Майор со злостью сплюнул на землю.
— А этот? — Старший посмотрел на лежащего без сознания Саню, которого перебинтовывал Алексей.
— Тяжело ранен. Но жив.
— Вот же… — Капитан не сдержался и смачно выругался. — А где остальные? Вася, Максим?
— Побежали за стрелявшим, — доложил Борис. — Леша, ты закончил?
— Да, — ответил оперативник, вытирая руки обрывками бинта.
— Давайте его на носилки и в больничку.
— Как бы не помер по дороге, — заметил Алексей. — Четко он его подстрелил. Еще бы немного, и пришлось бы в морг тащить.
— Хватит болтать, — оборвал оперативника Шишкин. — Боря, Коля, тащите раненого в больницу, а мы с Лешей все прочешем здесь. Вдруг этот гад не в одиночку сюда заявился.
Тащить раненого Саню пришлось долго, хоть больница была и не слишком далеко. Майор и впрямь боялся, что Саня не доживет до того, как они доберутся до врачей, но они успели. Медики пообещали сделать все возможное. Когда они вышли на улицу, Борис достал пачку трофейных сигарет.
— Дай мне тоже, — попросил Коновалов.
— Ты же не куришь, — удивился оперативник.
Николай только махнул рукой. Борис пожал плечами и протянул ему сигарету и спички. Затянувшись, майор закашлялся. В юности он баловался папиросами, потом бросил. Но сейчас на него нашло непреодолимое желание закурить.
Докурив, они не спеша пошли в управление. Там их уже ждали запыхавшиеся после бега Максим и Рябцев. По их лицам Коновалов понял, что Пану удалось уйти.
— Ну, что? — спросил он.
— Ушел, мразь фашистская, — буркнул Василий и стрельнул у Бориса сигарету.
— Он не один оказался. С ним еще какой-то тип был, — сказал Максим.
— Вас-то не зацепило?
— Нет. Хотя тот, второй, пальнул по нам пару раз. Они разделились, но оба ушли дворами.
— А Саня-то что? — спросил капитан.
— Пока жив. А там уж… — Борис развел руками.
Офицеры чувствовали себя паршиво. По сути, их засада была не до конца продуманной. Что они знали о Пане? Точно — ничего. Все с чужих слов и рассказов. Остальное — их догадки и домыслы. Придется начинать все заново.
Шишкин собрал всех уже ближе к обеду. Их с Алексеем поиски тоже не увенчались успехом. Они прочесали все окрестности пустыря, но, по-видимому, Пан пришел только с одним подельником. И похоже было на то, что в отличие от оперативников они действительно пришли, а не прятались в засаде.
— Ну что, орлы. — Старший обвел взглядом собравшихся. — Сели мы с вами в лужу сегодня. Саню-то дотащили живым?
— Дотащили, — кивнул Коновалов. — Правда, неизвестно, выкарабкается ли. Серьезно его Пан подстрелил.
— Раз сразу не помер, то шансы выжить есть. В принципе, они всегда есть. Ладно, суть сейчас не в этом. Надо решить, что делать дальше.
— Может, облаву устроить? — предложил Алексей.
— Не факт, что сработает, — возразил Шишкин. — Пан — не блатной и не уголовник, по «хазам» или злачным местам прятаться не будет. Да и в таком случае надо весь город одновременно прочесать, как гребнем, все районы, дома, чердаки, подвалы и квартиры. А на это людей нет. Кто-нибудь разглядел его? Ну, кроме одежды.
— Роста среднего. Телосложение обычное, — ответил Максим.
— Ну, это все видели, — сказал Борис. — Этот гад как будто почуял засаду. Даже на пустыре встал так, чтобы его было не разглядеть.
— Да, умен, в этом не откажешь, — согласился старший.
— Надо в Минск ехать, — подал голос Рябцев. — Пинчук ведь говорил, что Пан до войны работал в минском горисполкоме.
— Да на это времени может уйти немало, — возразил Алексей. — И то если архивы не эвакуировали.
Василий пожал плечами.
— Пока вариантов больше нет, — сказал Шишкин. — Вася, Коля, сейчас идите домой, приведите себя в порядок и отправляйтесь в Минск. Транспорт, к сожалению, дать не могу, так что придется ехать на перекладных.
— Да ничего, — махнул рукой Николай.
— Постарайтесь узнать об этом Пане все что сможете. Будет здорово, если раздобудете его фотографию. — Шишкин взял со стола клочок бумаги и что-то быстро написал карандашом. — На всякий случай, номер телефона. Если что, звоните. Все, свободны.
Офицеры направились на квартиру.
— Надеюсь, хоть в Минске повезет, — усмехнулся майор по дороге.
— Это точно должно сработать, — заверил Василий. — Правда, неизвестно, сколько времени на это уйдет. Но тут уж выбирать не приходится.
— Да, здесь ты прав. Но в Минске будет проще разузнать о Пане.
— Какой план действий?
— Думаю, прямо в горисполком и пойдем. На крайний случай, попробуем заручиться поддержкой местной милиции.
— Вряд ли нам кто-то станет чинить препятствия.
— Я тоже так думаю.
— И предлагаю еще сейчас поесть. А то у нас со вчерашнего вечера во рту ни крошки.
— Поддерживаю. Только зайду в одно место.
— Куда?
— Я же обещал Сане рюмочку налить. Вот как очухается в больнице, угощу.
— Давай, заодно и я папиросками разживусь.
В квартире, как обычно, было тихо. Хозяйка, наверно, сидела у себя в комнате либо ушла куда-нибудь. Рябцев быстро вошел в комнату. Коновалов уже шагнул вслед за ним, как через приоткрытую дверь заметил сидящую за кухонным столом Сорокину. Лицо женщины было белым как мел, глаза невидяще смотрели куда-то в стол, а руки, лежащие на столе, мелко подрагивали. Шаль соскользнула с одного плеча, открыв темно-синюю блузку. Николай задержался и зашел в кухню.
— Анна Сергеевна, что-то случилось? — удивился он.
Хозяйка подняла голову. Она была напугана, и очень сильно.
— Анна Сергеевна, что случилось? — спросил Коновалов, подойдя ближе.
— Я… — Женщина судорожно сглотнула. — Я… я не…
— Вася! — крикнул майор. — Неси коньяк, живо!
Рябцев удивленно выглянул из комнаты, однако, увидев происходящее и оценив обстановку, кивнул и скрылся за дверью. Через несколько секунд он уже материализовался на кухне, держа бутылку коньяка, купленного Коноваловым по пути. Николай быстро откупорил бутылку и плеснул немного спиртного в приготовленный стакан.
— Выпейте, — твердо сказал он и чуть ли не силком всунул стакан в руки Сорокиной.
Женщина залпом выпила коньяк и резко выдохнула. Офицеры сели на свободные стулья.
— Аня, что произошло? — спросил Василий. — Кто вас так напугал? На вас напали? Угрожали?
Она покачала головой.
— Я боюсь, — прошептала она.
— Не бойтесь. — Коновалов сжал ее маленькую ручку. — Пока мы здесь, вам нечего бояться.
— Вот именно. — Еще один судорожный вздох. — Вы не можете быть рядом со мной неотлучно.
— Анна, расскажите нам, кто вас напугал? Чего вы так боитесь?
Женщина не ответила. Она прикрыла веки, из-под которых покатились слезы. Василий плеснул еще коньяка.
— Пейте, — сказал он.
Сорокина послушно выпила. Руки перестали дрожать, и она вытерла лицо.
— А теперь рассказывайте.
— Да что тут рассказывать? — Она с грустью посмотрела на постояльцев.
— Аня,
