ее руку в ответ. – Половина моего сердца всегда будет твоей, ты знаешь это.
– И ничто этого не изменит?
К его удивлению, она даже не поморщилась при упоминании «половины сердца» – напротив, Маргарита преисполнилась живости, услышав об этом.
– Ничто, – ответил Кантильен. Впрочем, то странное опасение, с которым говорила Марго, начинало раздражать его.
***
Вечер был в самом разгаре, и танцы едва закончились, когда Жан де Намюр вдруг почувствовал себя дурно. Менестрели прекратили игру, веселье резко смолкло, все взоры были обращены к маркграфу, который, едва вернувшись за стол, вдруг поднялся, схватился за горло, будто не в силах дышать, в судорогах упал на пол, и начал издавать жуткие удушливые звуки.
Кантильен оказался подле него первым, опередив даже его мать Марию д’Артуа. Он попытался поддержать его голову, смотрел ему в глаза и шептал слова мольбы, толком не разбирая, какие именно. В тот момент он даже не думал, что кому-то придет в голову подозревать их в греховной связи. Если б такой была цена, которой можно было вернуть Жана к жизни, Кантильен заплатил бы ее, не задумываясь. Но спасти Жана не могло уже ничто.
– Лекаря!
– Боже, как мог ты отнять у меня сына?
– Что с маркграфом?
– Господь милосердный!
– Отравлен!
– В зале отравитель!
Выкрики раздавались с разных концов залы, и Кантильен пришел в ужас, услышав про яд. Когда остекленевший взгляд Жана замер на неизвестной точке пространства, Кантильен задумался о том, что послужило причиной этой жуткой смерти, но разум его будто гнал эти мысли прочь. Он не хотел верить. Не мог.
Отыскать Марго в воцарившейся суматохе оказалось не так просто. Кантильен успел пройти мимо места за столом, где несколько минут назад еще сидел полный жизни двадцатичетырехлетний Жан де Намюр. Его кубок вина был опрокинут, и красные капли мерно падали на пол.
«Боже милостивый, этого просто не может быть!» – в ужасе думал Кантильен, не в силах разобраться в разрывающих его противоречивых чувствах. А ведь ему казалось, он даже видел, как Марго подходила к тому месту, где сидел Жан…
Он нашел Маргариту в библиотеке. Она удалилась так незаметно – казалось, никто не видел, как она покинула залу. Там было столько людей!
– Марго! – в ужасе прошептал Кантильен.
– Кузен? – Маргарита испугалась мелькнувшего в его взгляде безумного страха. – Что с тобой? Что случилось?
Вмиг преодолев разделявшее их расстояние, Кантильен бесцеремонно схватил Маргариту за руку, заставив ее вскрикнуть, и, возвысившись над ней, строго заглянул ей в глаза. Отступая, Маргарита уперлась в стену библиотеки, и кузен грубо прижал ее руку к рядом стоящему шкафу.
– Кантильен, что ты делаешь?
– Что ты натворила? – прошипел он. – Ты хоть понимаешь, что сделала?!
Глаза Маргариты испуганно забегали по библиотеке: она опасалась, что кто-то может услышать их. Некоторое время она молчала, а затем упрямо покачала головой.
– Он бы погубил тебя, – тихо прошептала она. – Если б о вас узнали… Я не могла допустить! Ты… ты обещал, что никогда меня не покинешь! А теперь тебе и не придется больше выбирать, ты…
В глазах Кантильена зажглась неподдельная ярость, коей Маргарита никогда в нем не видела.
– Глупая девчонка! – с жаром воскликнул он, свободной рукой ударив ее по щеке.
Маргарита ахнула, и этот звук отрезвил Кантильена. Он отступил от кузины на несколько шагов, продолжая в страхе смотреть на нее.
«Как столь невинное хрупкое создание могло совершить такое зло?» – силился понять он.
– Я сделала это ради тебя, – всхлипнула Маргарита.
– Не смей! – прошипел Кантильен. – Не смей говорить, что сделала это ради меня! Это… – Он понизил голос до угрожающего шепота: – Это же убийство, Марго! Ты отравила человека из-за своей ревности!
– Он бы погубил тебя, – продолжала, как безумная, твердить Марго, сотрясаясь от рыданий. – Твоя жизнь превратилась бы в ад из-за него.
– Моя жизнь превратится в ад без него, как ты не понимаешь? – Кантильен почувствовал, что его бьет предательская дрожь, и отвернулся, не в силах глядеть на свою кузину. Вопреки собственным ожиданиям, он не испытывал к ней ненависти. Однако не испытывал и прежней любви. Он боялся ее чувств и хотел уберечь от них даже ее саму.
Некоторое время он стоял спиной к ней, сжимая руки в кулаки и пытаясь не позволить боли утраты проникнуть грызущим червем в его душу. Он еще не до конца понимал, что Жана больше нет.
– Это же… убийство, Марго, – дрожащим голосом повторил он. – Ты пошла на убийство, взяла на душу тяжкий грех. За такое тебя саму должны казнить.
Произнеся это, он услышал, как она ахнула, и сам ощутил, как сжимается его сердце. Безусловно, он винил кузину в случившемся, но желал ли он ей смерти?
Маргарита сделала осторожный шаг к нему, придерживая пылающую щеку. Голос ее сделался смиренным, отстраненным, потухшим.
– Ты будешь свидетельствовать против меня, Кантильен?
Он мучительно зажмурился, понимая, что должен это сделать. Должен рассказать о преступлении и отправить кузину на казнь.
– Нет, – упавшим голосом ответил он, не поворачиваясь. – Нет, я не смогу. Не смогу свидетельствовать против тебя. Я всю жизнь буду пытаться искупить твой грех, потому что совершила ты его не во благо мне, но из-за меня. Но стать твоим палачом… – Он покачал головой. – Нет. Никогда.
Она снова сделала к нему шаг, но он поднял руку в останавливающем жесте, все еще не решаясь к ней повернуться.
– Не подходи ко мне, – прошипел он, чувствуя, как боль потери постепенно становится горше. – Я не хочу тебя видеть.
С этими словами он покинул библиотеку.
Слуги и сопровождающие отправились с Маргаритой обратно во Францию на следующее утро. Кантильен изъявил желание остаться и посодействовать, чем сможет, чтобы устроить Жану де Намюру подобающую похоронную службу.
Священник, провожавший Жана в последний путь, заметил скорбь на лице Кантильена и улучил момент, чтобы поговорить с ним.
Отец Лука принадлежал к ордену францисканцев.
***
Руан, Франция
Год 1361 от Рождества Христова
Кантильен Лоран не знал, был ли конный экипаж, в котором его собирались доставить в Сент-Уэн милостью де Борда, распоряжением д’Алансона или же просьбой его родственников, которые будто откупались таким образом от своего опозорившегося собрата и провожали его в изгнание.
Так или иначе, на рассвете вооруженные стражники вывели Лорана в простом облачении францисканца на улицу к запряженному крытому экипажу. Перед этим, едва колокола отзвонили Утреню, люди де Борда явились к Лорану и объявили, что этой ночью его ожидает лишение сана.
Низложение прошло, словно в тумане. Лоран
