Ребенок – вместилище невежества, его лицо постоянно в слезах и грязи, он подобен намокшей под дождем куче сгоревшей золы. Детство склонно к страху, унынию, желаниям виденного и невиданного, пристрастно к сладкому и имеет блуждающий ум. Детство полно страданий.
22–27. Если ребенок не получает вожделенного, он терзается так, будто его сердце разрывается на части. Множество скверных желаний и различные дурные методы их достижения приносят ребенку такие страдания, как никому другому, о мудрый. Ум ребенка постоянно лихорадит от собственных глупых выдумок, подобно лесу, страдающему под безжалостным летним солнцем. Ребенок, который обучается в школе, получает еще больше бессмысленных страданий, страхов и кар, как дикий слон, закованный в цепи. Нежное детство полно различных увлечений, фантазий и глупых прихотей, которые приводят к непрестанным мучениям. Неразумный ребенок желает поглотить весь мир и достать луну с неба! Как можно при этом быть счастливым?
28–30. Когда ребенок из-за слабости ума не может избежать жара и холода, в чем различие между ним и деревом, о муни? Природа детей подобна природе птиц: они желают взмыть в небо и постоянно подвержены голоду, страстям и страхам. Дети боятся учителей, мать и отца, посторонних людей и детей постарше. Воистину детство – это обитель страха.
31. Детство – это период жизни, полный многообразных проблем, и прибежище неразумных глупцов. Никто не может наслаждаться детством, о великомудрый!
Такова сарга девятнадцатая «Жалкое состояние детства» книги первой «О разочаровании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.
Сарга 20. Отвращение к юности.
Рама сказал:
1–5. Оставляя бесполезное детство, человек, полный желаний, обретает юность, своими заблуждениями влекущую его к падению. Молодой человек, внимая идеям собственного вечно непоседливого развлекающегося ума, становится глупцом и попадает из одного несчастья в другое. Отрок бессилен перед демоном похоти, обитающим в пещере его ума и постоянно возбуждающим его бессчетными фантазиями. Ум подростка неуправляем, как у глупца, его волнуют беспокойные желания, он непостоянен, как мимолетные мысли кокетки. Заблуждения, дурные мысли и действия сокрушают молодого человека, воспаленного желаниями, о мудрый.
6–7. Кто выдержал атаки молодости, являющейся семенем ужасной преисподней, ввергающей в сети иллюзий, тот вытерпит любую другую атаку. Пережившего ужасное время юности, наполненное множеством разнообразных соблазнов, желаний и мечтаний, можно назвать героем.
8–13. Я не люблю быстротечную молодость, зловещую, как всплески молний с раскатами грома, и загорающуюся лишь на миг. Я не люблю молодость, поначалу сладкую, потом горькую, разрушительную и наполненную заблуждениями, пьянящую, как вино. Я не люблю молодость, нереальную, но кажущуюся реальной, которая стремительно разочаровывает, как ласка приснившейся женщины. Я не люблю молодость, которая среди людей ценится превыше всего, но которая прелестна лишь на мгновение, подобно привидевшемуся в небесной выси замку. Я не люблю молодость: ее счастье быстротечно, как выпущенная стрела, а ее страдания непрерывны, как жар все сильнее разгорающегося огня. Я не люблю молодость: ее удовольствия мимолетны и несущественны, они подобны объятиям распутницы.
14–19. Все начинания молодости приносят только страдания, терзая юношу, как бедствия разрушения творения. Ночи невежества юности, наполняющей сердце тьмой, опасается даже сам Бхайрава, ужаснейший из богов. Заблуждения молодости приводят к многочисленным ошибкам, заставляют забыть о пути праведности и погружают в скорбь ум и интеллект. Как дерево в лесном пожаре, сердце молодого горит невыносимым огнем страдания при разлуке с любимой. Ум, даже чистейший, любознательный и ясный, в юности становится буйным и мутным, как неистовая и мутная река в сезон дождей. Можно перебраться на другой берег ужасных, стремительных, беснующихся вод, но невозможно безопасно преодолеть непостоянную и полную желаний обманчивую реку молодости.
20–26. Увлеченный фантазиями о красавицах, высоких персях, удовольствиях и приятных личиках, юноша тупеет и стареет. Молодой человек, исполненный пустых желаний, по праву не уважаем мудрыми людьми. Они смотрят на него, как на бесполезную солому. Юность подобна крепкой цепи, на которой на свою погибель прикован огромный безумный слон самомнения, украшенный гирляндами заблуждений. Увы! Юность подобна лесу деревьев жаркого томления, злости и слез, где в переплетенных корнях ума таятся ядовитые змеи заблуждений. Юность подобна цветку с лепестками глупых фантазий и тычинками привязанностей, на которые спешат дикие пчелы дурных понятий. Юность подобна гнездовью птиц, бродящих по берегам реки сердца. Эти птицы суть болезни тела и умственные расстройства, и два их крыла – благие и дурные поступки. Юность подобна морю бесконечных опасностей с неисчислимыми волнами бесполезных пустых глупостей.
27–34. Безумный ветер молодости способен поднять пыльные клубы раджаса и тамаса, обращающие в прах все хорошее в человеке. Ядовитая пыль юности вздымается многочисленными вихрями, покрывая все грязью и делая лицо серым. Молодость расцветает в игрищах пороков, она пробуждает злой рой пчел ошибок и иссушает гирлянды цветов благородных качеств. Луна юности обманывает пчелу ума, которая становится пленницей в закрытом бутоне лотоса тела. Прекрасный плющ молодости обвивается вокруг древа тела и своими цветами ввергает в заблуждение пчелу ума. Стремясь к миражам юности, рождающимся в жаре пустыни тела, олень ума падает в опасную пропасть обманчивых наслаждений. Юность – лунный свет для ночи тела, это грива льва ума, это волна в океане жизни. Эта юность не приносит мне счастья. Время плодоносной юности в лесу тела продолжается лишь несколько дней. На нее невозможно полагаться.
35–38. Птица молодости стремительно покидает тело, дав насладиться ею только мгновение. Так волшебный камень чинтамани, исполняющий желания, исчезает с ладони неудачника. Когда молодость достигает своего расцвета, танцы ее лихорадочных желаний неизбежно приближают ее конец. Пока не закончится эта ночь юности, всевозможные демоны любви и ненависти неодолимы. Когда сын находится при смерти, отец очень заботлив и участлив к своему бедному ребенку, которому совсем немного осталось жить. Так же можно посочувствовать несчастной юности, в многочисленных и разнообразных кривляниях продолжающейся всего мгновение.
39–41. Кто, глубоко заблуждаясь, находит радость в мимолетной вероломной юности, тот воистину зверь в человеческом обличье. Тот безмозглый невежда, который по немыслимой глупости очарован юностью с ее похотливыми помыслами, скоро погружается в огонь страданий. О садху, тот, кто легко и счастливо пересек бурлящую реку молодости, воистину достоин поклонения. Такие люди – величайшие на земле!
42–43. Легче переплыть океан, который кишит акулами, чем пережить ужасную молодость, полную заблуждений и огромных волн глупости и привязанностей. В этом мире почти невозможно найти юношу воспитанного, скромного, почитающего достойных людей, доброго и исполненного благих качеств. Такой юноша подобен воображенному в пустом пространстве лесу.
Такова сарга двадцатая «Отвращение к юности» книги первой «О разочаровании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.
Сарга 21. Нелюбовь к женщинам.
Рама продолжил:
1–8. В чем красота женщины? Это просто дергающаяся, как заводная игрушка, кукла из плоти, внутри которой в клетке скелета находятся жилы, кости и суставы. Взгляни по отдельности на кожу, мясо, кровь, слезы и прочие жидкости – есть ли там красота? Чем ты обманываешься, глупец? Вот волосы, вот кровь – таково это дурманящее тело. Мудрые не видят в нем ничего привлекательного. Эти тела, облаченные в восхитительные платья и залитые духами, снова и снова кажутся обаятельными. Увы, тела всех воплощенных будут разорваны после смерти дикими зверями! Прекрасные женские перси в ожерельях из жемчуга напоминают потоки Ганга, стремящиеся вниз по склонам горы Меру. Эта женская грудь со временем будет сожрана собаками в местах кремации мертвых тел, как кусок мяса.
