притворяйтесь! – сказала Мария. – Ведь вы в своём уме!
- А ещё кто? Э, да что там! – встряхнув волосами, учитель рассмеялся. – Не будем печалиться. – И он пошёл вприсядку, припевая:
Грабли-вилы семь копён Что заробим, то пропьём!
Насильно усадив его в сани, Пермин повёз учителя в район. Но дорогой Иван Евграфович сбежал.
- Подождите меня! – кричал он, убегая. – Я за сердцем сбегаю. Оно неподалёку зарыто, – и, громко смеясь, припустил во всю прыть.
Пермин долго и безуспешно гонялся за ним, пока не потерял из виду.
Глава 52
- Надо подряд брать, иначе до весны не дотянем, – говорил Ямин.
- Продержимся! Картошка, слава богу, есть! – заложив в нос щепоть табаку, отвечал Дугин.
Он был опять навеселе.
- На Ипатьевский завод рабочие требуются. Старшим поедешь?
- А кладовую на кого? – с шумом втягивая табак, вскинулся Дугин.
- Стало быть, мне придётся, – подавил вздох Ямин. – Ты к винищу-то зря пристрастился. И табак нюхать начал... Молодой не баловался, а тут – на тебе! – разрешил...
- Седина в голову, бес в ребро, – входя в контору, проворчал Пермин. – Дай-ка мне ведомость, Михей!
- Проверяешь? Проверяй. У меня комар носа не подточит! Зерно оприходовано с учётом усушки. Всё честь по чести.
- Усушка больно велика вышла.
- Прикажешь своего добавить?
- Не убавишь – и то хорошо. Прошихина в списках не вижу. Упустил.
- Не видишь, – значит не должно быть.
- Ты мне арапа не заправляй! С тока на его подводе не ты ли ехал?
- Неймётся этому человеку! – развёл руками Дугин. – Видно, мало его учили...
Он не торопясь вышел из конторы и направился домой. Оттуда – почти бегом – к Афанасее.
Вот уж в который раз два давних врага – Ямин и Сидор, стиснутые водоворотом обстоятельств, оказываются в одном строю.
- Объясни толком! – потребовал Ямин. – Раньше за им такого не водилось.
- Я при Дугине не стал говорить: ведомость не та! У той я уголок надорвал. В ней, я точно помню, против фамилии Прошихина было записано четыре центнера. А здесь Прошихина вовсе нету... И углы все целы.
- Гляди, не напутай, Сидор! Человека оговорить просто!
- Это человека просто, а он, сволочь склизкая, сам кого хошь оговорит!
- Я тебе верю. А там не поверят. Им нужны доказательства.
- Будут доказательства! У меня свидетели есть.
- Есть и ладно. Я к тому говорю, чтоб ты впросак не попал.
- Не попаду. Надолго уезжаешь?
- Как поробится. Теперь вот что. Дугина я не оставляю за себя. Заместителем ты будешь. Следи за им, но осторожно. О Прошихине до время сказал. Он сейчас начеку будет. Как бы следы не замели.
- Не успеют! Я живо прикрою эту лавочку!
- Устал я, Сидор! Не от работы устал, а вот от этих передряг! То одно, то другое, каждый день новости!
- Ничего, крепись! Выметем этот мусор – спокойно заживём.
- Кому другому скажи... Я, сколько себя помню, спокойно не жил.
- Я тебе про Ивана Евграфовича сказывал, помнишь? Я, говорит, за сердцем сбегаю, оно недалеко отсюда зарыто. Так вот, у кого сердца при себе, Гордей, и болеть им до гроба! На это и настраивай себя. Я только об одном жалею: ссорились мы с тобой, а надо было сразу вместе!
- Вместе и будем.
- Давай пять!
Они простились, не подозревая о том, что видятся в последний раз.
Глава 53
- Ну, здорово, Петро! – лодочкой сунул смуглую ладошку Дугин.
- С чем пожаловал? – пряча наган под подушку, недовольно спросил Фатеев.
- Окна задёрни.
- Осточертело во мраке.
- Иначе нельзя. Любопытных много.
- С чем пожаловал, спрашиваю?
- Дай дух перевести! – Дугин впервые видел Фатеева при дневном освещении: истрёпанное, пожелтевшее лицо, вставные зубы, жидкие, в перхоти, волосы – всё, что осталось от былой красоты. Лишь в настороженных глазах всё та неослабевающая беспощадная цепкость.
- Панфило спрашивает, почто не заходишь. Видно, узнал от кого-то, что ты здесь.
- Дальше? – Фатеев испытующе глядел на него.
- Насчёт золотишка интересовался. Мол, не забыл ли, где спрятано?
- Забыл. А ты к чему пытаешь? – Фатеев вытянул длинное тело, словно изготовился к прыжку, лязгнул зубами. В глазах вспыхнул холодный мерцающий свет, которого побаивались в прежние времена.
- Уж и спросить нельзя! – посетовал Дугин и, оставив игру, сурово сказал: – Уходить тебе надо!
- Пермина кончу – уйду. Поможешь?
- Мне вера не дозволяет.
- Он ведь и на твоём пути встал...
- Панкратова пригласи. Он моложе. А я для таких дел стар.
- Открещиваешься?
- В заповеди сказано: не убий!
- Где выгодно – помнишь о заповедях!
- А как же: все под богом ходим!
- Ладно. Пермина без тебя уберу. А ежели влипну, скажу, что вместе сработали...
- Я не отказываюсь, – поняв, что не отвертеться, поспешно сказал Дугин. – Грех на душу принимать боязно.
- Твой грех на себя возьму.
- Справимся?
- Велико дело! – презрительно скривился Фатеев и кивнул на подушку, под которой лежал наган.
- Это не годится. Надо без шума.
- Будь по-твоему.
- А после куда подашься?
- Россия велика.
- Не доверяешь? – Но на недоверие Фатеева он не обижался, зная, что, оказавшись на его месте, вёл бы
