«Ухо прошло», как только родители приобрели парочку птиц домой, кстати убедив симулянтку в том, что это тот самый, из поликлиники, благо попугайчики эти, в основном голубые и зеленые, похожи между собою, как горошины.
Нижний порог брехливости не установлен. В од ной моей знакомой семье полуторагодовалый «ходу нок», пятый ребенок в семье, при появлении участковой медсестры (а от нее, по выражению старших братьев и сестер, «укольчиками пахло») заявлял: «А-а», плотно усаживался на горшок и не вставал, пока медсестра не уходила, таким образом страхуя свою уязвимую для уколов часть тела от медицин ских посягательств.
Но здесь уже прослеживается появление некой корысти, хотя бы из самозащиты. Это уже интеллект! А истинная брехня, как стихи, в большей мере эмоция.
Для настоящего брехуна реальность — не только повод для импровизации, а неожиданная выгода приз за качественную брехню, совсем не проектируемый в начале творчества.
Ребенок жаждет упражнения фантазии. Он постоянно просит взрослых пофантазировать вместе с ним. Уже упомянутая моя дочечка, просыпаясь, сразу обращалась ко мне с вопросом:
— А чего я во сне видела?
— Да как же я могу это знать?
— А ты пидумай! — объясняла она мне, дураку. — Пидумай, пидумай! Попобуй!
Слава богу, я довольно быстро сообразил, что нужно делать, и мы часами придумывали ее «сны» вместе, где становились персонажами известных или только что сочиненных сказок, историй и событий. Именно эта игра помогала внедрить в сознание девочки многие нужные и полезные вещи, без вранья они просто скучны. Да это ведь и не вранье! Это особая форма освоения действительности.
Как правило, брехун черпает детали из того, что видит и знает, подтверждая тезис о том, что чего нет в ощущении, того нет и в сознании, но расцвечивает скучную реальность такими красками, что впору за голову хвататься. Некоторые родители так и делают! И даже таскают детей к психиатру, вместо того чтобы восторгаться искусством брехуна и с грустью ждать, что этот период бескорыстного вранья быстро кончается. Как, впрочем, и детство. И, к сожалению, взрослый, солидный человек даже не помнит, каким замечательным брехуном он был в детстве.
Нет такого отца на свете, который бы не дрогнул, узнав, что дочь собирается замуж. В моем случае это репетиция, поскольку моя дочь — первоклассница!
Мы с дочкой возвращались из музыкальной школы (начался период фортепьяно с ременным приводом) под мелким моросящим дождем по черной и промозглой улице. Букашка держала меня за руку и перепрыгивала через лужи.
От ее рождения я с большим интересом присматривался к этому человеку. Мальчишкой-то я был и, как устроена мальчишеская жизнь, помнил, но вот психология девочки для меня — планета загадок. Тем более собственная дочь. Иногда я даже не знаю, как с ней разговаривать. Она совершенно защищенный человек.
Например, я говорю:
— Почему за домашнее задание тройка?
— Ага! — отвечает моя дочь, нисколько не смущаясь. — А что бы ты хотел за такую работу! Это еще учительница добрая попалась! Я бы вообще за такую мазню двойку закатала бы или даже кол. Посмотри, грязь какая! И ошибки! Очень добрая учительница! У нее вот такая кофточка с розочками... Купи мне тетрадку с розочками...
— Чтобы ты там тройки получала?
— С розочками, может быть, и не тройка будет. Тетрадка же красивая!
Решительно, мужчина не может поспеть за извивами женской мысли.
И вдруг Букашка, обрызгав меня грязью из очередной лужи и посопев, спрашивает:
— Папочка, а мне паспорт скоро дадут?
— В шестнадцать лет.
— У... Как долго...
— На что тебе паспорт? Ты что, замуж собралась?
Не без гордости:
-Да.
— Это за кого же?
— За Диму (сосед по парте).
Преодолеваю психологический шок и как за соломинку хватаюсь за казачьи традиции.
— Интересно... А Никиту куды мы заподеваем? (Сколько раз в семейной педагогике меня спасало знание национальных обычаев.) А? Кто с Никитой на Дне матери-казачки выплясывал?
Шепотом:
— Ну, я... Так это когда уже было...
— А кому Никита ожерелье и зеркало дарил (ритуальные подарки)? А? Не слышу?
Со вздохом:
— Ну, мне....
— Ты мне не нукай! Не запрягла!
— Мне.
— Ты взяла аль нет?
— Ну, взяла...
— Без «ну».
— Взяла.
— А теперь вот какой-то Дима образовался. Все подружки, все казаки знают, что ты у Никиты подарки взяла, а теперь вот Диму откуда-то выкопала. Ты что, хочешь, чтобы его отец меня зарезал? Ты казачка аль нет?
— Казачка. Это же не я его жениться зову, а он...
— А ты чего?
— А я ничего.
— Неправильно. Вот ты ему скажи: «Я — казачка! Мне за кого отец скажет, за того я и замуж пойду!» Повтори!
Уныло:
— Я — казачка, за кого отец скажет, за того и пойду...
— И если вы в первом классе любовь крутить станете, я возьму нагайку и всему классу задницы надеру!
— Вот уж про «задницу» я повторять не буду! Это матные слова, папочка дорогой! К твоему сведению... Если хочешь знать!
Однако национальным лекарством большое чувство преодолеть не удалось. Пошли записочки, пошли перешептывания на уроках, за что влюбленные даже стояли столбом и были рассажены по разным партам. Но тогда пошли переглядывания и хождение на переменках за ручку. Пошли конфетки «для Димы», сокрытые от утреннего чаепития, и сникерсы в ответ. И стало ясно, что учебный процесс стал явлением вторичным, а на первое место выплыл роман, а школа со всеми учителями и уроками стали только обрамлением.
На моих глазах расцветала любовь! Пришлось прибегнуть к коварству.
— Слушай, Букашка! А давай этого, как его, твоего друга Диму пригласим к нам в гости!
Сияние в глазах, радуга над головой!
— Правда?
В урочный час три папильотки в кудрях, долгое стояние перед зеркалом, лучшее платье и белые колготки! Наконец звонок в дверь. Смущенная Димина мама впихивает его к нам в квартиру и ретируется.
Входит Дима. За ним Букашка, у которой на лбу аршинными буквами: «Вот мой избранник».
Избранник только из парикмахерской — благоухает, как клумба. С уголком платочка в кармане нового пиджака, с прилизанными и прилаченными вихрами. И что тут же отмечено восторженным взглядом Букашки — с бабочкой. Просто маленький лорд!
Избранник очень деловит.
Протягивая мне руку:
— Здравствуйте! Вы — писатель?
— Есть малость!
— Я тоже.
— Очень приятно, коллега. Над чем в настоящий момент работаете?
— Пишу книгу. Про астронавтов. Фантастику. Как бы «Звездные войны». Вы смотрели «Звездные войны»? Ну, по видику?
Полный восторг в глазах Букашки. Взглядом призывает меня восторгаться избранником.
— Извините, коллега, не смотрел.
— Это напрасно, напрасно... Очень хорошая картина...
— Я вообще, коллега, чувствую, что отстал.
Коварство же мое заключалось в поставленной на виду казачьей шашке. Маэстро сел в кресло, закинул ногу на ногу. Букашка, не смея дышать от восторга, замерла, как кукла на витрине. И тут взгляд фантаста-литератора падает на шашку.
— А это что у вас?
— Шашка.
— Настоящая?
— У нас, коллега, в доме все настоящее.
— А посмотреть можно?
— Вам все можно. Вы гость. Тем более мы — писатели!
Я был мальчишкой. Про эту публику я все знаю! Это девчонки для меня — омут темный, а мальчишек я знаю как облупленных! Не могло не сработать!
Через полчаса расхристанный и потный, с бабочкой на спине избранник носился по квартире с воплями, от которых кровь заледенела бы в жилах самых храбрых самураев. Шашка грозила превратить в труху всю нашу мебель, и я сто раз поблагодарил судьбу за то, что наша мама в сей романтический момент отсутствовала.
— Что это за придурок? — приветствовал избранника вернувшийся из школы мой старший сын Богдан. — Ты, дебил, угомонись! Счас как по башке тресну! Откуда этого эмбриона выкопали?
Но маэстро в экстазе ничего не воспринимал. Даже за обедом он косился на шашку и норовил поскорее запихать в рот котлеты и пирожное, чтобы опять заскакать, размахивая разящим клинком.
Букашка время от времени старалась ненавязчиво, но упорно попадаться ему на глаза, но была совершенно невостребована. Избранник оказался не Ромео, а скорее уж Ричардом Львиное Сердце. Во всяком случае на данный период.
— Убил бы гада! — отметил как старший товарищ его успехи в фехтовании Богдан. — Ну до чего же малявки все противные. Неужели и я такой в детстве был?
— Он по сравнению с тобой — ангел! — не скрыл я правды от сына. — Ты в его лета лягушек в карманах приносил и «подвзрывалки» делал так, что чуть школа не сгорела.
— С ума сойти! Этого так и хочется по стене размазать, чтоб кишки брызнули.
