Под развесистой клюквой
Скамейка в безлюдном, в это время дня, скверике. Я присела отдохнуть в тенёчке и скушать взятые на дорожку фрукты. Внезапно, за спиной раздался голос:
– Ты что их кушаешь?! Они же ещё незрелые.
Я обернулась и ответила подошедшей, неслышно по траве, даме: «Уже больше двух недель кушаю. Хотите попробовать?».
– Я и сама могу себе сорвать, – ответила дама.
У неё свой сад, – подумала я. А женщина, между тем, продолжила:
– Они наверно дикие.
– На вкус вроде нет, – удивилась я, – а впрочем, я не сильно в них разбираюсь.
– Если ты говоришь, что уже зрелые, я лучше в супере куплю и попробую. Я все фрукты и овощи в супере покупаю.
– А что в саду у тебя они ещё не созрели?
– В каком саду?
– Ты же сказала, что можешь себе и сама сорвать…
– Я имела в виду сорвать с того же дерева, что и ты.
– С какого дерева? – удивилась я.
– Да с этого!
Я посмотрела в указанном направлении и увидела в нескольких шагах от себя старое дерево помело, густо усыпанное плодами. Мне стало смешно.
– Это помело, – сказала я, – а у меня клементин, на базаре вчера купила.
– Ты же сидишь здесь, – улыбнулась дама, – вот я и подумала, что с дерева сорвала…
– Ага, вместе с бананом и анноной, – засмеялась я, указывая на лежащие рядом со шкуркой от клементина плоды.
– Я иду на базар! – информировала меня на иврите женщина, неожиданно выскочившая наперерез из бокового проулка.
– Хорошо! – ответила я ей, также на иврите.
– Я иду на базар! – в её голосе послышалась настойчивость.
– Хорошо! – повторила я, а про себя подумала: ну идёшь и иди.
– Я иду на базар! – на этот раз в голосе незнакомки прозвучали какие-то жалобно-просящие нотки, и я поняла, что ей что-то надо.
– Чего ты хочешь? – спросила я на иврите.
– Я иду на базар…
– Ты говоришь по-русски? – предприняла я последнюю попытку помочь ей.
– А, так ты не знаешь иврита! – обрадованно воскликнула дама на чистом русском языке. – Я тебя спрашиваю: «Правильно ли я иду на базар?»
Очередь по записи. Памятуя об этом, выскакиваю бегом из лифта и «лечу» по коридору и залу, перегоняя спешащих в ту же сторону людей. Вдруг, непонятно откуда, перед самым моим носом, вальяжно «выплывает» высокий полный мужчина и оказывается первым у заветной кабинки.
Снижаю темп, спешить больше нет смысла. Неожиданно мужчина оборачивается и широким жестом показывает, что пропускает меня вперёд. С приятным удивлением отказываюсь. Записываюсь вслед за ним, и садимся ожидать своей очереди.
– Сейчас Вы, – обращаюсь я к мужчине, когда дама, записавшаяся перед нами, вошла в кабинку.
– А разве Вы не записались первой? – изумляется мужчина. – Я же пропустил строчку.
– Я оценила Вашу галантность, спасибо, но решила не прибавлять Вам ещё время ожидания.
– Я не хотел записываться под номером 13-ть… – сражает меня наповал собеседник.
– Хотя, и это тоже… – добавляет он после минутной паузы.
Девушка, на противоположном сидении автобуса, изогнулась с грациозностью дикой кошки и обняла за плечи сидящего рядом парня, нежно и весело-страстно заглянув ему в глаза. В ответ он поцеловал лежавшую на плече руку и ласково потёрся об неё щекой. Тогда она поцеловала его в щёку, а он снова – кисть её руки.
Они обнялись, и стали страстно целоваться…
– Я очень люблю её, – обратился ко мне парень в перерыве между поцелуями, видимо ощущая некую неловкость от столь бурного проявления чувств на глазах всего автобуса, – я думаю о ней и вечером, когда засыпаю, и утром, едва проснувшись…
– Она привлекательная… – сказала я, желая поддержать его.
– Хорошая, самая хорошая, умная, нежная… – отозвался парень.
Перед выходом из автобуса, я пожелала им счастья, чтобы и через 100 лет их чувства друг к другу не угасали. Парень страстно поблагодарил меня.
В эту минуту он действительно был счастливым человеком, потому, что смотрел на меня и не мог видеть лица своей спутницы. Оно стало вызывающе-злым и некрасивым. Трудно передать словами все отразившиеся в нём в этот миг эмоции. Но главная из них была – и за что ты желаешь мне такого «счастья».
Первые месяцы в стране. Разговор с племянником:
– А чем туда доехать?
– Я же тебе объяснял: «первым» автобусом.
– Я прошлый раз и поехала на нём, а оказалось не туда.
– Так ты не с тем кооперативом ехала.
– Каким ещё кооперативом?
– Ну, компанией. Здесь две автобусные компании – и номера автобусов у них иногда совпадают.
– А как их различить?
– По внешнему виду.
– Они что другой формы?
– Мммм… форма бывает и отличается, а бывает и нет…
– Размера?
– Одного они размера, одного… почти…
– Так как же я их отличу?
– По цвету. У одного из них автобусы, в основном, красные и синие. А у другого – зелёные, красные, хм…, синие… – ну не знаю, разберёшься со временем.
Автобус резко затормозил, и через несколько секунд поехал дальше. Вперёд, по проходу, полетела сумка, рассыпав содержимое. Пассажиры, сидящие сзади, возмущённо загудели. Но те, что сидели на передних сидениях, успели увидеть причину: дама выдернула попутчицу буквально из-под колёс автобуса, заставив её вернуться на тротуар.
Одна из пассажирок возмутилась:
─ Водитель должен смотреть куда едет! Мало ли о чём человек может задуматься? Вот у меня куча проблем, так я что должна ещё и за автобусами смотреть?
– Но там не было перехода! – заметили ей.
– И что?! – парировала дама. – Она же человек! Мало ли о чём я могу думать, когда перехожу дорогу.
– А водитель что, не человек?!
– Он на работе!
– Скажи, а ты когда-нибудь по-настоящему любил?
– Конечно. Что я не человек? Четыре раза по-настоящему любил. А потом понял – фигня все это.
– Но я имею право?
– Конечно, имеете.
– По закону?
– Послушайте, уважаемый, что Вы задаёте глупые вопросы и тратите эфирное время… Конечно же по закону. Вы ведь разговариваете не просто с человеком с улицы, а с известным адвокатом.
– Значит, я могу…
– Ничего Вы не можете. У Вас не хватит денег доказать в суде Вашу правоту. Да и сумма, которую Вам задолжали, не окупит Ваших затрат на адвокатов.
– Но Вы ведь говорили, что по закону…
– Всё! Вам ответили. Теперь Вы тратите чужое эфирное время. Следующий… Кто у нас на линии?
Автобус подъехал к остановке, и молодая филиппинка устроила пробку на передних дверях, пытаясь вкатить в него коляску с ребёнком. В каждой руке она держала по нескольку кульков с покупками, и они существенно ей мешали. Одно из передних колёс детской коляски постоянно цеплялось за площадку автобуса.
Люди, желающие зайти в автобус, не могли ей помочь, так как она перегородила все подступы к дверям. Сидящие в автобусе пассажиры бросились на помощь. Но когда оба передних колеса наконец оказались в автобусе, женщина дёрнула коляску на себя и начала навешивать на обе её ручки кульки, бывшие до того в её руках. Коляска снова соскользнула на тротуар.
Водитель попытался отъехать, но пассажиры на него зашикали, и автобус замер на месте. Наконец все кульки были завешены, и группа сочувствующих, с обеих сторон, внесла коляску в автобус на руках. Однако, на этом приключения злосчастной коляски не закончились. Проход автобуса оказался недостаточно широким, для торчащих по обе стороны кульков. Дама молча пыталась пропихнуть коляску. Со всех сторон посыпались советы. Наиболее дельными были – перевесить кульки между ручками, или положить их внутрь коляски, а ребёнка взять на руки. Но ни советы, ни предложения помощи в виде большого кулька, ни предостережения о том, что так кульки оборвутся, своего действия не возымели.
Предсказанное не замедлило произойти. Один из кульков оборвался. Пассажиры бросились собирать разлетевшиеся по салону предметы, а дама стала перевешивать кульки между ручками коляски. Часть людей, ожидавших на остановке, заполнили первую площадку, а остальные, вместе с водителем, терпеливо ожидали, когда освободится проход. Наконец автобус двинулся дальше. Однако, часть кульков оказалась недостаточно большими для того, чтобы их можно было зацепить за обе ручки коляски. Молодая мамаша присела на, освобождённое для неё, кресло и стала складывать кульки на сидение межу собой и стенкой автобуса, не обращая никакого внимания на сыпавшиеся со всех сторон советы – переложить вещи в большие кульки, которые теперь уже висели за коляской, по её центру. Колёса коляски она развернула перпендикулярно проходу, чтобы коляска не смещалась, и зафиксировала их.
