Рождение истины
– Не спорь! – категоричным голосом произнесла Мария. – Цветы были синие!
– Как же синие? – искренне удивилась Саша. – Я же фотографировала, это были ровные ряды красного шалфея. Сейчас найду. – и она начала листать снимки на телефоне.
– Можешь не стараться! – в голосе сестры сквозило раздражение. – Они были синие!
– А Саше лишь бы спорить. – поддержал её супруг.
– Но вот же смотрите: красный шалфей и вот вы оба на его фоне.
– И что с того?! – пожала плечами Мария. – Ты просто любишь спорить.
– А Саше обязательно надо доказать её правоту… – опять отозвался супруг сестры.
И Саша вспомнила другой разговор. Прошло уже несколько лет, но удивление от услышанного у неё так и не прошло. «Почему, когда ты права, я должен всегда с тобой соглашаться?! – сказали ей тогда. – Иногда да, я могу и согласиться, но не всегда же».
«Им не важна истина, – усмехнулась она воспоминанию и своей наивности, – у них корону с головы сносит» – И уже почти в открытую рассмеялась, мысленно визуализировав фразу.
– Здесь нет ничего смешного! – строго сказала Мария.
– Спорит лишь бы спорить, ещё и радуется! – укоризненно добавил её супруг.
А Саша ничего не сказала. Она постигла истину.
Пожалуй, и я промолчу.
Наташа чистила ковёр и негодовала. «Откуда у нас на ковре белые волосы?! – возмущённо спрашивала она супруга. (Этот ковёр в своё время перекочевал со стены на пол, затем несколько лет пролежал, свёрнутый в рулон, на шкафу, и вот теперь опять должен был занять своё место на стене). – Тонкие волосы натуральной блондинки. Весь ковёр забит…».
Не то, чтобы она не понимала, что мужья порой заводят любовниц, но одно дело знать, а другое – оказаться в роли обманутой жены. Она давно подозревала его в изменах, мысленно прокручивая различные сюжеты. Поводов к этому было предостаточно. Несмотря на его показную молчаливость, со временем оказывалось, что он знаком со многими представительницами прекрасного пола в районе проживания, попутчицами в автобусе, продавщицами в магазинах, в которых они никогда ничего не покупали…
На работу он уходил в пять утра, на рыбалку в три ночи – и это также навевало грустные мысли: насколько радостно встречать по ночам возлюбленного, настолько же печально слушать, как супруг ночью встаёт, одевается и уходит… Наташа усмехнулась: как меняется отношение, в зависимости от положения… и тут же переформулировала: отношение – суть функция положения… и засмеялась, вдруг поняв, что изобрела велосипед: «Бытие определяет сознание» …
А ещё были слова, фразы, словно заимствованные из лексикона их общей знакомой из соседнего дома. Но она коротко стриглась и красилась в брюнетку, а волосы были белые, и на их ковре….
Наташа вздохнула. Можно было проследить за ним, но зачем?! Разводиться она не хотела, понимая, что он без неё не выживет. Уличить в измене, чтобы он стал гулять открыто – оборвать последние лепесточки собственных чувств: любви, нежности, сострадания… добавить ещё одну крупинку боли в своё, и без того не простое, существование. Кроме того, она понимала, что это не только её жизнь, но и его, и он, как и она сама, имеет право на собственные чувства и отношение к жизни.
– Когда ты уже повзрослеешь?! – часто закидывал ей супруг. Наташа осознавала собственную, зачастую прямолинейную, наивность, но, как и многие десятилетия назад, несмотря на весь пережитый опыт, предпочитала следовать логике своего характера. Правда теперь она умела отстраняться от навязчивого кружения мыслей и через пару дней уже и думать забыла о ковре.
В выходной день супруг ушёл на рыбалку, а к ней заглянула соседка. Наташа готовила на кухне кофе, когда услышала её удивлённый возглас: «Это кто? Ты?!». Она вошла в комнату, увидела раскрытый фотоальбом и, неожиданно для себя самой, расхохоталась. «Вот и блондинка! – всё ещё смеясь думала она, глядя на свой снимок восьмилетней давности. – Давно надо было щётку для ковра купить, или более мощный пылесос».
Сложности перевода. По городу с картосхемой
Жизнь неоднократно убеждала меня в том, что местность эффективнее всего «изучать ногами», сколько бы мы не смотрели из окон автомобилей, нам никогда не получить такого же объёма информации, как при пешеходной прогулке.
Вот и теперь, зафиксировав на картосхеме города начальную и конечную точку маршрута, я пыталась сократить дорогу, пройдя через территорию университетского городка. Подойдя к нужному выходу, я обнаружила на нём надпись, которую перевела, как «ВЫХОД ДОРОГА КРУЗЕЛЬ». Никакой магистральной улицы Крузель в этом районе на схеме не было, и не магистральной тоже.
Охранник, которого я попросила показать мне на карте эту дорогу, ответил, что здесь нет улицы с таким названием. А когда я, с возмущением, указала ему на надпись, рассмеялся: «Это не улица, – улыбнулся он мне, – здесь написано, что выход только через дверь-карусель.
Удоды, которых я встречала, обычно гуляли парами, и если один отходил, то второй, вскорости, пускался за ним вдогонку… Наблюдать за этими птицами одно удовольствие. Они никуда не спешат, не суетятся, ходят себе по газону, равномерно покачивая головами, вверх – вниз, вверх – вниз, со стороны такое впечатление, словно землю простукивают.
Однажды, я обнаружила, что не только мне хочется подобраться поближе к этим красивым птицам. Прячась в высокой траве, почти по-пластунски, к ним приближался огромный серый кот. Цели у нас были разные, но методы одни и те же. Стоило птицам обратить на него внимание, как он замирал, и отворачивал морду, дескать, гуляю я здесь.
Интересно, что и реакция птиц на нас была абсолютно разной. Если меня, с нацеленным фотоаппаратом, они подпускали достаточно близко, и просто спокойно отходили, когда полагали, что я уже нарушаю границы, то при приближении кота, один удод почти подбежал ко второму и они перелетели на соседний газон.
– Представляешь, мне придётся работать в две смены!
– А что случилось?!
– Да сменщик, упал с лестницы и разбился.
– На смерть?!
– Чего сразу «на смерть?!». Сломал ногу, плечо, пару рёбер и так, по мелочам…
– Бедненький….
– А я не бедненький, в две смены работать?!
– Тяжело конечно, сочувствую, но он же разбился…
– И что?! Он разбился и лежит себе, отдыхает, а мне теперь пахать за него!
На самом деле это было не в четверг, и не сразу после дождя, а через несколько дней. Но для нашего рассказа это не принципиально. Мы ехали: «На грибы». Рефреном к обоснованию поездки звучало: «Не важно встретим ли мы грибы, главное – побываем на природе».
Вот не надо было так говорить. Наивные маслята, повытыкивались целыми семействами, с бабушками и прабабушками, детьми, внуками и правнуками, из-под грунта, посмотреть на чудаков, которым они не важны. Важны-неважны, а от жадности, грибов набрали столько, что потом сами удивлялись: зачем?!
Первый раз в жизни мы уходили из леса, оставляя за собой, мелькавшие в поле зрения растущие съедобные грибы.
А они смотрели нам вслед, и уютно устроившись промеж камней и сухой хвои, судачили о нашей вероломности.
Вдыхая запах леса, от быта отвлекаясь,
Меж хвоей и камнями, прокладывая путь,
Грибов набрали – столько мы и не собирались,
Искали средь соседей, раздать кому-нибудь.
Наш старый холодильник, на радостях, заплакал,
Что, наконец, заполнен впритык, на весь объём…
Сначала испугались, но он лишь ночь покапал,
Всё чинно заморозил, и стал как прежде, днём.
А в папке фотографий, маня своей красою,
И Душу забирая в природы милый плен,
Синеет ярко небо, сквозь стволики и хвою,
Нарцисс и мандрагора, шафран и цикламен …
И мы готовы снова в поездку «За грибами»,
Пусть ни грибов не будет, ни даже их следов,
По каменистым склонам с колючими кустами,
С календулою дикой… – бродить среди лесов.
Доставать фотоаппарат не хотелось. «В следующий раз!» – и тут же подумала, что в фильмах, эта и подобные ей фразы, всегда предшествуют гибели героя. Набивший мозоль штамп. Непроизвольная усмешка скривила губы, но сразу же была вытеснена другим, очень близким и болезненным, не стёртым десятилетиями трудных лет, воспоминанием – мама…
Мама обещала соседке, одолжить вечером газету. Уже не помню, что за статья там была, на целый разворот, да и не важно. Речь не о статье, а о том, что мама до вечера не успела прочитать её, и, когда соседка зашла, сначала не хотела отдавать, а потом согласилась, ведь обещала. «И чего я упёрлась – посмеялась она – я могу ведь и завтра её прочесть». На рассвете мамы не стало – задушила астма.
