— От кого? — спросила Наталья Петровна и расхохоталась. — От какого-нибудь алкоголика с улицы?
— Нет, — испугался Млей. — Алкоголики нам не нужны.
— А поехали загуляем? — весело предложила Наталья Петровна.
— Я не могу, — сказал Млей. — У меня дела.
— Ну вот! — Она грустно кивнула и прикурила ещё одну сигарету.
Когда я зашёл к нему в номер с огромным холщёвым мешком, Млей рассматривал очередной глянцевый журнал, механически засовывая в рот шоколадные конфеты.
— Купил акции Газпрома, — радостно сказал я.
Млей задержал своё внимание на рекламе купальников и лишь через две минуты поднял на меня равнодушные глаза.
— Зачем? — спросил он.
— Вот если бы ты читал не эту дрянь, а, например, «РБК», ты бы знал, что Газпром — это офигенно круто! А самый крутой, соответственно, тот, кто им владеет. И теперь это я! — гордо сообщил я Млею, высыпая акции из мешка прямо посреди комнаты.
— Ты похож на Деда Мороза, — сказал Млей гораздо более заинтересованно.
— Только такие подарочки никому не дарят! — Я самодовольно улыбался.
— И что, ты теперь самый крутой в России? — уточнил Млей.
— Один из немногих. — Я скромно опустил глаза
— Круто, — сказал Млей и сел на кровати, отбросив журналы в сторону.
— Это тебе не ворованные капсулы продавать, — не удержался я. — Это, понимаешь, совсем другой масштаб!
Млей сначала хотел возмутиться, но промолчал. Он разглядывал акции, сидя на полу и пытаясь их сосчитать.
— А что мы будем с ними делать? — спросил Млей.
— Ничего! — Я закинул ногу на ногу и достал сигару. Раньше я никогда не курил, но почему-то — вдруг — так захотелось! И именно сигары, причём самого большого размера, какой смогли найти в магазине в Жуковке. — Просто когда будут нужны деньги, мы сможем их продавать. И зарабатывать на разнице.
Млей достал тонкую сигаретку, какие курила Наталья Петровна, и потянулся ко мне за огоньком.
Я недовольно посмотрел на него.
— Куришь? — начал я.
— А что? — с вызовом спросил Млей. Мне не хотелось ссориться. Был такой замечательный вечер!
— Самые умные наживаются в кризис, — рассуждал я. — Нам ещё повезло, что мы оказались в России именно в это время!
Я поморщился, когда Млей выпустил дым.
И тут — о чудо! — он затушил сигарету и посмотрел на меня каким-то новым, заинтересованным взглядом.
— А зачем нам их продавать, — спросил Млей, — раз они только будут дорожать?
— Ну нам же понадобятся деньги! — ответил я.
— Ты купил акции на всё, что у нас было? — уточнил Млей.
— Конечно, — кивнул я.
— Ты должен был посоветоваться со мной! — сказал Млей.
— А ты со мной посоветовался, когда брал мои капсулы?! — На самом деле я совершенно не злился. Говорил просто так, поддерживая разговор. И, видимо, у меня был такой победный вид, что Млей тоже не стал затевать ссору.
— Я дам тебе ровно половину, — сказал я, попыхивая сигарой.
— Спасибо, — кивнул Млей и тут же начал отсчитывать свою часть акций.
Когда зашла Галя, она спросила:
— Это что — новые деньги?
— Это акции, дура! — сказал я.
— За дуру ответите! — не зло проговорила Галя, и я увидел, что у неё под глазом снова красуется фиолетовый фингал.
— А хочешь, я тебе одну акцию подарю? — из жалости предложил я.
— А что я буду с ней делать? — спросила Галя.
— Она их Коле отнесёт и скажет, что некоторые ей акции дарят, а он, козёл, даже колготки не купит! — сказал Млей, не отвлекаясь от своих подсчетов.
— Зачем вы так? — обиделась Галя.
Я спросил, за что жених отделал её в этот раз.
Оказывается, заболела Галина сестра. И так получилось, что, кроме Гали, за ней ухаживать некому. Вот она и проводила всё время у постели больной сестры. А Коле — обидно.
— Он говорит, что же, мне заболеть надо, чтобы моя баба при мне была? — жаловалась Галя, помогая Млею подсчитывать акции.
— Это хорошо, что она заболела, — сказал я.
Галя посмотрела на меня удивлённо.
— Она и себя спасёт, и тебя. — Я хотел объяснить зависимость её прошлых жизней от будущих, но решил ограничиться только объяснением того, что люди называют «карма». — В будущем каждого из вас содержатся те ситуации, которые вы нашли в своё время трудными, те дела, которые были отложены на завтра, а также те трудности, от которых вы сознательно отворачиваетесь.
— Что значит «вы»? — уточнила Галя. — А вы?
— И мы, и мы, — поспешил сказать Млей. — Вот не помогла бы ты ей, и быть бы тебе всю жизнь сиделкой в бесплатном приюте. В лучшем случае, — добавил Млей.
Он уже разделил акции поровну, и теперь складывал свою половину обратно в мешок.
Вова дал мне адрес Карины. Я купил цветы и подъехал к её дому.
Из ворот, украшенных витиеватым чугунным вензелем, вышел всё тот же смурной водитель. При виде меня взгляд его нисколько не смягчился.
Руками я объяснил ему, что хочу видеть Карину.
Он молча смотрел на меня.
Я решил, что он не понимает язык своей хозяйки, и попытался объяснить наглядно. Я показывал на себя, потом на окно, где предположительно могла находиться девушка, потом топал ногами, изображая слово «пришёл», потом распахивал своё сердце и радостно улыбался.
Водитель молчал с невозмутимым видом.
— Карина дома? — наконец спросил я.
Он, не отвечая, закрыл передо мной дверь и открыл её только минут через пять.
Я прошёл за ним в просторную, в голубых тонах гостиную. На стенах висели лирические акварельки, и я сразу понял, что это рисует Карина.
— Почему ты не сказал мне, что умеешь говорить? — сразу спросила она меня руками.
— Не знаю. Я делаю это редко. Только в крайних случаях. — Я пожал плечами. Как бы она не решила, что я её обманываю.
В гостиную вошёл водитель и сел у окна, за небольшим шахматным столиком. Он покрутил в руках чёрную пешку и сделал ход.
— Ты живёшь одна? — спросил я.
— С мамой, — ответила Карина. — А как ты меня нашёл?
— Очень сложно. Но я не спал и не ел, пока не узнал, где ты живёшь. — Я покосился на водителя. Он сделал ещё один ход белыми.
— Хочешь есть? — улыбнулась Карина.
— Нет, — улыбнулся я. — Просто хотел тебя увидеть.
Чёрная пешка съела белого ферзя. Я перестал следить за партией.
— Скоро Новый год, — сказала Карина.
— Хочешь, я привезу тебе ёлку? И мы её вместе нарядим? — предложил я.
Карина обрадовалась. Она только сегодня утром поручила это своему водителю, но, конечно, лучше пусть привезёт ёлку её ухажёр.
Она ещё ни разу не наряжала ёлку с мужчиной.
Карина всё-таки принесла чай и шоколадные конфеты.
Водитель заново расставил фигуры на столе и вышел.
Когда я уезжал, Карина поцеловала меня в щёку.
— Жди меня с ёлкой, — пообещал я.
— Буду ждать тебя. — Карина сделала едва уловимый акцент на слове «тебя».
Я сел в машину под подозрительным взглядом водителя. Видимо, он всё ещё не мог мне простить историю с яхтой.
«Карина, конечно, хорошая, — думал я. — Кого ещё любить, как не её?»
Город был залеплен снегом, и я пробирался на машине по едва расчищенным улицам.
Она наверняка будет хорошей матерью. А её глухоту вылечат на Тете.
И волосы у неё в точности, как говорил мой отец.
Я удивился сам себе, когда понял, что мне было бы приятно, если бы Карина понравилась отцу.
«А кого ещё искать? — спрашивал я сам себя, — И вообще, сколько можно искать?»
Сворачивая на Рублёвку, я определённо решил, что влюблюсь в Карину.
Может, это и хорошо, что она глухонемая. Это так необычно.
А фигура у неё отличная. Даже в одежде.
И хороший вкус. Это значит — он передастся и детям. Она всегда будет обо мне заботиться. Я же стану для неё тем прекрасным принцем, который спас её от одиночества и показал жизнь, о которой она только мечтала, — на планете Тета!
Я был очень доволен собой. И — своим выбором.
Млея не было дома.
Я на всякий случай поехал на Ленинградку и поискал его.
Они были вместе — Ха и Млей.
Млей стоял на плечах у Ха, на нём был щит «Дублёнки тут».
Я не стал выходить.
Пусть делает, что хочет. Главное — я скоро выполню задание и полечу домой. А вот возьмём ли мы с собой Ха — ещё вопрос. В конце концов, кто-то же должен рекламировать дублёнки на Ленинградке. Это и называется — культурный обмен.
Мы остановились у ювелирного магазина на Тверской.
— А что хочет в принципе Наталья Петровна на Новый год? — поинтересовался я.
Млей пожал плечами.
— Как будто я каждый день бриллианты покупаю, — огрызнулся он. — Откуда мне знать? Кольцо, наверное, или серёжки.
