Ведь мудрые обычно облегчают страдания других.
После этих слов две женщины мягко произнесли:
21. Расскажите нам, каково горе, от которого так грустны присутствующие здесь люди.
22–26. Джьешта Шарма и остальные прямо рассказали двум богиням обо всех страданиях, выпавших на их долю из-за смерти дорогих им людей.
Джьешта Шарма и другие сказали:
О богини! Здесь жили благочестивые муж с женой, дваждырожденные, гостеприимные ко всем, главные в нашем семействе, опора для всех благородных людей. Теперь они, наши родители, оставив свой дом, детей, родственников и домашних животных, отправились на небеса, и поэтому все три мира обезлюдели для нас. Даже птицы, опускаясь на крышу дома, непрерывно печалятся в своих сладких песнях об умерших, отринувших свое смертное тело. Горы источают реки слез, вздыхая и горестно стеная глухими вздохами своих пещер.
27–32. Даже боги рыдают, разбросав в небесах облака своих одежд, горестно вздыхая горячими ветрами, иссушающими землю во всех направлениях. Жители селения отказываются от пищи, их состояние печально и близко к смерти; они истязают свои тела, а голоса их охрипли от стенаний. Каждый день деревья плачут росами из глаз своих цветов, и их горячие от горя слезы падают на землю. Улицы без прохожих стали серыми и пыльными; сердца людей опустели, и их покинула радость, как у женщины, потерявшей мужа. Иссохли лианы в потоках слез, горячо вздыхая и плача криками кукушек и жужжанием пчел, опустив засохшие руки-побеги. В жаре страданий водопады бросаются с вершин гор в глубокие ущелья, разбиваясь на сотни мелких брызг.
33–37. Счастье покинуло нас; дома превратились в пустые безмолвные пещеры, наполненные слепой тьмой, – в них больше нет порядка и домашнего тепла. Пчелы недоуменно гудят над цветущими ветвями сада, которые, рыдая, источают зловоние вместо приятного аромата. С каждым днем теряют все больше соков весенние деревья; лианы и вьюны засыхают, закрывая глаза своих цветов. Беспокойные реки, изгибающиеся по земле своими звенящими струями, собираются бросить свои тела в океан. Озера, обычно полные волн, теперь застыли, и даже садящиеся на них мошки не могут нарушить их недвижное блаженное созерцание Атмана.
38–39. Теперь наши родители украшают собой небеса, где поют киннары, гандхарвы, видьядхары и прекрасные божества. О богини! Развейте убивающую нас печаль! Воистину, встреча с великими всегда приносит свои плоды.
40–42. Услышав это, Лила положила свою ладонь на голову сына, подобно лотосу, грациозно склонившему свой побег. От этого прикосновения его скорбь отступила: так касание грозового облака разгоняет нестерпимый летний зной, терзающий гору. Все обитатели этого дома под взглядами богинь тоже счастливо освободились от страданий, как будто напившись нектара бессмертия.
Рама спросил:
43. Почему Лила не явилась своему собственному сыну как его мать? Молю, рассей мои сомнения!
Васиштха ответил:
44–47. Для пробужденного, познавшего сущность материального мира, вся его плотность является Атманом, все видимое – это лишь пространство Сознания. В силу восприятия материального нереальное кажется подлинным, как для ребенка реально привидение, которого нет без его восприятия. Как видимость материального мгновенно перестает быть существующей, стоит осознать ее природу, так же, когда сновидение понято как сновидение, становится ясна его нереальность. Когда материальный мир познается как пространство, ощущается единственно пространство; заблуждающиеся же бьются о стену, как будто там есть выход!
48–52. Город и земля во сне осознаются как пустота и пространство, и целенаправленные действия, совершаемые приснившимся телом, тоже пусты. Пространство, которое воспринимается как что-то материальное, мгновенно становится этим материальным, как в глубоком беспамятстве могут ощущаться даже другие миры. Ребенок видит пустое пространство как привидение, умирающий может узреть сад в небе. Кому-то пустота кажется странными узорами, а кому-то – жемчужным ожерельем. Испуганный или пьяный, дремлющий или страдающий морской болезнью всегда видят и ощущают в пространстве привидения, леса и деревья и прочее. Как появляются все эти объекты, так же видится и тело благодаря повторяющимся усилиям ума, хотя на самом деле оно не существует.
53–56. Но Лила постигла несуществование материального в этой реальности, познав реальность исключительно как пространство, которое кажется чем-то в силу заблуждения. Для уразумевшего ту истину, что Брахман, собственная природа, есть единое бесконечное Сознание, откуда, как, когда и зачем могут появиться сын, друг или жена? Нерожденное сияет как видение всего этого, изначально несотворенное. У познавшего абсолютную истину откуда взяться ощущениям желания и отвращения? Даже то, что Лила положила руку на голову Джьешта Шармы, было проявлением божественной милости для его блага, а не результатом ее любви к сыну.
57. Пробужденный интеллект чист и светел, он тоньше и чище пространства. Все вокруг, о Рагхава, есть только он, и он ощущается как сеть объектов во снах и в воображаемых городах.
Такова сарга двадцать шестая «История о Лиле. О появлении сиддхов» книги третьей «О создании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.
Сарга 27. История о Лиле. Прошлые рождения Лилы.
Васиштха продолжил:
1–2. Затем две женщины исчезли из комнаты того дома на склоне горы. Чувствуя себя благословленными богинями леса, все обитатели дома вернулись к своим делам, а их печали канули без следа.
3–5. Сарасвати обратилась к Лиле, невидимой в пространстве храма, как пространственная форма обратилась бы к пространственной форме, как будто пребывающей в молчании от изумления. Как во сне возможен осмысленный разговор с воображенным приснившимся человеком, так и они говорили друг с другом. Смысл их речей возникал помимо материальных элементов и потоков праны и осознавался подобно тому, как понимается речь в сновидении.
Сарасвати сказала:
6. Тот, кто знает видимое и невидимое, понял все, что должно быть познано. Такова истинная природа Брахмана. Скажи, что еще ты желаешь знать?
Лила спросила:
7. Почему в стране, где правит душа моего ушедшего мужа, я была незрима, а здесь сын меня видел?
Сарасвати сказала:
8–12. О дитя, тогда у тебя пока не было достаточной практики, ты еще была уверена в существовании двойственности; тогда реальность ее еще не ушла от тебя без остатка, о красавица! Не постигший недвойственности не может действовать в соответствии с недвойственностью, как стоящий на солнцепеке не знает прохлады густой тени, мое дитя. Без постоянной практики понятие «Я есть Лила» не прекратило существования. Пока есть это чувство, твои понятия не могут материализоваться. Теперь же ты стала тем, чьи понятия обретают реальность, и твое желание «Пусть мой сын меня увидит» исполнилось, о красавица! Если ты отправишься к своему мужу теперь, ты сможешь взаимодействовать с ним, как раньше.
Лила сказала:
13–18. Здесь, в пространстве этого дома, жил мой муж, ученый брахман, и здесь же, после того как умер, он стал правителем земли. Здесь же, на этой земле, в этой сансаре, в этой столице, я сама – его жена, царица. Здесь же, в этих покоях, мой царь лежит мертвым, и здесь, в пространстве этих покоев, он правит как царь в столице. Взошедший на царский трон, будучи правителем множества народов, живой и успешный во всем, он правит прямо здесь. В пространстве этого дома находятся все миры Брахманды, как мне кажется, подобно горсти горчичных семян в горшке. Здесь все в непосредственной близости, и я каждое мгновенье чувствую, что мир моего мужа тоже где-то недалеко. Сделай
