Мы с Тинтином пробыли у самолета два дня, откапывали тела, заваленные снегом. Потом Фито с братьями нарезали для нас мяса. Немного отдохнув, мы с Тинтином снова отправились к Роберто и Рою.
К хвостовой части мы добрались днем. Роберто с Роем по- прежнему возились с радиостанцией. Они вроде бы все подсоединили правильно, но, когда подключили ее к батарее, был слышен только шум. Рой считал, что повреждена антенна, поэтому он соорудил новую, из медной проволоки. Но лучше от этого не стало. Тогда Рой подсоединил проволоку к маленькому транзистору, который принес с собой. Ему удалось поймать какую-то волну. Сначала играла музыка, а затем начались новости, и мы узнали, что Уругвай посылает специально оборудованный «Дуглас С-47» искать пропавший в Андах самолет.
Рой завопил от радости. Роберто, расплывшись в улыбке, повернулся ко мне.
— Нандо, ты слышал? Нас ищут!
— Ты особо не надейся, — сказал я. — Помнишь, Густаво говорил, что с горы «фэрчайлд» кажется крохотной точкой. Никто не знает, где именно мы находимся. Поиски могут продолжаться несколько месяцев.
— Надо придумать, как подать им знак, — сказал Роберто.
Он велел нам собрать чемоданы и выложить на снегу в форме креста.
Когда мы закончили, я спросил Роберто про радио.
— Вряд ли мы сумеем его настроить, — сказал он. — Надо возвращаться к самолету.
— И готовиться к походу на запад, — напомнил ему я.
Роберто рассеянно кивнул и отправился собирать вещи.
Тинтин подошел ко мне и показал кусок ткани.
— Этой штукой обернуты все трубы, — сказал он. — Может, это нам как-нибудь пригодится?
Я пощупал ткань. Она была легкая и прочная, с одной стороны ворсистая, с другой гладкая.
— Может, попробуем нашить ее на одежду? — сказал я. — Для тепла.
Тинтин кивнул, и мы отправились в хвост самолета. Сорвали с труб ткань и сложили ее в рюкзаки.
Поздним утром мы отправились в обратный путь. Роберто с Тинтином шли впереди, Рой тащился позади меня. Идти вверх по глубокому снегу было тяжело, и мы часто останавливались передохнуть. Я понимал, что Рой выбивается из сил, и специально замедлял шаг, чтобы он не очень отставал.
Через час я взглянул на небо и с ужасом увидел, как оно потемнело. Тучи висели так низко, что казалось, до них можно дотронуться рукой. И тут они вдруг понеслись по небу с бешеной скоростью. Мы и глазом не успели моргнуть, как налетел ураган — в Андах его называют «белый ветер». За несколько секунд все переменилось. Резко похолодало, снег бил в лицо, ветер срывал одежду. Остальных я не видел и смертельно перепугался.
И тут я услышал сквозь вой бури голос Роберто:
— Нандо! Ты меня слышишь?
— Роберто, я здесь!
Я обернулся. Рой исчез.
— Рой! Ты где?
Ответа не было. Метрах в десяти я разглядел темное пятно и догадался, что Рой упал.
— Рой! — завопил я. — Держись!
Он не шевелился, и я спустился к нему. Он лежал, подогнув под себя ноги и обхватив себя руками.
— Если мы не будем двигаться вперед, мы погибнем! — закричал я.
— Не могу… — пробормотал Рой. — Я и шага сделать не могу.
— Вставай! — кричал я. — Иначе мы все умрем!
Рой посмотрел на меня.
— Прошу тебя, оставь меня, — захныкал он. — Я не могу идти.
Я стоял над Роем, и ветер дул с такой силой, что я едва держался на ногах. Мы оказались в такой круговерти, что я не понимал даже, в какую сторону нам двигаться. Добраться до самолета я мог только по следам Роберто и Тинтина, но их быстро заносило снегом. Я понимал, что ждать нас они не будут — им нужно было как-то выжить самим, и я понимал, что каждую секунду теряю драгоценное время.
Либо я оставлю его, либо погибну, думал я. Смогу ли я так поступить? Смогу ли бросить его? Я развернулся и пошел вверх по склону.
Я шел и думал о Рое. Скоро ли он потеряет сознание? Долго ли будет страдать? Я отошел от него всего на несколько метров, а сам так и видел его, скрючившегося, жалкого, на снегу. Я испытывал презрение к нему, к его слабости. Позже все предстало в другом свете. Рой не был слабаком. Он держался до последнего. Многие годы спустя я понял: меня раздражало в нем то, что присутствовало и во мне самом. Я знал: в глубине души я такой же. Его искаженное гримасой страдания лицо меня злило, потому что я сам чувствовал то же отчаяние. Думая о Рое, замерзавшем в снегу, я думал и о том, скоро ли сдамся я сам. Когда, в каком месте моим силам придет конец?
Вот почему я злился: Рой показал мне мое же будущее, и за это я его ненавидел.
Разумеется, тогда я об этом не думал. Тогда я действовал, подчиняясь лишь инстинктам, и, представляя себе, как Рой рыдает в снегу, я исходил злобой — накопилось раздражение, которое я испытывал к нему последние несколько недель. Я был ослеплен яростью, и, сам не понимая, как это произошло, я ринулся по склону назад. Добравшись до Роя, я пнул его ногой под ребра. Он завопил от боли.
— Сукин ты сын! — заорал я. — А ну вставай! Давай подымайся, или я придушу тебя, ублюдок!
Из моей души словно изливался весь яд, накопившийся за время, проведенное в горах. Я осыпал Роя всеми обидными словами, оскорблял его, как мог. Рой плакал и кричал, но все же поднялся на ноги. Я подтолкнул его вперед с такой силой, что он чуть не упал. Но я продолжал толкать его вверх по склону.
Мы прорвались сквозь буран. Рой безумно страдал, да и мои силы были на исходе. Я задыхался, ветел бил в лицо, я заходился кашлем. Каждый шаг давался с неимоверным усилием. Рой шел впереди, и я толкал его в спину.
Через пару сотен метров Рой повалился вперед, и я понял, что он обессилел окончательно. И тут сердце мое смягчилось.
— Подумай о своей матери, Рой, — прошептал я ему на ухо. — Если хочешь ее увидеть, надо терпеть.
Рот у него был приоткрыт, глаза закатились — он терял сознание, но все-таки смог кивнуть: да, я буду бороться. Он был удивительно смелым человеком, и, когда я вспоминаю Роя, я понимаю, что в те минуты он был настоящим героем.
Он прислонился ко мне, и мы пошли вместе. Он старался как мог, но вскоре мы подошли к слишком крутому месту. Рой спокойно взглянул на меня — он знал, что этот подъем ему не преодолеть. Я разгреб снег, чтобы было поудобнее идти, обхватил Роя за талию и, собрав последние силы, приподнял его и понес вверх.
Теперь к нашему самолету я шел, руководствуясь одной лишь интуицией. Меня мучила мысль, что я сбился с пути и иду не в том направлении. Но наконец, уже в сумерках, я разглядел сквозь снег силуэт самолета, и это меня приободрило. Мы добрались до лагеря. Кто-то подхватил Роя, и мы заползли в самолет. Роберто с Тинтином лежали на полу, и я рухнул с ними рядом. Меня била дрожь, все мышцы болели. Я устроился поудобнее и заснул. Проспал я мертвым сном несколько часов кряду.
Проведя несколько дней вдали от лагеря, я видел теперь все в ином свете, и ужас нашего положения меня поразил. Этот ужас был обыденностью нашей жизни. Перед самолетом высилась груда костей, на крыше самолета сушились полоски жира. Тела Лилианы, моих мамы и сестры лежали в неприкосновенности, и я был очень благодарен своим друзьям — даже на грани голодной смерти они держали слово. Горы подвергли нас страшным испытаниям, мы все сильно изменились. Но, несмотря ни на что, мы оставались верными друзьями, и честь не стала для нас пустым словом. Анды могли нас сломить, но мы держались, мы были вместе, мы оставались командой. Горам не удалось поработить наши души.
Когда наступил декабрь, мы стали всерьез готовиться к походу на запад. Тинтин, Роберто и я собирали снаряжение со смешанным чувством ужаса и радости. Теперь мы понимали, что нас поджидают по крайней мере две опасности. Во-первых, в горах разреженный воздух, поэтому будет трудно дышать. Во- вторых, спать нам придется на холоде. Нужно было придумать, как спастись от стужи.
И тут нам очень помогли куски материи, которой были обернуты трубы в хвостовой части самолета. Мы их засовывали между одеждой, и они отлично защищали нас от холода. Мы усиленно размышляли, как можно согреться в походе, и сообразили, что, сшив вместе куски ткани, мы получим отличное одеяло. А если сложить его пополам, выйдет настоящий спальный мешок — как раз на нас троих.
За спальный мешок взялся Карлитос. В детстве мать научила его шить, и, взяв иголки и нитки, которые я нашел в сумке моей мамы, Карлитос приступил к работе. Задача была не из легких — все швы должны были быть очень прочными. Он научил шить еще нескольких ребят, но у них дело не очень ладилось.
В середине первой недели декабря спальный мешок был готов. Наше снаряжение было собрано, запасы мяса подготовлены, и все понимали, что нам пора отправляться в путь. Один только Роберто находил то одну причину для задержки, то другую. Сначала он говорил, что спальный мешок недостаточно крепок. Затем заявил, что не может уйти сейчас, когда Кохе и Рой так нуждаются в медицинском уходе. Наконец объявил, что недостаточно отдохнул и ему нужно еще несколько дней — собраться с силами.
