Александр, быть может, был великим воином за пределами своего дома, но стоило ему войти в дом, как он становился всего лишь обыкновенной мышью. Ни одна женщина не верит в то, что вы великий воин, даже если она говорит так, даже если убеждает вас поверить в то, что вы истинный хозяин дома. Вы не хозяин. Это невозможно не потому что женщина играет против вас в политику, нет. Это естественное явление: мягкое побеждает, а женщина более мягкий элемент, чем мужчина. Твердые элементы имеют свое собственное назначение, но что касается конечного результата, побеждает мягкое. Конечно, вы не можете победить мужчину, который тоже подобен женщине. Буддист не может быть побежден женщиной, это невозможно. Лао-цзы не может быть побежден женщиной, так как он смиреннее всякой женщины.
Если вы хотите победить согласно учению Лао-цзы, вам следует быть мягким, не сопротивляющимся.
«Та, что не имеет формы, пронизывает ту, что имеет расщелины»
Даже если гранитная скала не имеет трещины, вода проникает сквозь нее, она пройдет сквозь нее, потому что не имеет формы. Вода так покорна, что вы можете придать ей любую форму и она всегда готова принять эти очертания, эту форму. Вы наливаете ее в стакан, и она становится как стакан, вы наливаете ее в ведро и она становится как ведро. Она никогда не сопротивляется, никогда не кричит, не жалуется, не протестует. Вода, как католик, вода не протестант. Она просто сдается. Она настолько доверяет, что может принимать любые очертания, она никогда не боится. Какую бы форму вы не захотели ей придать, она готова ее принять, потому что в любом очертании она останется тем же самым. Очертание или форма — это не предмет, не сам предмет, сокровенная сущность остается прежней.
Твердые элементы боятся, они больше боятся, они меньше уверены в неизменности сокровенного ядра своей сущности, больше цепляются за форму. Скала боится, что если ее форма будет сломана, то что с ней будет? Вода не боится. Форма — это не сущность, при любой форме она будет тем же самым. Любовь не боится, она может принять любую форму; ненависть боится, ненависть — это твердая вещь.
Недавно кто-то спросил меня: «Почему так: когда мы ненавидим, то ненавидим очень сильно, а когда любим, то не любим так сильно?» Потому что вы знаете только одну силу, силу твердой субстанции, вы не знаете силу жидкости, феномена жидкости. Вы знаете только твердость стали, вы не знаете мягкость цветка. И вы боитесь, поэтому, когда вы ненавидите, вы умеете ненавидеть очень глубоко, вы можете ненавидеть тотально, вы можете пойти и совершенно уничтожить своего врага, но вы никогда не даете такую созидательную энергию своему возлюбленному. Вы можете пойти и уничтожить врага, вы можете дать ему яд и убить его; но если бы ваша любовь была сильна так же, как ненависть, вы могли бы отдать жизнь своему любимому человеку. Один и тот же феномен: ненависть разрушает, любовь созидает. В ненависти вы идете и уничтожаете другого, в любви вы уничтожаете себя и отдаете себя полностью другому.
Нет, вы никогда не отдаете себя полностью, вы всегда удерживаете себя, большую часть вы всегда удерживаете. Кто знает, в любой момент все может измениться, тогда вы можете убрать свою руку. Поэтому в любви вы отдаете только руку, все остальное остается за пределами, чтобы в любой момент, когда что-то не так. вы могли убрать руку.
Только часть... Все браки только частично браки, потому что брак не может быть полностью свободен от развода. Частичный брак, как он может быть свободен от развода? Разрешен он законом или нет, не в этом суть. Только тотальный брак свободен от развода. Тотальный брак означает слияние, а слияние возможно только если вы мягки. Как вы можете слиться, если вы тверды?
«Та, что не имеет формы, проникает в ту, что имеет расщелину.
Через это я знаю преимущество бездействия»
Лао-цзы говорит: «Через это я знаю преимущество бездействия, потому что все действия агрессивны, все действия имеют мужскую суть» В действии есть аромат мужского шовинизма, в самом феномене действия существует агрессия. Любовь не может быть действием, она может быть только бездействием. Молитва не может быть действием, потому что это высшая форма любви, она может быть только бездействием. Вот почему суфийский дервиш потерял, а нищий нашел. Суфийский дервиш был слишком активен, постоянно молясь, был деятелен. Его эго, должно быть, стало все более и более острым и все более и более крепким. Оно, должно быть, стало как лезвие меча, острое, крепкое, тонкое. Нищий смог добиться, потому что он был просто нищий, и он ничего не делал, оно само пришло.
Никогда не пытайтесь сделать то, что нельзя сделать, что происходит само. Никогда не пытайтесь претворить в действие молитву, просто будьте расположены к приятию и позвольте этому совершиться. Просто сидите под деревом и ждите. Если вдруг вы почувствуете движение в своем сердце и какое-то имя начнет вскипать в нем, если что-то выходит из сердца наружу — молитесь! Если вы чувствуете, что начинаете жестикулировать, не противьтесь этому, не мешайте им своим контролированием. Если польются слезы, пусть они льются — тогда в тот самый момент они будут молитвой. Если вы чувствуете, что вас тянет кататься по земле, катайтесь и пусть это будет вашей молитвой. Вот так сущность хочет этого в этот момент. Только так в этот момент вы можете достичь молитвы. Пусть так и будет.
Жизнь безбрежна. Позвольте жизни сломать все ваши барьеры — и просто ждите.
Это случилось с одним из величайший суфийских мистиков. Его звали Мевлана Джелалутдин Руми. Он был одним из величайших суфийских мистиков и поэтов. Он проходил по улице своего города, где работали ювелиры. Он упорно молился, но ничего не получалось. Дни и ночи он молился, но наступало только лишь разочарование, и всегда его руки были пусты. Молитва была неуловима, и он не мог ее ухватить; и когда бы он ни раскрыл кулак, тот был пуст.
Он проходил мимо рынка по улице ювелиров, там было очень шумно. Он остановился там, и вдруг что-то охватило его, поймало. Мастера чеканили золотые блюда, а он в этом стуке молотков услышал имя Аллаха: «Аллах, Аллах, Аллах». Он не мог в это поверить. Послышалась очень нежная мелодия, и он преисполнился такого восторга и блаженства, что начал танцевать. Он закружился как вихрь. В тот день в маленьком городке благодаря этим мастерам-ювелирам и их выстукиванию и шуму прошел первый танец дервиша, это был самый первый танец дервиша.
Он никогда не собирался это делать, но что вы можете поделать, если вы почувствовали такое блаженство, когда что-то захватило вас? Что вы можете делать, если сердце ваше так наполнено счастьем, кроме как танцевать? Он танцевал и танцевал несколько часов, весь народ на рынке собрался, и все решили, что он сошел с ума. Люди стали думать: «С верующими всегда так. Он сошел с ума». В тот день он стал буддой.
И многого достиг танцем. В тот день он невольно открыл метод, открыл способ. Для других это был способ. Для него самого это была стихийность.
Просто ожидая и наблюдая, он, должно быть, очутился на рынке и совсем не ждал там встречи с Богом, кто же будет ждать встречи с Богом на рынке? Никто. Если вы пойдете в Гималаи, вы можете ждать, но никто не ждет ее на рынке. И на улице ювелиров ее никто не ждет. Там так шумно и такие неудобства, но это случилось. Там Джелалутдин стал одним из величайших Мастеров. Но это случилось, и тогда уже не надо было молиться, тогда он уже не молился по-старому. Он ждал только определенного момента. Когда космос хочет, чтобы ты танцевал, ты танцуешь; когда космос хочет, чтобы ты пел, ты поешь, но ничего по твоей собственной воле. Ты не деятель.
«Через это я знаю о пользе бездействия.
Обучение без слов и польза бездействия несравнимы ни с чем во вселенной»
Ничто не идет в сравнение с таким моментом, с тем экстазом и блаженством, которое нежданно происходит и овладевает вами, вами овладели.
Не ищите Бога. Ищите только того обстоятельства, когда вами овладеют. Не старайтесь идти напрямик, просто ждите. И неожиданно из неизвестного измерения оно придет и наполнит вас неизвестным светом. Вы не в силах будете вымолвить ни слова об этом, язык для этого не создан, губы не в состоянии произнести это. Все что они могут сказать, всегда околесица, никогда не то, что надо. Вот почему Лао-цзы говорит: «Дао нельзя произнести, и то, что можно произнести, это не Дао».
Оно слышно и узнаваемо в тишине; в тишине оно прочувствовано и прожито, в тишине вы становитесь им, оно становится вами. Не через действие вы достигнете его, но через бездействие и тишину.
Но это не значит, что надо идти в пещеру, сесть и бросить все дела, нет. Это то, что сделал этот дервиш, который сидел 18 лет и не достиг ничего. Не нужно никуда идти. Достаточно того, чтобы понять умение балансировать между действием и бездействием. И пока вы заняты делом, всегда помните, что не вы деятель, а Он. Всегда помните, что целое трудится через вас, вы не больше чем свирель, тростниковая флейта. Голос, песня, музыка — все это его, все это — целого.
