– Ты знаешь, что пантрийский флот идет к твоим берегам? – спросил Лирилло, явно сомневающийся в пламенной речи Соккалитона.
– Конечно, знаю, – недовольно ответил тот. – Поэтому мне и нужен весь бархарский флот!
– Весь бархарский флот?! – не веря своим ушам, произнес Лирилло. – Как ты собираешься им овладеть?
– Во-первых, у нас Алмаз; во-вторых, не я собираюсь, а ты!
Ты соберешь флот, приведешь его сюда, и ты переправишь часть нашей армии в южные провинции Пантрии. Я же разберусь с пантрийским флотом и присоединюсь к тебе…
– Прости меня, Соккалитон, но неужели ты собираешься вот так просто покорить Пантрию?
Гнев блеснул в глазах старца, но уже через мгновенье он мило улыбался:
– Я понимаю твое недоверие, друг мой. Ты еще не видел Алмаза Повелителей…
Когда-то давным-давно – те времена казались Литин такими далекими и забытыми – один пантрийский купец рассказал ей и Аркею о своем путешествии в овеянные легендами восточные земли. Рассказал и о своей встрече с восточным колдуном и врачевателем. Многие болезни лечил тот с помощью обычных иголок и мог даже пробудить вдохнувшего аромат Черного Лотоса. Помнила Литин, что купец говорил о пяти точках на правой ступне спящего, куда следует воткнуть иголки, но точно помнила лишь расположение трех.
…Ноги Литин бесшумно ступали по мягкому ковру полутемного коридора. У дверей гостевых покоев, под тускло горящим светильником, сидели на полу два стражника и играли в кости. При появлении служанки они подняли глаза и, бросив на нее равнодушные взгляды, вернулись к игре. Однако когда она взялась за ручку двери, где лежал Торан, один из стражников спросил:
– Зачем тебе туда?
– Вечером порвали обивку кресел, – тихо ответила Литин, показав принадлежности для шитья.
– А, правильно, – кивнул стражник, – зашей, пока не вернулся Соккалитон с гостем…
– Да смотри, не разбуди спящего! – хохотнул второй.
Литин вошла, закрыв за собой дверь, подошла к неподвижному телу Торана и, не мешкая, сняла с него правый сапог. Осторожно, но быстро воткнула в нужные точки на его ступне три иглы и, помедлив, добавила к ним четвертую. Она напрягла память, стараясь припомнить пятую точку, но та будто растворилась в тумане прожитых лет. Тогда воткнула ее наугад, с надеждой посмотрев на лицо Торана. Однако ни один мускул не дрогнул у него, и продолжал он неподвижно лежать, подобно мертвецу.
Снова и снова переставляла Литин пятую иглу, ждала реакции Торана и переставляла еще раз, боясь даже подумать о том, что неправильно воткнула четвертую. Не раз отчаянье охватывало ее, но, переборов себя, не оставляла она попыток пробудить Торана.
Литин потеряла счет времени, весь мир сузился для нее в острие пятой иглы.
– Эй, что это ты делаешь?…
Женщина вздрогнула от крика, но даже не обернулась, поняв, в чем дело.
Положив ладонь на рукоятку сабли, в дверях стоял стражник, подозрительно глядя на сидящую возле дивна служанку.
Литин поднялась с колен, закрыв с собой голую ступню Торана с торчащими из нее пятью иглами.
– Не уж-то ты хотела разбудить его? – зло усмехнувшись, спросил стражник, переступая через порог.
За ним вошел второй.
– Только Соккалитон может разбудить его, – отвечала Литин, медленно ступая к двери. – Как я могу сделать это?
– Тогда что же ты делала у тела? – не унимался стражник, с еще большим подозрением глядя на приближающуюся к нему женщину.
Потом взгляд его скользнул над ее плечом…
Заметив, как изменилось лицо стражника, как округлились от изумления его глаза, Литин обернулась.
Торан мотнул головой, с удивлением посмотрел на лежащий у него на груди собственный меч и, кряхтя, попытался сесть. С еще большим удивлением обнаружил, что на правой ноге его нет сапога, тогда как на левой он присутствует.
– Стой!!! – крикнула Литин, видя, что Торан собирается поставить правую ногу на пол.
Тот инстинктивно замер, держа обе ноги в воздухе и уставившись на троицу в дверях. Потом перевел взгляд на голую ступню и обнаружил, что из нее торчат пять игол.
– Что за чертовщина?! – пробормотал он, изумленно пялясь на свою похожую на облысевшего ежика ногу.
В следующий миг он вспомнил все!
Подозрительный стражник опомнился первым. Выхватив саблю, он ринулся на Торана. Тот перевалился через низкую спинку дивана и, оказавшись позади него на полу, одним движением извлек все пять иголок. Стражник прыгнул на диван, намереваясь сверху достать спрятавшегося за ним противника – и так и замер с поднятой саблей. Меч Торана, пробив спинку дивана, вонзился в его сердце.
Но клинок так застрял в дереве и живой плоти, что Торан не смог сразу извлечь его. Заметив это, второй стражник тут же напал на него, но Торан, выхватив занесенную саблю убитого противника, отразил яростный и нерасчетливый удар, и нанес свой – выверенный и смертельный. Бездыханное тело второго противника упало на пол.
Торан извлек свой меч, разломав при этом спинку дивана, и, пошевелив пальцами голой ноги, спросил у женщины:
– Не видела моего сапога?
– Под диваном, – ответила та, незаметным движением смахнув с глаза слезу.
Торан скрылся под диваном, а потом вдруг вскочил, держа в одной руке меч, в другой – сапог, и, прищурившись, глядя на женщину.
– Литин?! – наконец спросил он неуверенно.
Женщина кивнула, и хрустальная слеза, скатившись по ее щеке, упала на ковер. Торан перемахнул через диван и, бросив сапог, заключил Литин в свои объятья. Сердце его сжалось, когда среди ее черных, как ночь, волос заметил он серебристые нити седых.
– А я уже перестала верить, что ты вернешься, – спрятав у него на груди лицо, сказала Литин.
Торан ничего не ответил. Ведь если бы Алмаз не оказался в землях варваров, вряд ли бы он сам вернулся сюда. Торан почувствовал себя предателем, ведь он решил, что Литин и Аркей погибли, даже не удостоверившись в этом.
В дверях послышались тихие шаги и шуршание ткани. Подняв глаза, увидел Торан черного монаха, застывшего на пороге. Тот извлек из просторного рукава тоги кинжал с широким обоюдоострым лезвием и медленным движением снял с головы капюшон.
Почувствовал Торан, как вздрогнуло при этом тело Литин, ведь упавший капюшон открыл изменившееся до неузнаваемости лицо Аркея.
– Ты умрешь, Торан! – произнес тот бездушным голосом, и холодные глаза его даже не взглянули на сестру.
– Ты помнишь ее? – спросил Торан без особой надежды, отстраняя от себя женщину.
– Она была моей сестрой. Если она помогла тебе, то тоже умрет!
– Все бесполезно! – прошептала Литин, сжав кулаки так, что ногти до крови впились в кожу.
Торан поднял с пола свой сапог и уселся на диван, положив меч рядом с собой, и как ни в чем не бывало принялся обуваться.
Аркей двинулся к нему. Торан не видел его, но слышал тихие шаги и шуршание ткани. С замершим сердцем Литин следила за происходящим. Ее брат неумолимо приближался к сидящему Торану, который, казалось, не замечал его. Женщина даже подумала, что он не будет убивать Аркея, хотела крикнуть, но слова застряли у нее в горле.
Аркею оставалось два шага, один… Он занес для удара кинжал.
Литин хотела зажмуриться, но не смогла сделать и этого.
Сверкнуло лезвие меча и длинный клинок насквозь пробил черный камень в груди Аркея. Кинжал выпал из его рук, глаза закрылись, а Торану показалсь, что на губах того мелькнула улыбка.
Торан извлек меч и осторожно опустил обмякшее тело на пол.
Неуверенно ступая, к ним подошла Литин и встала над братом.
– Прости… – тихо произнес Торан.
– Ты спас его, – дрожащим голосом отвечала Литин, – а меня избавил от мучений.
Она подняла кинжал Аркея и решительно взглянула на Торана:
– Соккалитона убью я!
Высокая фигура в черной тоге и служанка позади нее остановилис перед дверью черного дерева, украшенной причудливой резьбой. Мужчина постучал. Долго ничего не происходило, потом дверь медленно и бесшумно открылась. На пороге стоял черный монах.
– Привет, барт! – сказал Торан, извлекая из-под снятой с Аркея тоги свой стилет.
В руках монаха возник кинжал, однако все-равно был он недостаточно быстр. Подобно жалящей змее вонзился в его грудь стилет, пробив черный камень.
– Закрой дверь! – сказал Торан Литин, переступив через упавшее тело.
Он стоял на мраморных ступенях, что вели в зал без окон.
Тревожным колеблющимся светом горели диковинные светильники, сделанные в форме головы рогатого демона, и тени лежали в углах. Скрытые ею две черные фигуры стояли у противоположной стены.
Торан скинул сковывавшую движения тогу и извлек из перевязи за спиной меч. Фигуры бесшумно двинулись к нему, слабо блеснула в полумраке сталь широких кинжалов. Торан пошел к ним навстречу, а потом вдруг рванулся вперед, запрыгнул на возвышение, потом на алтарь – и прыгнул, подобно атакующему леопарду, с занесенным над головой мечом. Удар его был настолько силен и сокрушителен, что лезвие сломало подставленный кинжал и наполовину разрубило тело черного монаха вместе с камнем в груди. Чтобы не потерять равновесия после высокого и длинного прыжка, Торан опустился на одно колено и горизонтальным ударом подсек второго монаха. Тот повалился на бок, кинжал его со звоном ударился о каменный пол и отскочил в сторону, а Торан, в ту же секунду оказавшись над упавшим телом, прижал к его груди острие меча.
