все предельно ясно.
Рассказ Рене перекликается с историей взаимного обучения Сингена и его деда, а также с описанием Аароном своего покойного деда, который «умеет прощать», наряду с другими качествами. Напрашивается вывод о том, что некоторые мужчины — своевольные до жесткости, «мужчины до мозга костей», — смягчившиеся с возрастом, также являются кандидатами на участие в уникальном, сознательном и взаимовыгодном общении со своими внуками-аутистами (этот вывод становится еще любопытнее в свете моих прежних размышлений о том, что одной из целей, которым служит аутизм, является усмирение агрессии мужского пола). Если подумать, возвышенность этого явления просто потрясает: некоторые аутисты способны синхронизироваться с растениями, животными и человеческими существами, в то время как другие могут достигать той же божественной синхронизации с умершими близкими из мира духов — подлинное, восхитительное воплощение любви, совершенной и чистой — дающее им возможность поучиться друг у друга. Это просто уму непостижимо.
Но если уж на то пошло, то необходимо исследовать и теневой аспект этой философии: если наши сверхчувствительные близкие-аутисты способны общаться со светлыми сущностями, включая духов предков, возможно, они столь же восприимчивы к злонамеренным проявлениям низких энергий?
Глава 6. Носмо нечестивый
Клянусь, он сам станет тенью!
Гамлет
Если и были у меня какие-то сомнения по поводу включения в книгу «Аутизм и связь с Богом» главы «Призраки в лаборатории», то они полностью развеялись примерно за семь месяцев до опубликования книги, когда до меня дошла история практически идентичная описанной мною, но гораздо более впечатляющая. Глава «Призраки в лаборатории» повествует о том, что случилось с Джошем, молодым человеком с аутизмом, чья повышенная чувствительность позволила ему ощутить проникновение незваных тонких сущностей в его дом — и в его сознание. Эти фантомы были родом с заброшенного кладбища, расположенного в отдаленной части земельных владений, на которых Джош поселился недавно. Когда он назвал конкретные имена привидений, его помощникам удалось разыскать их на древних надгробных плитах 1800-х годов.
Сделав перерыв в консультации с очередным клиентом, я поделился кое-какими мыслями из своей уже готовящейся к публикации книги с Барб, личным менеджером клиента, с которой у меня завязалась крепкая дружба, и Рондой, координатором из агентства, с которой я также сотрудничал ранее. Когда я начал рассказывать историю Джоша, она сразу задела за живое обеих женщин, и они наперебой начали рассказывать мне о Викторе, мужчине-аутисте средних лет с длинной историей — и, как следствие, ужасной репутацией — неконтролируемого поведения ввиду «синдрома множественной личности». Они поведали мне, что Виктор когда-то жил в местном старом особняке викторианской эпохи, который был сущей «дырой» до тех пор, пока не был отреставрирован и в нем не устроили приют для пятерых умственно отсталых. Все в округе знали, что это дом с привидениями; такой «диагноз» ему поставила группа исследователей паранормальных явлений, с учетом жалоб предыдущих владельцев. Легенды и слухи ходили уже 25 лет или больше, этот дом был излюбленной темой радиопередач во время Хэллоуина, а пасторы пытались освящать его. Даже тогда, когда Вик уже не жил там, его регулярно мучило «присутствие», о котором он говорил, еще находясь в доме. Ситуация была запущена до такой степени, что собственная личность Вика утратила четкие границы, и он стал «хозяином» для нескольких личностей-паразитов. Иногда он настоятельно просил: «Не называйте меня Вик, зовите меня (одним из его псевдонимов)». Ни антипсихотические препараты, ни госпитализации в психиатрическую лечебницу не улучшили его состояние, в котором он пребывал более 20 лет!
Когда я поинтересовался, можно ли мне будет поговорить с персоналом, что ухаживал за Виктором, Барб и Ронда охотно согласились помочь мне, но слишком большое расстояние до этого места от моего дома требовало совмещения этого путешествия с какой-нибудь другой работой в этом регионе, и его пришлось отложить на полгода. Тем не менее, мне не терпелось узнать любые возможные подробности, какие могли бы мне сообщить мои подруги. Ближе к моему намеченному на весну путешествию в место пребывания Вика, я позвонил Барб, оставил ей голосовое письмо с просьбой об актуальной информации и стал ждать ее ответа.
Через пару дней Барб позвонила и сообщила некоторые интересующие меня подробности. В том доме Вик — и другие жильцы — ощущали присутствие маленькой девочки Кэйти, которая «навещала» их и которую можно было увидеть смотрящей из окна на фасад дома. Сотрудники персонала регулярно находили на чердаке одну мертвую птицу, иногда это происходило ежедневно. А огромное зеркало над камином — зловещая доминанта первого этажа — было средоточием беспокойной активности, столь беспокойной, что в свое время его накрыли одеялом, чтобы предотвратить его дальнейшее пагубное воздействие. Барб также перечислила некоторые из установленных личностей, воплощаемых Виком; среди них была и Кейти, та маленькая девочка. Вик также был «Сисси», но она считалась нестабильной и в итоге исчезла. Когда его мать называла его Вик, он говорил, что он — это она или «Пух». Иногда, когда Вик калечил себя, он был «Либ» или Малыш Альберт.
«А, еще Носмокинг», — сказала Барб.
«Носмокинг? — переспросил я, — можешь произнести по буквам?»
«Н-о-с-м-о-к-и-н-г, — пояснила она. — Как No smoking. Думаю, это был персонаж местного телешоу, много лет назад».
Имя представляло собой хитрую анаграмму, для разгадки которой требовалось подумать. Видимо, когда Вик был совсем плох, он принимал этот актерский псевдоним за свое собственное имя. В последующие дни этот Носмо Кинг неожиданно проникал в мое сознание с пугающей частотой, как правило, именно тогда, когда я отдыхал от всяких мыслей. Что бы это значило? — спрашивал себя я.
Тем временем Джеки, нынешний личный менеджер Вика, прислала мне несколько фотокопий газетных статей, датируемых 1981 годом. В этих статьях описывались происшествия более впечатляющие, чем я мог себе вообразить, и приводились подробные интервью с семьей Эбботта Сэмьюэла, тогдашних владельцев этого дома. Джеки рассказала мне, что в промежутке между их проживанием и пребыванием Вика в этом доме, в него въезжали и выезжали другие семьи. Газетная вырезка без даты говорила о том, что дом был одобрен советом по районированию для использования в качестве приюта за ежемесячную плату в размере 450 долларов владельцу, который его отремонтировал. «Это просто милый, старый дом в викторианском стиле, и я не могу смотреть, как такие дома разрушаются» — были процитированы слова домовладельца. Далее он попытался развеять все слухи о привидениях: «Я убежден, что там нет никаких призраков; я заменил проводку и все трубы, сломал почти все стены в этом доме, и ни одного привидения не обнаружил».
Все это
