с зеркальным лицом ухватил её за волосы и резко отстранил. Он ударил её кулаком.
Женщина повалилась наземь. Губа оказалась разбитой. Последовал новый удар, почти что сразу, носком ботинка. Ошеломлённая, женщина приложила ко рту ладонь. Из прокушенного языка обильно шла кровь. Женщине хотелось зарыдать – не столько от боли, сколько от унижения. Лицо искривилось, но застыло маской.
Тем временем незнакомец переступил через жалкое тело и выдвинул из тумбочки ящик. Извлёк оттуда и расправил плеть. Стегнул ею воздух. И только тогда женщина заревела, сжалась в комок. Человек с зеркальным лицом наклонился перед ней, чтобы та смогла себя разглядеть. Женщина нервно задёргала головой и замазала зеркало кровью.
Незнакомец после ушёл, забрав с собою плеть. А женщина – она всё поняла. К ней вернулась жизнь.
Путник утомлённо вздохнул. Солнце напекло блестящую голову. Свернув с дороги, понурый старик расположился у ручья, неряшливо скинул стёртые сандалии, опустил мозолистые ступни в прохладную водицу.
Минуты спустя спустя к ручью подошёл мо́лодец. Говорит, чуток отдохнуть, и следом:
– Знакомы будем – Данила, плотник.
– Философ. Арсением звать.
– Ну тогда – удиви, что ль, остротой! Чего нам скучать?
– Разве я представился шутом?
– Философ, шут… по мне – разницы нет.
– Правду глаголешь…
Старик поднялся на ноги и начал несуразно плясать по воде, широко махая руками. Мо́лодец с улыбкой захлопал в ладоши и даже присвистнул. Очень быстро едва восстановленные силы старика растратились, и тот оказался вновь на земле.
– Вот так раз! И всё ж – поберёг бы себя, возраст ведь.
– Да мне лишь 30… 35.
– Верно, душа всегда моложе… Ну – бывай! Философ ты хороший, не пропадёшь.
– И тебе счастливо, спасибо за слова.
Расстались двое.
Рассказ сновидца на кушетке
Шум прибоя. Без одежды и скорлупы я стоял на берегу. Проступающие рёбра, гребень позвонков. Отчётливо видны ключицы. Ступни утопли в песке. А неподалёку из него выглядывал потерянный череп. Из пустой глазницы показалась крабья клешня и застыла раскрытой.
Линия горизонта, кровавое рассечение, солнца уже нет. Небо затягивалось глубокой тёмной синевой. В ней сверкали колючие звёзды.
Усиливался ветер. Начинало знобить. Впереди меня, дальше вдоль берега, высилась каменная башня. Вершина её полыхала, а воздушные порывы играли огнём. Внутри себя я услышал нарастающий зов. Всё громче и настойчивей. Сгибающий волю, перебивающий мысли зов. Я переступил через череп забвения и грозного жителя в нём. Оставляя песку свои шаги, я направился к башне.
Когда приблизился, то сумел разглядеть, что входную раму перекрыли заросли вьющегося растения. Я поднялся по нескольким ступеням и принялся разрывать его стебли. Затем пробрался в башню и упал в тёплую воду, которой было заполнено дно. Вынырнув, я затаился, прислушиваясь к мирному колыханию воды и треску неугомонного пожара, что бушевал наверху. Устремлённая туда лестница призывала меня к подъёму.
Чувства становились одним. Напряжение давило внутренности. Кровь гудела в ушах… Но вот я достиг – вот поддался люк. И в пламя я обратился.
– Отцы мои, матери! Вы сотворили меня, чтобы сегодня и завтра, в ненастье и день благой я самоотверженно, с непоколебимой гордостью в груди вдохновлял вас стремиться вперёд, по равнинам и через дремучую чащу, чтобы я служил вам надёжным мостом через бурную реку, чтобы я направлял вас ввысь – по отвесным скалам, из мрачных пещер – к небесному своду…
– Братья мои, сёстры! Мы вместе пойдём, бок о бок, родная каждому кровь. Мы делим общее сердце – львиное сердце! – царского зверя. Кто воспротивится нашему праву владыки, тот будет разорван, обглоданы будут кости его, позабыты. Кто же с честью признает покровительство наше, того оберегать мы станем, как себя, того примем в наши грозные ряды. Каждый из нас прибавит в силе и неустрашимой засияет отвагой. Жизнью своей смело проложит тропу…
– Сыновья мои, дочери! Вы приведёте нас к заветной вершине, вы совершите великий прыжок в высоту без предела!.. Путь наш долог, путь наш безжалостен. Мы начнём его и продолжим, но вам, дети грядущего восторга, суждено одолеть последние часы. Только не бойтесь судьбы! Не в тяжести ноши судьба – в неминуемом достижении. Вы оторвёте нас от земли… земля будет под нами!
Жил-чудил на свете профессор. И обитал он в саду. Выращивал всякие фрукты. Грелся на солнце, мылся в дожде. К профессору часто наведывались ученики. И он обучал их премудростям садоводства.
– Запомните, дети! Главное в этом деле – удобрения! А ещё главнее – их количество! Сегодня вы узнаете, как за день вырастить тринадцать томов Ницше… Но мне понадобится ваша помощь. Видите вон то дерево? Спускайте там штаны! И прошу вас, только не стесняйтесь!
Учеников было много. Очень много. Одни звали других аж из соседних деревень. Великий Полдень миновал, Заратустры Закат свершился. Идолов Сумерки пришли…
Остался лишь профессор. Он всё то время ел, чтоб нагадить больше. Взобрался на огромную кучу и устроился на самом верху.
– Готово, ребята! – вознёс руки профессор, едва закончив. – Приходите завтра совместными плодами любоваться!
Всю ночь беспокойно ворочались ученики. Невтерпёж было им увидеть результат своих трудов. И вот явилась Утренняя Заря! Все бегом обратно в сад.
– Профессор!.. – с ужасом воскликнул кто-то из толпы. – Профессор!..
Да, сидел тот под столом, повсюду книжек корешки, догрызает последний из томов.
– Как вы могли так поступить!..
Профессор по брюху похлопал.
– Теперь учить вас буду!
– Ну уж нет, довольно с нас, – разошлись по домам, ругаясь вслух.
– Ещё вернётесь… – профессор заснул на земле.
Он был сыт и уверен.
Выбив дверь, в моё жилище ворвалось несколько человек, одетых в идентичные друг другу чёрные пальто, туго затянутые поясами. Головы были покрыты одинаковыми шляпами с ямкой посередине. Без каких-либо слов вторженцы навалились на меня всем скопом, повязали верёвками, заткнули рот кляпом и вынесли на улицу, где нас поджидал тарахтящий фургон, замызганный дорожной грязью. Кто-то из соседей украдкой выглянул из окна и поднял перед собой камеру мобильного телефона. Вдалеке залаяла собака.
Машина остановилась на городском отшибе. Обездвиженного, меня переместили в пустынное помещение и подвесили вверх ногами к балке стального перекрытия. Спрятав руки за спину, похитители расположились вокруг. Находящийся сзади освободил от кляпа.
– Кто вы такие?! – тут же выпалил я.
– Где она? – спокойным голосом спросили справа.
– Что вам нужно?.. Отпустите!
– Где она? – более настойчиво повторили слева.
– О ком вы говорите?
Ко мне приблизился один из незнакомцев, высветив своё угрюмое лицо, глаза которого наблюдали, точно из пещер. Человек достал из кармана спичечный коробок и вытряхнул в узкую ладонь завёрнутый в бумажку прямоугольник обоюдоострого лезвия. Обнажил его и показательно покрутил передо мной, давая рассмотреть как можно лучше.
– Где она? – неизвестно откуда.
– Я… Я в самом деле не понимаю, о ком идёт речь, я…
– Режьте.
– Что?! Нет, погодите! Нет!.. Аааааааааа!..
– Где она?
