Мама пожала плечами – будет, так будет.
– А где жена Вэла, вы не в курсе? – спросил Пантелеич, снова принимаясь за котлету.
– Не знаем, – сказала мама. – Мы вообще не уверены в ее существовании.
– Кстати, Селена, это с номера Корды звонили тебе с угрозами, – сообщил Янов. – А на анонимке – отпечаток Вэла.
– Надо же, – сказала мама. – А ведь ты сразу на него подумал!
– Да, я должен был прижать его раньше. Натупил по полной.
– А я тебя отговаривала – считала Вэла безобидным дураком. Слава богу, что анонимки писал именно он! Значит, кроме Вэла у меня нет врагов.
Вздохнув, Янов спросил меня:
– О Диме нет новостей?
– Нет.
Мы снова замолчали.
Ева оказалась в ИВС уже на следующее утро.
Игорь не ожидал, что это может случиться так скоро, но вот, случилось.
О подробностях он узнал от самой Евы – несколько позже.
Сначала ее вызвали на допрос. Хвостов сам позвонил, не поленился. Первым делом Хвостов спросил – трогала ли Ева орудие убийства. Она ответила нет. После этого эксперт снял Евины пальчики и – как это может быть? – они совпали с отпечатками на ноже. Кроме отпечатков Евы на рукояти нашлись и отпечатки самого Корды, который мог схватиться за рукоять после ранения или всадить себе нож собственноручно. По положению пальцев можно было бы понять, кто нанес удар жертве, но на этот счет эксперты не дали заключения.
Наличие отпечатков Евы Игорь мог объяснить только так: убийца или сам Корда принес нож, который Ева брала в руки в другом месте. Но как можно ударить человека ножом, не смазав чужие отпечатки, оставалось загадкой.
Вспомнить, где Ева могла прикасаться к ножу, она не смогла. Игорь видел несколько ножей из одного комплекта с деревянными ручками в ее квартире на проспекте, но орудия преступления среди них не было. Этот был пятнадцатисантиметровый, с пластиковой черной рукоятью – обычная китайская штамповка, таких везде полно.
Ева вспомнила, что нарезала бутерброды в гостях у подруги Машки, но у Машки все ножи керамические, очень модные, привезенные сыном из Германии. Ну, а больше Ева нигде не готовила.
Пока эксперт сличал отпечатки, Еву показали трем пожилым дамам, тем самым свидетельницам, что видели днем возле квартиры Вэла стриженную высокую женщину. Едва увидев Еву, дамы сообщили, что «конечно же, это она!».
Удовлетворенный Хвостов составил протокол задержания и отправил Еву в обезьянник. Он «забыл» предоставить ей встречу с защитником, чем и вызвал на свою голову неприятности. Рассчитывая на нечто подобное, Янов попросил о помощи Гжелкина, к счастью, как раз находившегося по делам в Гродине. Гога прилетел, как на метле.
Янов с восхищением наблюдал, как ловко Гжелкин «вывернул» Хвостову руки: вы нарушили права моей клиентки, вы обязаны выпустить ее под подписку о невыезде, а то я вас лично засужу!.. Хвостов отчаянно сопротивлялся, но надолго его не хватило.
Вскоре Ева оказалась в объятиях Игоря.
– Как ты?
– Ой, что ты так волнуешься? Обезьянник – еще не ад. Ну, все, перестань меня разглядывать. Ты еще волосы на моей голове пересчитай…
Доставив Еву домой, Янов позвонил Могиле, уже вернувшемуся к работе в Курортном.
– Проворонил я подозреваемого, – признался Игорь. – Надо было в кутузку его, он бы не смог себя порезать. Правда, тут еще вопрос…
Дослушав подробный рассказ о заморочке с ножом, Борис поцокал языком:
– Нахитрил твой Корда, – и неожиданно заявил: – Плохо, что он выжил.
– Что ты такое говоришь?..
– С трупами проще. Знаешь, я приеду осмотреть жертву – хотя бы поверхностно.
– Буду благодарен. А я пойду трепать свидетельниц.
Три соседки, опознавшие Еву, жили в соседних с Кордой квартирах. Припарковавшись возле их дома, Игорь вышел из машины и тут же нарвался на скрюченного сердитого дворника, мужика неопределенного возраста, с мятым лицом алкаша, но очень цепким недобрым взглядом.
– Ты где машину бросил, амбал?! – завопил мужик.
Янов оглянулся на своего «Логана» – тот мирно прижался к бордюру, оставляя достаточно места для машин и пешеходов. На растения автомобиль не наехал, урны не свалил.
– А что? – спросил Янов.
– Под подъездами машины нельзя ставить! Тут пешеходная зона! Мотай отсюда!
– Хорошо, сейчас уеду. Только скажите, вы тут часто находитесь?
– Да, – доказав свою власть на подведомственной территории, дворник успокоился, как хороший пес, со вкусом облаявший прохожего. – А кто вы такой?
– Следователь, вот удостоверение.
– Угу, – дворник внимательно изучил корочку. – Я тут часов до трех – точно. Янов достал фото Евы.
– А вот эту женщину тут видели?
– Не, не видал! Я б такую запомнил.
– А вы Валентина Корду из семнадцатой квартиры знаете?
– Знаю, он тут уже давно живет.
– А как его жена выглядит?
– Ну, обычная такая жена. Волосы среднего цвета, глаза… есть. Кажется. Только я давно ее не вижу – с самого лета.
Поблагодарив дворника, Янов исполнил его предписание – перепарковался ближе к проезжей части.
Первая свидетельница, Надежда Федосеевна Гамова, жила на третьем этаже. Ее дверь широко распахнулась сразу после звонка. Янов увидел курпулентную фигуру с маленькой, будто чужой головой в тесной шерстяной шапочке. Наряд Надежды Федосеевны напоминал костюм средневекового японского придворного: несколько халатов разных длин и расцветок.
Дух, несущийся из квартиры, свидетельствовал о большом застолье с мясными, рыбными и овощными блюдами, а также о том, что в квартире регулярно употреблялось знчительное количество лекарственных средств – от настоек и отваров до резко пахнущих мазей.
– Привезли? – визгливо спросила Надежда Федосеевна, наступая на следователя. – Я уже два часа вас жду! Спите вы, что ли, на работе?!
– А что вы ждете?
– Итальянский спальный гарнитур из «Мебелёва», восемьдесят тысяч заплатила!
– Недорого для Италии, – заметил Янов.
– С распродажи. Вносите гарнитур, я место освободила.
– Его сейчас подвезут, а мне необходимо убедиться, что вы правильное место для гарнитура выбрали, – сказал Янов.
– Ну, смотрите!
Обстановка квартиры ясно свидетельствовала о скрупулезном скопидомстве, а то и нездоровой страсти хозяйки к вещам и предметам. В тесноватой трешке столпилось невероятное количество мебели, а на каждой поверхности стояли вещи – безделушки, игрушки, часики, посуда, вазочки. На стенах беспорядочно висели выцветшие репродукции Шишкина, Брюса и других широко тиражированных в Советском Союзе авторов.
В спальне, где предполагалось размещение гарнитура, вещей оказалось не меньше.
– Тут я подвину, тут немного освобожу… – объясняла хозяйка.
– Слушайте, где вы взяли деньги на гарнитур? – спросил Янов, резко обернувшись к ней.
От неожиданности Надежда Федосеевна машинально ответила:
– Сосед дал!
– Какой?
– Валька.
Тут она опомнилась, сообразив, что вопросы гостя не соответствуют ситуации. Янов не дал времени обдумать открытие.
– А вот теперь, подробнее! – он достал удостоверение следователя и объяснил: – я веду расследование по делу о ранении Валентина Корды. И точно знаю, что вы соврали, будто в два часа к нему приходила стриженная высокая женщина. За это он вам заплатил. Признавайтесь или пойдете под суд, а гарнитур у вас отберут.
– Не имеете права, – неуверенно ответила Надежда Федосеевна. – Ну, и что такого…
– Да или нет?
– Да, – соседка расстроилась почти до слез.
– Он сам просил вас это сказать?
– Да. Пришел в полдень, сказал, чего хочет. Я согласилась, он отдал деньги. Предупредил еще – говорить о той бабе, что бы ни случилось.
– Вы не удивились?
– А мне-то что? – всхлипнула Надежда Федосеевна. – Мало ли какие бывают дела у людей?
– А жену Корды вы знаете?
– Ну, да.
– Как ее зовут?
– Марина. Она в университете работает, но кем – я не знаю. Уехала летом, с тех пор я ее и не видела.
– Придете в полицию по повестке. Из города не уезжайте. До свидания.
Двое других свидетельниц, узнав, что Гамова раскололась, тоже признались во лжи.
Обо всем этом Янов сообщил Гжелкину, адвокат пообещал заставить Хвостова повторно вызвать свидетельниц и снять подозрение с Евы.
К большой удаче Игоря Гжелкин собирался возвращаться в Курортный. С ним Янов и передал эксперту Валере обнаруженный у Корды ремень из рыбьей кожи. Если частицы с одежды Алены совпадут с материалом, из которого изготовлен ремень, убийца найден.
Вспомнив об алиби Вэла, Янов решил заехать в областную больницу.
Вечером Ева встретила его поцелуем. Янов только успел спросить:
– Селена не у тебя?
Она мотнула головой, и они оказались в постели.
Ужин получился поздним и долгим. А по мнению Евы, еще и свинским: ели прямо в кровати, роняя крошки, брызгая помидорным соком на простыни.
