– Почему издеваться? Глупости, мы сами играем. В очень интересную игру. И вам рано или поздно станет понятно, что ставка в игре не чья-нибудь жизнь, и даже не ваша собственная. Ставка в игре – ваша бессмертная душа. Каждый раз, независимо от того, выиграете вы, или проиграете, вы профукаете кусочек этой бестелесной субстанции. Мальчик или девочка? Быстрее, я не могу здесь ждать до бесконечности. Мальчик или девочка?
Шатов прикусил губу. Мысли лихорадочно скакали, цепляясь друг за друга, сердце бешено гнало кровь, которая молотом билась в висках. Мальчик или девочка. Двенадцать лет. Мальчик или девочка. Или оба? Или… Что сделать? Что может остановить смерть?
– Я…
– Девочка? Симпатичная такая. Немного не ухоженная, семья, видимо, не из богатых…
Что ему сказать? Выпалить, что я знаю о его бизнесе? Что я знаю о том, что именно произошло в этом году? А где гарантия, что это правда? И кто сказал, что, услышав правду, он остановится? Дракон скажет что-нибудь банальное и сообщит о проигрыше Шатова.
– Я вам помогу, – участливо произнес Дракон, – если бы выбирал я… Если бы я имел право выбора, то отпустил бы девочку. Честно. Мальчишка очень уж неприятен. И труслив. Он, видите ли, описался самым пошлым образом. Лучше девочку. С другой стороны, каково ей будет жить потом с такой душевной травмой…
– Решайте быстрее!
Не хочу, подумал Шатов, я не буду… Двое. Одного я могу спасти. Кого? Девчонку? Мальчишку?
Он сейчас выберет, и это будет значить, что второго он приговорил. Шатов застонал.
– Я не расслышал! – сказал Дракон.
– Подождите…
– Не могу. Честное слово – не могу. Может появиться кто-нибудь, а это не входит в мои планы. Мальчик или девочка?
Шатов ударил себя по лицу. Еще раз. Решай, решай быстрее.
– Я вынужден вас поторопить, Женя. Считаю до трех. Раз.
– Да подождите же, – почти взмолился Шатов, – вам ведь нужен я, я приду, куда вы скажете…
– Нет, вы мне как раз не нужны. Мне нужна ваша бессмертная душа. Два.
– Но ведь это вам ничего не дает!
– Еще как дает, мне нравится, что в вашем голосе появилось отчаяние. И мне нравится, как эти детки закачаются в петлях. Три.
– Нет! – закричал Шатов. – Не-ет!
– Подождите, – слабым голосом сказал Дракон, – не мешайте. Они как раз умирают. Это так трогательно. Ноги у них дрожат… Это нужно видеть, Шатов. Немного неприятно, когда сфинктор слабеет, но совершенства на свете нет. Но как это замечательно. Отнимать жизнь, это почти также волнующе, как и зачинать ее. Это возбуждает. Не так, как постель и женщина. Там возбуждение спадает после акта, а тут наоборот, после того, как наступила смерть от ваших рук, возбуждение только усиливается. Но это чистое возбуждение, оно освобождено от телесных желаний. Это чистая энергия уничтожения… Вы слышите меня, Шатов?
– Слышу, – Шатов ответил, не открывая глаз, чувствуя, как ногти врезаются в ладони.
– Вы хотите, чтобы я перенес следующий наш тур игры на послезавтра? Я вам пообещаю, что никого не убью до послезавтра, если вы не расскажите о нашей сегодняшней игре никому. То есть, совершенно никому. В первую очередь – милиции. Согласны? Решайте! Вы почти двое суток не будете выбирать между жизнью и смертью. Согласны?
– А если?..
– Два варианта. Первый – вы не соглашаетесь. Просто не соглашаетесь. Тогда не позднее завтрашнего утра, а то и сегодняшнего вечера, мы с вами сыграем снова. Если же вы согласитесь, но проболтаетесь – вы помните размер нашего штрафа. Один к трем. Решайте.
– Согласен, – сказал Шатов.
– Вот и отлично. Лечитесь. А я пока отдохну.
Телефон отключился.
Шатов откинулся на спинку стула. Все тело болело так, будто его били, долго и вдумчиво. Шатов ладонью вытер пот со лба. Словно он бежал несколько километров. Одежда пропиталась потом.
Будь ты проклят, Дракон. Будь ты проклят. То, что ты перенес игру на послезавтра вовсе не награда. Теперь Шатов будет мучиться в неведенье о том, кто погиб по его вине. Кого он не смог, не стал спасать.
Мог или не мог? Если Дракон не врал, то одного ребенка Шатов мог спасти. А если врал? Но Шатов даже не попытался. Не попытался. Не смог. У него просто не хватило сил.
Шатов расстегнул рубашку. Душно.
Встал и двинулся к двери. Умыться, стащить с себя одежду и встать под душ. Под ледяной душ. И смыть с себя эти бессилие и позор.
Возле самой двери Шатова остановил телефон.
Снова сотовый.
Шатов поднес трубку к уху.
– Это снова я, – почти веселым тоном сообщил Дракон. – Забыл вам сказать. Первой умерла девочка. Они в этом возрасте тяжелее мальчиков, поэтому петля врезалась сильнее у нее. А мальчишка еще секунд тридцать порхал, никак не мог остановиться.
– Что еще? – смог выдавить из себя Шатов.
– А это, собственно, и все. До послезавтра.
Шатов ударил кулаком в стену. Потом еще раз. И еще. На обоях остались красные пятна от разбитой руки.
– Сука! – Шатов ударил снова, изо всей силы. – Сука!
– Женя, не нужно!
Кто это? А, Вика! Изволили прийти посмотреть, кто это лупит в стену. Пожалуйста! Еще удар.
– Шатов, да прекрати же, что случилось?
– Не лезь под руку, красавица. Ты свое обо мне уже отзаботилась сегодня ночью!
– Женька, – Вика схватила его за руку.
– Отойди, – Шатов ударил с левой, без замаха, выронив телефон.
Пощечина отбросила Вику к стене.
И снова – кулаком в стену.
– Женька! – снова она.
На тебе еще раз! Шатов снова дал пощечину, но Вика на этот раз уклонилась:
– Прекрати!
– Тебе стену жалко? Или руку? Или у тебя в инструкции записано, что я не могу нанести себе повреждений? Я…
– Пожалуйста, прекрати! Я прошу тебя…
– Прекратить? – Шатов обернулся к Вике. – Значит, прекратить… Это приказ. Мы приказываем…
Шатов протянул руку к лицу Вики, сжал подбородок.
Вика не отводила взгляда от его глаз, стоял неподвижно.
– Прекратить… – Шатов погладил ее рукой по щеке, оставляя кровавый след. – Ты думаешь, что я стану теперь кого-нибудь слушать?
– Делай что хочешь, только не сходи с ума.
– А если мне уже не с чего сходить? Если я уже с него сошел? Прикажешь мне теперь на него подняться?
Капли крови с разбитой руки пачкали халат Вики.
Нет, подумал Шатов, не Вики, а Виты. Он сейчас пачкает кровью халат Виты.
– Извини, – прохрипел Шатов, отдернув руку. – Мне нужно в ванную, смыть кровь.
– Я принесу йод.
– Принеси, – согласился Шатов. – Принеси.
Начала болеть рука. Разбил. Снова истерика, снова он потерял контроль над собой. Снова…
Подошла Вика, коснулась плеча:
– Давай, я помогу.
– Помоги, – Шатов подался в сторону, пропуская Вику к умывальнику.
– Ты сильно разбил, – сказала Вика.
– Я знаю. Жаль, что не голову.
– Что случилось?
– Ничего.
– Звонил Дракон?
– Угадай с двух попыток, – Шатов зашипел, когда йод коснулся раны.
– Терпи, Евгений Шатов, – сказала Вика.
– Еще раз – извини. Я не очень сильно тебя ударил?
– Нормально, синяка не будет, – по-мальчишечьи шмыгнула носом Вика. – Мне не привыкать. Да и дерешься ты как девчонка.
Шатов напрягся. Как девчонка. Та, что умерла в петле первой. Она тоже, наверное, так дралась.
– Больно? – спросила Вика.
– Больно, – честно сказал Шатов.
– Все уже, обработала. Завязать?
– Само засохнет, – Шатов закрыл кран.
Вика стояла, глядя на Шатова снизу вверх.
– Я пойду в комнату.
– Подожди, – сказала Вика.
– Что?
– Ты что-то прочитал в письме? Обо мне?
– Это не важно.
– Важно.
– Прочитал.
– Что?
– Вита написала, что очень просила тебя позаботиться обо мне.
– И что из этого следует?
– Ничего. Ровным счетом ничего, – Шатов попытался пройти мимо Вики, но она не пропустила. – Что-то еще?
– Я не знаю, что тебе сказал Дракон по телефону. Наверное, что-то страшное, раз ты так сорвался. Я понимаю, что каждый из нас имеет право на нервы и ошибки. Но ты не имеешь права думать плохо ни обо мне, ни о ней.
– Это мое дело…
– Нет, это наше дело. Ты не выживешь в одиночку. Ты просто сгоришь…
– Сотру себя и свою бессмертную душу.
– Это ты сказал. Но это понимает она.
– И поэтому разрешила тебе…
– Она не разрешила, она попросила. Попытаться тебе помочь, – Вика заглянула Шатову в глаза. – Если я не смогла этого сделать осторожно – извини. Но…
– Что «но»?
– Но я не дам тебе сгореть, извини.
– Даже если это будет идти в разрез с прямыми указаниями начальства? – тихо спросил Шатов.
– У меня есть одно указание – помочь тебе. И от начальства и от Виты.
