И это был единственный повод для раздоров — Луцевич ревновал Соню к псам, но главное — боялся, что соседи отправят донос, тогда турнут из мастерской, где они были — нет, не на птичьих — на собачьих, как говорил Саша, правах. К слову, так и вышло. Соседи накатали четырнадцатистраничный донос, правда, уже после кончины Сони-рыжика. Но ведь Саша продолжал подкармливать собак... o:p/
Словом, весело. И стишки подходящие. Тогда почему самые печальные люди на фото — Аполлонов (у него какая-то непривычная складка у рта — она его портит) и Мария Розен (ее глаза не горят, как свечки, а скорее тревожно мерцают)? Она же не пострадала от телоприкладства? — как пошлил Вадик. Естественно, не в присутствии Аполлонова (рожеприкладство ведь случается и между друзьями). o:p/
А Ромушка гигикал, что первоначально строчка была смелее: «Ложись со мной, любимая, не бойсь». Готов поверить. Ванечка написал бы и похлеще. Но только не Марусе Розен. o:p/
«У них, как у Тристана и Изольды, отношения в большей степени взаимно духовные», — проблеял Сильвестр Божественный, разглядывая фотографию. «П’авда?» — и я увидел, что Ромушка до сих пор не может простить Марусе восхищенный взгляд на Аполлонова: она всегда смотрела на Ванечку только так — говорил ли, молчал ли он, уносился куда-то далеко, обращался ко всем (чуть опираясь на локоть, лежа на тахте) — «Касатики мои...» или шуршал в ухо какой-нибудь поклоннице-хохотушке: «Ты, дурочка, хочешь поехать посмотреть речку Каменку в Суздаль? Я два раза не предлагаю...». o:p/
И еще подробность: Ванечка, который никогда не наблюдал за другими украдкой, после подобных слов мог взглянуть быстро на Марусю — как она? o:p/
o:p /o:p
5 o:p/
o:p /o:p
Не менее известно фото тех же 1970-х: Ванечка в полный рост, идущий через лопухи по железнодорожной насыпи. Если бы не улыбка, которая веселит профиль, можно думать, его щелкнули контрабандно. Нет, он видел, что линза наведена на него, — правда, друзья до сих пор спорят, пытаясь установить авторство «Ванечки среди лопухов». Разве мог предполагать безвестный летописец с фотоаппаратом, что именно его снимку предстоит сделаться главным, когда речь заходит о прославленных аполлоновских поездах. o:p/
«Поезда-поезда! Кто вас выдумал? Ученый немец? Хитрый чёрт? Или кто-то сердобольный сжалился: ведь только в поездах открывают смело душу, а иногда — тело. В зависимости от жажды. o:p/
Любит Россия ехать. В поездах тепло, как в приветливой избенке стрелочника (облизывались на такие?), в поездах дают (подумать только!) чай — что умиляет доверием к гражданам. Прикиньте — сколько можно совершить с одним стаканом железнодорожного чая, даже без сахара! Допустим, чай вылить, а влить на его место что-нибудь запрещенное конвенциями. И пей без нервишек. Главное — не спутать цвет. Железнодорожный чай, как правило, — прилично рыжеватый. Впрочем, принесли как-то чай цвета торфяных болот! Я знаю, какие болота бывают — под Цыпами в лесах налюбовался. Что ж оказалось? Кафешантан. o:p/
А можно чаем горло прополоскать. Если горло внутри охает. Предвижу возражения: делать хры-кы-кы горлом неаппетитно. Согласен. o:p/
Или обойтись с чаем иначе: плеснуть в лицо, а? К примеру, услышите от соседа (знаете, самоуверенные с кислым носом встречаются в поездах?), что невинные жертвы революций необходимы, хотя преувеличены — да и кто их считал? революции вообще — это сказал еще Мичурин — не делаются в садовых перчатках — а партия смело признала перегибы, но не исключено, что перегибы подсунули. Сами знаете кто. В подобных обменах мнениями бывает наилучше использовать имеющийся на столе чай без остатка. Четыре стакана? Четыре. o:p/
И — в коридор. Потому что главное в поездах — не разговоры, главное — красавица Россия, которой так много за окном, хотя, конечно, у нас проперли Аляску». o:p/
Впрочем, чаще Ванечка передвигался в электричках — там галдела, гавкалась, спала на плече у подруги родная ему стихия. Контролеры с кирпичными лицами, у которых он, как Леонардо да Винчи, хирургически стремился обнаружить сердце, девчушки безнадежно-невинные, которых Ванечка отогревал фразочкой «мой вам плезир», дачницы престарелой формации из поселка старых большевиков (Ванечка выл от восторга — он брал их за жабры: «А что Плеханов? А ваш дедушка? А Плеханов? А ваш?»), конечно, цыгане — с ними Ванечка чувствовал родство — и они, между прочим, тоже — цыганки тянули его ладонь кверху, огорчаясь, что на запястье нет часов, на пальце — хотя бы обручального колечка из хилого коммунистического золота, цыганки совсем расходились — помню, после Чухлинки — теребили его за челку — «золочечкий мальчичечка, золочечкий!» — он схватил одну за талию — визжа, цыганки прыгали из вагона в Салтыковской, оставалось наслаждаться воркованием про гульню какой-нибудь Олюхи, дружески кивая слепому в синих очках, который зарабатывал в поездах на чекушку, вовремя пряча очки. o:p/
Электрички родили легенду: в них Ванечка читал пассажирам поэтические загадки. Деньги в кепку летели с восторгом! Читал или не читал, но в Ванечкиных строчках последовательно представлена галерея всех вождей 70 — 80-х: o:p/
o:p/
Как не стало Леонида: o:p/
Зарыдала Левонида. o:p/
А я думала — лет сто o:p/
Проживешь ты запросто. o:p/
(Брежнев) o:p/
o:p /o:p
* * * o:p/
Сухая вобла — тоже человек, o:p/
Когда взглянет из-под чекистских век. o:p/
(Андропов) o:p/
o:p /o:p
* * * o:p/
Больной весьма, отчасти монголоид. o:p/
Молчит, не движется, как неживой. o:p/
Придет весна: запрятан в целлулоид, o:p/
Поедет в катафалке, как живой. o:p/
(Черненко) o:p/
o:p /o:p
Позднее достанется тому, которому Аполлонов будто бы обязан возможностью встречи с всероссийским читателем. Не было бы «ставропольского говоруна» — и «Полет на бесе в Ерусалим» никогда бы не издали на родине автора. Ведь до 1988-го даже имя Аполлонова упоминать в отечественной печати запрещалось. Если бы не «ставрополец», где, спрашивают иные, был бы ваш Ванечка? Ванечку «разрешили», а он в благодарность — стишки: o:p/
o:p /o:p
Уж лучше от бутылки рук дрожанье, o:p/
Чем ежечасно — словонедержанье. o:p/
(Горбачев) o:p/
o:p /o:p
Вот только уместно ли стыдить Ивана Аполлонова за неблагодарность? Он был свободен, как дворняга. Без паспорта, без работы. Без постоянного жилья. И постоянной жены. Он воровал книги. Спал в лопухах. Один пиджак носил полжизни. И употреблял в своих сочинениях слова нецензурные — к примеру, «фердя». Знаете, что это? Лучше не спрашивайте. Он брал свободу просто. Как стакан, когда хочется пить. Точнее, выпить. o:p/
o:p /o:p
o:p /o:p
6 o:p/
o:p /o:p
«Вам, касатики, никогда не приходило в голову, что анкеты похожи на раздевание в венерическом диспансере? — так начинает Аполлонов эссе „Исповедь коммунистки после свального греха с четырьмя Рокфеллерами”: — Потому что чем ниже спускаешься, тем интереснее». o:p/
Среди записных книжек Аполлонова (изданных полностью за последние годы) есть «наброски» всевозможных анкет, начинающихся с «исподних» вопросов: o:p/
« Национальность (нужное подчеркнуть). Вятич. Кривич. Маркшейдер. Крайний народ Севера. Давно вымершая. o:p/
Социальное происхождение. Сын профессора Мечникова. Отец — рабочий Путиловского завода скоропостижно скончался, съев при аресте 150 кг прокламаций „Долой самодержавие!”. Из маркизов. o:p/
Партийность. Еще с Герценым, помнится, киряли. Отлил на мельницу империализма. Общество светлой памяти трусиков Инессы Арманд. o:p/
Пребывание на оккупированной территории. До обидного мало. Оформление детского утренника: „Здравствуй, племя молодое, незнакомое! Здравствуй-здравствуй, Гитлерюгенд!” В белорусском партизанском отряде — ведущий подрывник во время рельсовой войны с 1942 по 1943 год, так увлекся, что продолжал оставаться ведущим подрывником и в 1946, и в 1947, и в 1948, и в 1949, и в 1950 гг., и по настоящее время. o:p/
Родственники за границей. Полно! Е-к-л-м-н! Самаритяне всего мира — а кто их считал? Фрося Рубле. Де Сааведра. Ионафан Свист. Королева Виктория (по линии личного конюха). Мао Цзэдун (по линии переводчицы московского посольства Люси Блякиной). o:p/
Судимость. Расстрелян за попытку развратных действий с женой коменданта Московского Кремля, с тем, чтобы получить беспрепятственный доступ в спецстоловую. Расстрелян за попытку развратных действий со старшей дочерью коменданта Московского Кремля, с тем, чтобы получить беспрепятственный доступ в спецстоловую. Расстрелян за попытку развратных действий со средней дочерью коменданта Московского Кремля, с тем, чтобы получить беспрепятственный доступ в спецстоловую. Расстрелян за попытку развратных действий с младшей дочерью коменданта Московского Кремля, с тем, чтобы получить беспрепятственный доступ в спецстоловую. Расстрелян за попытку развратных действий с комендантом Московского Кремля, с тем, чтобы получить беспрепятственный доступ в спецстоловую. Отпущен на поруки за попытку развратных действий с болонкой коменданта Московского Кремля, с тем, чтобы получить беспрепятственный доступ в спецстоловую, позднее — расстрелян по личному ходатайству болонки». o:p/
