Для чего снова было бросаться в этот ад? Из чувства мести?
— После вас. — Гриви рукой пригласила директора пройти вперед.
На часах было 10:00, прошло сорок минут с начала первого урока. В коридорах никого. Спот шел очень быстро. Эхо от топота Гриви разносилось по пустому холлу. Мимо мелькали белые стены и полы из дерева. На стенах висели портреты выпускников 1993, 1994, 1995, 1996 годов. Все были так похожи друг на друга, что скоро слились в безликую полосу.
Тодд частенько размышлял о том, что никогда не видел мальчишек такими спокойными, как на этих фотографиях.
Директор Спот резко повернул вправо, прошел мимо череды точно таких же улыбающихся фотографий, только уже с выпускниками 2001, 2002 и 2003 годов. И, постучав в кабинет номер 214, открыл дверь. Это была классная комната класса 12 «В».
Классная комната Тодда. Бывшая классная комната Тодда.
Да уж, не так-то просто привыкнуть к тому, что отныне ты призрак.
Когда Спот, Дэниелс и Гриви вошли в класс, все, кто сидел внутри, притихли. Замер даже преподаватель — мистер Дево, выводивший что-то на доске. Все двадцать четыре мальчика разом повернулись к ним и не отрывали взгляд от Гриви, которая подошла к учительскому столу. Спот шел за ней следом.
Тодду пришло в голову, что если не знать имен этих ребят, не знать, что кто-то из них на обед ест только сыр, а кто-то однажды обделался в спортзале или никогда не носит носков (несмотря на то что это не только часть школьной формы, но и просто элементарная норма приличия), то это были самые обычные мальчики. Двадцать четыре парня, тихонько сидевших за идеально выставленными в ряды партами. Добрая четверть сотни (если не считать минус одного) мальчишек в школьной форме: в брюках и белых сорочках, с повязанными на шеях сине-серыми галстуками. Все аккуратно пострижены. У всех мокрые от пота лица. Они смотрели друг на друга не шевелясь и постоянно переводили взгляды справа налево и обратно.
Гриви откашлялась. Дэниелс скрестил руки на груди и оперся о стену класса.
— Да, окей, итак. Я детектив Гриви. — Гриви сказала это, усаживаясь на краешек учительского стола. — Мы пришли сегодня с моим коллегой, детективом Дэниелсом — вон он, стоит сзади. Уверена, преподаватели уже рассказали вам, что смерть вашего одноклассника, Тодда Майера, расследуется полицией. А это значит, что нам нужно знать больше о том, что случилось с Тоддом в ту ночь, когда он умер.
В классе стояла такая тишина, что можно было услышать, как кто-то моргает или как каждый из присутствующих делает вдох-выдох. Ученики уставились кто куда, избегая встретиться взглядом с Гриви.
Гриви попробовала удобнее примоститься у края стола. Она ждала.
Раздался скрип двигающегося стула. На нем сидел парень, который два года назад обделался на физкультуре. Парень, благодаря которому Тодд утешал себя, что ужасные вещи в Олбрайт происходили не только с ним.
Гриви подождала еще.
Парень, который обедал одним сыром, покашлял.
Тодд обратил внимание, что галстуки у всех учеников были слишком аккуратно завязаны. Неужели кто-то предупредил их, что сегодня придут детективы? Или они всегда были такими тихонями?
Гриви посмотрела на лица ребят.
— Последнее, что мы знаем о Тодде, — это то, что он ушел из дома вечером во вторник, 20 января. Два дня назад. Я хочу поговорить с каждым, кто знает, куда Тодд мог отправиться в тот вечер; с каждым, кто видел Тодда тем вечером или говорил с ним. Может, кто-то из вас знает, что с ним происходило? Может, было что-то, о чем ему было сложно рассказывать?
Мальчики заерзали на своих стульях, будто Гриви нажала на какую-то невидимую кнопку. Они вертели головами, высматривая, кто же наконец заговорит. Но все молчали, втянув головы в плечи и потупив глаза.
Кто-то начал дергать ногой под партой.
Тодд присмотрелся.
«Походу, ты умрешь с обмороженными яйцами, гомик!»
Дэниелс оттолкнулся от стены, у которой стоял, и прошел вдоль рядов, разрушая тем самым невидимую стену между собой и учащимися. Переступая через их личные границы.
— Мне нужно, чтобы вы сейчас хорошенько подумали. Говорил ли Тодд кому-нибудь из вас что-то, что необходимо знать нам? Это может быть нечто на первый взгляд не очень важное, несерьезное.
Молчание.
Дэниелс остановился между партами.
— Знаете, это ведь не очень большая школа, — сказал он. — Если вы с ним не дружили, это не значит, что вы не в курсе, что с ним происходило. Все, что вы расскажете, поможет нам найти того, кто сотворил такое с Тоддом. Вспомните, не происходило ли что-то необычное. Что угодно, что бы касалось Тодда. Что угодно.
Несколько парней еще сильнее потупились и закачали головами.
Гриви сложила руки на груди.
— У вас не начнутся проблемы, и вы никого не подставите, если решите заговорить. Мы пытаемся узнать, что произошло с вашим одноклассником, который недавно умер. Понимаете? Неужели вам не хотелось бы, чтобы, случись такое с вами, кто-то помог раскрыть дело? Чтобы ваши родители наконец узнали, кто виноват?
Родители.
Перед академией детективы заезжали к матери Тодда.
Она стояла на пороге в длинном растянутом свитере, который при любых других обстоятельствах никогда бы не надела.
В доме было тихо, шум исходил только от сестер матери, Лоры и Люси, которые зажались в углу вытянутой кухни, облицованной желтой плиткой. Они варили кофе, раскладывали посуду по ящикам и подслушивали разговор сестры с детективами.
Несмотря на то что Тодд был призраком и не занимал никакого места, ему почему-то казалось, что в доме стало тесно. Может, потому, что пришло слишком много народа. Тодд наблюдал, как Гриви и Дэниелс протискивались по узкому коридору вдоль стеллажей с маминой коллекцией женских романов и энциклопедий. В гостиной Дэниелс уселся на выцветший диван, а Гриви пододвинула к себе стул, на спинку которого был накинут шерстяной плед.
Повсюду была странная мешанина вещей, которые когда-то очутились в одной комнате по причуде мамы Тодда.
Пока она готовила детективам кофе, Тодд гадал, составили ли они какое-то мнение о нем по обстановке в доме. Мама вернулась в гостиную, села на зеленый диван в розовых цветах (на левой его половине была дыра, которую они раньше всегда закрывали подушкой) и рассказала, когда в последний раз видела сына.
Она сообщила, что в тот вечер Тодд ушел из дома в половине девятого. Перед уходом он сказал, что в девять собирается смотреть фильм в кинотеатре «Ревью». Тодд частенько так делал, в смысле, ходил в кино в полном одиночестве. Он любил старое кино и «Ревью». Классику 1980-х там крутили за пять долларов. Ночной фестиваль шведского кино — за четыре.
«Феррис Бьюллер берет выходной». «Окно во двор». «Планета обезьян». «Дорогая Венди».
В зале обычно сидели только Тодд и несколько вечно жующих мужиков в футболках с супергероями. Пахло мылом и попкорном. Тодда это очень расслабляло.
В тот вечер Тодд сказал матери, что кино закончится в одиннадцать. Дома он должен был быть в половине двенадцатого. Если бы он поймал автобус сразу после кино, то приехал бы через двадцать минут. Максимум тридцать.
В полночь мать позвонила Тодду, но он не взял трубку. Тогда она набрала ему еще двенадцать раз. Учитывая, что Тодду звонили обычно очень и очень редко, пропустить такой шквал звонков он не мог.
Когда мама Тодда умолкла, Дэниелс наклонился к ней и произнес:
— Миссис Майер, я знаю, как вам сейчас невыносимо тяжело. Знаю, что это худшее, что может случиться в жизни.
Мать Тодда прошептала в ответ, что она совсем не спала. Шепот был хриплым. Призрак Тодда всем своим несуществующим телом ощутил вибрацию этого хрипа, будто по скрипке прошлись смычком или провели подушечками пальцев по бетонной плите. Это было очень странное чувство, ведь Тодд впервые что-то ощутил с того момента, когда навсегда перестал чувствовать.
Из кухни в комнату вбежала тетя Люси и взяла маму Тодда за руку. Именно тетя Люси платила за частную школу Тодда, потому что у нее самой не было детей, зато была успешная карьера риелтора. Она всегда называла Тодда «мозгачом» и расспрашивала о девчонках. Другая тетя Тодда — Лаура — ему не нравилась, потому что, как ему казалось, частенько грубила его матери. Лаура зашла в гостиную с тарелкой печенья, к которому никто не притронулся.
