кто оказался поблизости. Борьбой и обманом приумножается оно и разрастается заблуждениями, как молоко дает силу ядовитой змее. Люди добры и дружелюбны к другим только до тех пор, пока их не разделит богатство. Так жестокий ветер высушивает освежающие капли росы. Богатство обезображивает даже ученых, героев и мудрецов, даже хороших и добрых людей, как горсть навоза уничтожает блеск драгоценностей. О Бхагаван, богатства не приносят счастья, но преумножают несчастья, как взращиваемое ядовитое растение приводит к болезни и погибели. Три типа людей встречаются очень редко: богач, не гневающийся на других, герой, который не похваляется подвигами, и правитель, видящий всех равными.
12–19. Богатство – глубокая опасная пещера, полная змей страдания, и вольные склоны горы Виндхья для огромных слонов плотного невежества. Богатство – ночь для дневных лотосов благих действий и луна для ночных лилий страданий, ветер для свечи благоразумия и река для беспокойных волн желаний и удовольствий. Богатство – небо для туч заблуждений, оно усиливает яд страданий, оно – поле для сомнений и ужасная змея болезни и скорби. Оно – мороз для ростков отрешенности и ночь для сов страстей, клыки демона Раху для луны различения и свет луны, от которого прячутся лотосы хороших качеств. Оно непостоянно, как радуга в небе, увлекающая своим разноцветьем, оно появляется и пропадает, как быстрая молния, оно убийственно для привлеченного ее блеском глупца. Оно низко по рождению, оно хитрее хитрого лесного мангуста и обманчивее обманного миража. Оно непостоянно и не остается на одном месте даже миг, как волна или неверное пламя масляной лампы, и его пути невозможно постичь. Оно подобно свирепой львице, готовой сражаться с могучими слонами. Оно остро, как лезвие клинка, и становится прибежищем для безжалостных людей.
20–21. Я не вижу, чтобы богатство могло дать хоть толику счастья, свободного от горечи. Оно невозможно без обкрадывания других, без боли, обмана, страданий и всевозможных несчастий. Увы, эта испорченная бесстыдница постоянно льнет к человеку, даже когда ее прогоняет прочь бедность.
22. Кажущееся прекрасным, богатство томит ум, подобно капризной красавице со вздорным характером. Оно похоже на поднявшуюся из грязного колодца цветущую лиану, чей ствол и ветви полны извивающихся змей.
Такова сарга тринадцатая «Поношение богатства» книги первой «О разочаровании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.
Сарга 14. Отвращение к жизни.
Рама сказал:
1–4. Жизнь непостоянна и готова в любой момент оставить тело. Так дрожит капля воды на кончике травинки, готовая внезапно, как пропойца, упасть. Жизнь для немощных умом, привязанных к отравляющим предметам, и для тех, кто не понимает себя, становится причиной страданий. Счастливая жизнь лишь у тех, кто познал все, что должно быть познано, успокоился в бесстрастности и равно смотрит на обретения и потери. Мы уверены, что ограничены телом, и не находим счастья среди бесчисленных молний грозовой тучи сансары, о мудрый.
5–9. Можно поймать ветер, можно разделить пространство и сделать гирлянду из волн, но невозможно надеяться на жизнь. Она бесполезна, как крошечное осеннее облачко, как свет лампы без масла, как живущая лишь миг рябь на поверхности воды. Я могу надеяться ухватить волну, поймать отражение луны, пучок молний или небесный лотос, но невозможно удержать непостоянную жизнь. Беспокойный ум жаждет продлить свою пустую жизнь, но это приводит глупца только к страданию, от которого невозможно избавиться, как невозможно дождаться потомства от бесплодного мула. О брахман, лиана тела подобна пене в этом бушующем океане творения сансары. Такое существование совершенно не доставляет мне удовольствия.
10–15. Настоящей жизнью можно назвать единственно ту, в которой достигается то, чего необходимо достичь, где нет страданий и где обретена высшая цель освобождения. Ибо живут даже деревья, живут птицы и звери, но только тот воистину живет, чей ум прекращает существование, уничтоженный размышлением. Только те рожденные в мире живут по-настоящему, кто не рождается здесь вновь. Остальные же существуют, как престарелые ослы. Для глупца священные тексты – тяжелый груз, для полного страстей мудрость – неподъемная тяжесть, для беспокойного ум – бремя и для незнающего себя тело – тяжкая ноша. Красота, жизнь, ум, интеллект, чувство «я» и желания – все становится обузой для глупца, как неподъемный груз носильщика. Воистину трудна жизнь невежды, она полна тревог, является прибежищем для несчастий и гнездом для птиц-болезней.
16–22. Постоянно, день за днем, время разрушает жизнь, как крыса без устали роет сотни нор в земле. Болезни прячутся в порах тела, отравляя его и злобно высасывая из него жизнь, подобно ядовитым змеям, оскверняющим лесной воздух своим дыханием. Истекающие ядом и слизью, противные, ужасающие и разрушительные, вызывающие страдания, внутренние болезни подобны термитам, которые точат изнутри трухлявый пень. Как кошка, подстерегающая мышь, смерть жадно и непрерывно следит за жизнью, чтобы сожрать ее. Жизнь дряхлеет от старости, напоминающей разукрашенную и благоухающую духами престарелую развратницу, и сил становится все меньше, словно пищи, поглощаемой обжорой. Молодость быстро оставляет нас, как через короткое время человек оставляет компанию обманщика, потеряв к нему уважение. Смерть, неразлучный друг разрушения и родственник старости и уничтожения, желает забрать жизнь, как влюбленный спешит насладиться красотой любимой.
23. Нет ничего в этом мире такого же бессмысленного, как эта жизнь – пища смерти, абсолютно бесполезная, лишенная надежности, полноты и радости.
Такова сарга четырнадцатая «Отвращение к жизни» книги первой «О разочаровании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.
Сарга 15. Отвращение к чувству «я».
Рама сказал:
1–6. Меня пугает чувство «я» – иллюзия, являющаяся худшим из врагов. Она возникает из глупости и разрастается заблуждениями. Только по этой причине разнообразная сансара повергает не ведающих правды глупцов в страдания бесчисленных заблуждений. Все беды возникают из-за чувства своей важности, оно является причиной всех желаний и дурных мыслей. Чувство «я» – моя страшная болезнь. Под воздействием чувства «я», этого давнего сильнейшего врага, я не ем и не пью и тем более не стремлюсь к наслаждениям, о мудрец. Заблуждение ощущения себя раскидывает в уме, словно огромную сеть, наваждение темной ночи сансары, как охотник расставляет в лесу свои силки. Чувство себя прорастает долгими, ядовитыми, немыслимыми страданиями, подобными колючим кустам на склонах гор.
7–10. Чувство отдельного «я» – демон Раху, глотающий луну спокойствия, мороз для лотосов добродетели, осенний ветер, разгоняющий облака бесстрастия. Я отказываюсь от этого «я»! Я не Рама, у меня нет желаний и ума. Я хочу оставаться в спокойствии своей природы, подобно мудрым. Все то, что делалось и достигалось мною из чувства отдельного себя – наслаждения, молитвы, действия – все это впустую. Истина только там, где этого чувства нет. Когда есть чувство «я», я несчастен и страдаю, когда нет «я», я счастлив. Поэтому, о брахман, я лучше обойдусь без него.
11–17. О мудрый, оставив понятие о себе, обретя спокойствие ума, я освобождаюсь от волнений. Бесчисленные наслаждения длятся всего лишь миг и приносят смятение. О брахман, пока в небе раскинулась грозовая туча собственной важности, желания будут расти и цвести, подобно лианам. Но когда эта туча рассеивается, вспышки молний желаний тоже мгновенно исчезают, как свет потушенной лампы. В высоких горах собственной важности безумный слон ума звучно трубит в ярости, словно гром, рокочущий в облаках. В огромном лесу тела бродит ужасный лев отдельного «я», от рева которого разрастается этот
