— У кого-нибудь в доме есть диабет?
— Что это такое?
— Это такая болезнь. Больным приходится иметь при себе маленький шприц и делать себе в руку уколы. При других болезнях так тоже делают, — с надеждой добавил он.
— Может, посмотреть в аптечке, — сказала миссис Колин.
Странные люди эти британцы. Колют себя, стоит только приболеть. В Давао уколы делали одни лишь доктора. Но, может, здесь не такие хорошие доктора, как говорят. Оттого-то они столько пьют (и спрашивают друг у друга: «Чем вы лечитесь?») и вынуждены сами себе делать уколы.
Даффи решил, что не станет впустую лазать по аптечкам, хоть, может, не помешало бы заглянуть в нижние ящики некоторых ночных столиков. Или, следуя принципу, что люди прячут то, что хотят спрятать, не в самое очевидное, а во второе по очевидности место, — в верхние ящики. Он гадал, в самом ли деле миссис Колин так наивна, как кажется. Или она всё понимает и, хоть и выполняет указание мистера Кроутера (которое Даффи, как ни крути, сам и выдумал), старается не бросить тень на его гостей.
— А что насчёт собаки?
— Что вы имеете в виду?
— Был кто-нибудь, кто… не любил этого пса?
— Все его любили. Нет, это не правда, — миссис Колин помедлила. Её просили говорить правду, и так она и поступит. Даффи был весь внимание. — Все любили эту собаку, кроме одного человека. Кроме меня. Я её не любила. Когда я была девочкой, меня укусила собака. Та собака походила на Рики.
Даффи не стал выяснять, была ли смерть Рики следствием застарелой ненависти миссис Колин к собакам такого типа. Он поблагодарил её и ушёл. Он добился… чего? Скорее подтверждения, чем чего-либо ещё. Постельные дела, наркотики — всё это он уже слышал от Вика. Показания миссис Колин помогли ему увидеть происходящее более отчётливо, понять, кто и чем именно занимается, познакомили с игривыми эвфемизмами Дамиана. Было — связанное с Анжелой и ёпси-ёпси — какое-то колебание со стороны миссис Колин, которое, возможно, стоило прояснить. И ещё он, конечно, получил подтверждение пристрастия Рона Хардкасла к «Виньо верде» и розовому шампанскому. Интересно, как отнесётся к этому известию Вик? Слушай, Вик, я тут подкупил одну твою работницу, дал ей двадцатку (которую, надеюсь, ты мне возместишь), и она сказала, что другой твой работник тебя обкрадывает. И как же Вик на это отреагирует? Возможно, он решит, что Даффи уделяет слишком много внимания второстепенным вещам.
Одной из первостепенных вещей была собака, хоть Вик и пытался избавиться от всех свидетельств её существования. Даффи присел на неудобную деревянную скамью и стал смотреть на террасу и французские окна, в одном из которых до сих пор имелась заклеенная бумагой дыра. Мимо медленно протарахтел шмель — Даффи плотно сжал губы на тот случай, если насекомому вздумается залететь ему в рот и ужалить его в дыхательное горло, и гортань тут же вздуется и перекроет ему кислород, и он умрёт, если ему, конечно, не сделают тут же, на месте, трахеотомию, с чем, конечно, мог бы справиться даже дилетант, имей он при себе перочинный нож, но, наверное, во всём Браунскомб-Холле один лишь Джимми знал, что это такое, потому что Джимми был в армии, и там, возможно, их учили оказывать первую медицинскую помощь, но Джимми арестовали, поэтому Даффи ждала неминуемая и страшная смерть от удушья тут же на скамейке. Уф. Шмель улетел, и Даффи, который для верности даже прикусил губы, вздохнул с облегчением. Может, ему тоже надо заиметь особый табачок, который отпугивает насекомых. Но что, если ты будешь держать рот закрытым, а шмель возьмёт, да и залетит тебе в нос.
Собака, Даффи, собака. Что означала эта собака? Против кого было направлено убийство собаки? Пёс принадлежал Анжеле, и самым очевидным было предположить, что убийство Рики направлено против Анжелы. Похоже было, что кто-то пытается досадить Анжеле, вселить в неё страх, и убийство её пса было промежуточным звеном между камнем, брошенным в окно её дома, и её похищением. Стоял ли за всеми этими делами один и тот же человек? И был ли это Джимми? Полицейские, которые, похоже, намеревались предъявить ему обвинение, думали именно так. Даффи в этом сомневался. Он сразу же инстинктивно отверг гипотезу о психопате — версию, запущенную Генри и столь любимую сценаристами детективных кинофильмов. Окончательно он утвердился в её несостоятельности после звонка Джимми Прингла. Он не слыхал, чтобы такое делали с собакой прежде. Дело было не в том, что труп собаки швырнули в окно — это-то кому угодно могло прийти в голову — но в том, что произошло до этого, в том, от чего же всё-таки умер Рики. С точки зрения Даффи, это отводило подозрения от Джимми — бедняги Джимми, настолько непривычного даже к особому веселящему табачку, что он отплёвывался и кашлял тем вечером на террасе. Нет, может быть, Джимми и похитил тогда Анжелу, но к убийству собаки он отношения не имел.
И было ли это в самом деле направлено против Анжелы? Это тоже необходимо было решить. Может статься, мишенью был кто-то другой. Тот же Вик — вдруг это было предостережение ему, например, в связи с какой-нибудь сделкой. А может быть даже, это было предостережение всему дому? Все в доме — за исключением миссис Колин — любили Рики, и все — кроме Дамиана — выводили его на прогулку. Салли частенько с ним гуляла. Хм. Пора было обращаться за помощью профессиональной.
— Никогда прежде о таком не слышал, — сказал сержант Вайн.
— И я не слышал. Неприятный случай.
— Очень неприятный. Извращение какое-то? Лондон?
— Может, и Лондон, — уклончиво ответил Даффи.
— Точно Лондон, — у сержанта Вайна не было ни малейшего свидетельства, которое бы указывало на то, что Лондон имеет к этому делу хоть какое-то отношение, но ему очень хотелось, чтобы это было так. Провинциальные полицейские почитали большие города за источник всех и всяческих зол. Дело тут было не в приукрашивании собственного участка — они знали, что и среди колокольчиков порок процветает так же пышно, как в городских кварталах — но в наблюдательности. Преступная мысль имела склонность внедрять порочнейшие свои изобретения в Лондоне или Глазго, или других подобных городах. У сержанта Вайна была жена и дети — была, кстати, у него и собака, а когда слышишь о какой-то новой и необычной напасти, то не можешь не задуматься о том, что будет, если она постигнет твою собственную деревню. Такие мысли, пожалуй, делают человека консервативным, но это только естественно.
— Вы отдаёте себе отчёт… — начал он, но Даффи, кивнув и негромко кашлянув, прервал его на полуслове. Сержант Вайн собирался сказать что-то о частном сыске и о ковбоях, и незаконном увозе вещественных доказательств. Но тут перед ним был бывший полицейский, который показал ему лагерь в лесу, и хоть этот бывший полицейский и увёз вещественное доказательство с места преступления в Лондон и там отдал на исследование, но он же и нашёл его, когда оно сначала исчезло. Или, по крайней мере, сделал так, чтоб оно было найдено. Нырял же за ним Джимми. Джимми, которому до поры до времени было предъявлено лишь обвинение в действиях, опасных для окружающих — для того только, чтобы удержать его под стражей. В полиции колебались между развратными действиями и попыткой изнасилования (а может, и чем-то более пикантным); и потом, всегда оставалась возможность обвинить его в похищении человека.
Но к тому времени сержант Вайн уже понял, что обстановка в Браунскомб-Холле такова, что ему не стоит отказываться от любой помощи, каковую хоть кто-то из его обитателей захочет ему предложить. Уже когда дело касалось одной только исчезнувшей женщины, он успел заметить, что на добрую волю хозяев дома и их гостей рассчитывать не приходится. Одни из них выказывали равнодушие, другие — выходящее за всякие рамки нахальство. И когда взорвалась машина, это их тоже, казалось, не обеспокоило. Когда он попросил хозяйку сгоревшего авто рассказать, что случилось, она хихикнула и сказала: «Эти заграничные машины — они такие ненадёжные». И вот теперь то же самое с собакой.
— Я вынужден попросить вас…
— Разумеется. Я съезжу и привезу его. Может быть, завтра, если вы не возражаете.
Если ты сам в прошлом коппер, ты всегда поймёшь, о чём спрашивают тебя полицейские.
Сержант Вайн был справедливый человек, а когда чувствуешь, что дело принимает нелучший оборот, то становишься, пожалуй, ещё справедливее.
— Послушайте, я благодарен вам…
— Конечно, — отозвался Даффи, — но это полицейское расследование серьёзного происшествия, и вы не намерены делиться полученными в ходе следствия сведениями с агентом частного сыска, однако, что касается меня, то моя прямая обязанность незамедлительно сообщать вам обо всём, что мне удастся выяснить.
— Что-то в этом роде, — ухмыльнулся Вайн. — Не представляю, почему вы всё же ушли из полиции.
Даффи не ответил на улыбку.
