он заблаговременно не подсчитал.
— Объем мне нужен для определения силы заряда, — требовательно уточнил гость.
Мозг, воображение Букварева вдруг заработали с удивительной быстротой и отчетливостью. И даже не перед глазами, а где-то в нем самом вырисовывались откосы сопок и зияющие под ними низины. Он видел их размеры, углы наклона, протяженность и тут же делал математические вычисления, деля и умножая трехзначные и четырехзначные числа. Через минуту он уверенно назвал объемы, а для пущего впечатления записал их на плане и нарисовал стрелки, показывающие, в какие стороны должна быть выброшена земля.
— Вы это точно обсчитывали? — спросил Грачев, во все глаза следивший за Букваревым.
— Нет, — честно признался Букварев. — Но в принципе я уверен и отвечаю за каждую цифру. К тому же плюс минус десяток кубометров не в счет. У вас ведь есть, наверное, допуски? — спросил он гостя.
— Не в счет, — успокоил тот. — И господь бог точно не знал, сколько должна весить земля, когда создавал ее. И он сдал свой объект с недоделками, которые приходится исправлять нам… Многое зависит от характеристик грунта. Каков он?
— В основном песок. Глина и галька. Ну, еще коренья и пни. Утром я все это покажу на месте.
— Понятно. Дайте мне поспать. Поднимете меня, как только хоть чуточку забрезжит, — заявил здоровяк и огляделся, куда бы можно прилечь.
Букварев с готовностью предложил ему свою кровать, перевернув на ней простыни другой стороной, и глава взрывников скоро захрапел.
Грачев не ложился. Весь остаток ночи он разговаривал с Букваревым и Юрой, изучающе глядя на них и одинаково внимательно слушая того и другого. Он вникал в мельчайшие подробности, вплоть до дров и отдельных наименований запчастей, и не раз ставил в тупик Букварева.
— Эксперимент на болоте ты провел вовремя и правильно, хотя трудозатраты эти окажутся теперь пустыми. И вообще ты тут немало лишнего делаешь. Но как-нибудь выкрутимся, — подытоживал он. — А что не подготовил хотя бы двух километров готового полотна на равнине — плохо, и даже очень. О плане, о сдаче заказчику, о зарплате и премии людям начальник должен думать постоянно. И, пожалуй, прежде всего.
— Но как успеть и то, и другое? — недоумевал и горячился Букварев. — Сами же говорили, что главное — перекрыть впадину.
— С проектами у Воробьихинского успевал?
— Там совсем другое дело.
— А здесь и подавно, особенно когда проекты такие… И кто-то уверял меня в машине, когда мы сюда ехали дней десять тому назад, что он любит и умеет успевать.
— Да все теперь сделаем раньше срока, Пал Палыч! — уверял Букварев.
— Куда бы лучше, — соглашался Грачев и необидно посмеивался, раздумывая о чем-то своем и все не спуская глаз с Букварева.
…И незаметно настал час, когда Букварев повел взрывников в сопки. Здоровяк, почти без слов командуя своей бригадой, наотрез отказался взять с собой еще одного человека из отряда. И согласился с ним, покашляв в кулак, Грачев. Потухли глаза у жадного на впечатления Заметкина. Под стать Грачеву покашлял и напустил на себя равнодушие, — мое, мол, дело сделано, — Губин. Никак не прореагировал только Юра да еще призванный к начальству бородатый механик, который все оглядывался на вагончик-мастерскую.
Через болотину перебрались благополучно. Взрывники молча шли, оступаясь в кочках под тяжестью своих нош. А когда Букварев показал командиру все, что интересовало их, главный взрывник протянул руку в сторону поселка и не терпящим возражений тоном приказал:
— Немедленно возвращайтесь обратно. Обеспечьте, чтобы в зоне двухсот метров от впадины не было ни души. Иначе делать ничего не будем, уедем.
— Проверю! — крикнул он вслед безропотно уходящему Буквареву и показал в поднятой руке полевой бинокль.
Томительно тянулись минуты. Двадцать, сорок, пятьдесят… Поселок давно проснулся, и жители его, на ходу обмениваясь нагрянувшими новостями, тоже чего-то ждали. Никто не заводил машин, не завтракал, и Грачева это, казалось, не тревожило, а рядом с ним спокойнее чувствовали себя и Букварев с Юрой.
Даже невооруженным глазом можно было различить, что взрывники на сопках копошатся, сигналят друг другу, ползают по склонам. Бурят ли они, роют ли шурфы лопатами — судить было трудно. А скоро взрывников совсем не стало видно, и так прошло еще с полчаса.
Терпение у всех было на исходе. Уже раздавались голоса, что в песках взрыв вряд ли сработает как надо, что и прислали-то, наверное, каких-нибудь неумелых стажеров, что зря только теряется время, когда, наконец, заухало. Поначалу не звук долетел, а все увидели, как взбугрилась ближняя сопка, лопнула и извергла из своего нутра лавину песка, несущегося на немалой высоте прямо к поселку. Тотчас все заволокло облаком пыли, скрывшим даже вершины сопок. И было видно лишь, как содрогается это облако, пробиваемое новыми серыми фонтанами.
Все замерли, пораженные невиданным зрелищем. Лица напряглись, расширились глаза. И впереди всех стоял Букварев, чувствуя лицом и грудью удары взрывной волны, слыша, как вздрагивает и колеблется под ногами земля.
Стоял он, широко расставив в стороны руки, словно мог этим оберечь своих товарищей, которым ничто не грозило и которые сами понимали, что лезть в пекло не в их интересах. Но Буквареву думалось, что, поступая так, он держит слово, данное главному взрывнику.
— Стоять, пока они сами не выйдут сюда! — повелительно вскрикнул Букварев, обернувшись к толпе и не чувствуя, что делает страшное лицо. Он хоть и не получил указания на этот счет, но почему-то был убежден, что так надо. Вдруг они еще заложат взрывчатку и снова примутся ахать! И все, включая Грачева, беспрекословно слушались его.
Минут через двадцать появились бредущие цепочкой взрывники со своими мешками, которые, казалось, не стали ни меньше, ни легче.
— Готово, товарищ начальник! — отрапортовал Буквареву командир. — Лично сдал бы работу, но время… Дай ребятам позавтракать. Нам надо успеть на сегодняшний самолет. Билеты заказаны.
Букварев глянул на часы. Они показывали девять утра. Букварев чему-то удивился, подумал, что этот момент надо запомнить навсегда, и забыл сказать главному взрывнику спасибо. Но тому жали руки Грачев и Губин, а рабочие отряда
