Как хорошо воспитанная женщина, я старалась держаться на расстоянии от его широкой груди, что было весьма затруднительно в моем положении. Выражение его глаз стремительно менялось. Я вновь забеспокоилась: дело делом, но Циркач вовсе не являлся предметом моих мечтаний, а нам еще возвращаться домой в машине один на один.
Дети все еще играли в мяч, а взрослые с интересом на нас поглядывали. Я обрадовалась: при некотором скоплении народа даже бандит не станет кидаться на женщину. Между тем Циркач, проявляя трогательную заботу, усадил меня на переднее сиденье, а сам устроился на земле по соседству.
- Больно? - спросил тревожно.
- Сережа, вы, пожалуйста, не беспокойтесь, - залепетала я. - Мне так неудобно...
- Значит, больно, - кивнул он.
- Вовсе нет, то есть немного. Пока до города доедем, все пройдет.
Циркач стал рассматривать мою лодыжку, осторожно водя по ней ладонью. В этом не было ничего общего с желанием по-дружески помочь. Может, кто-то и назвал бы это массажем, но уж точно не я.
Тут он поднял голову и посмотрел на меня. Я покраснела и торопливо убрала ногу. Дыхание при этом у меня сбилось. Кстати, у него тоже. Если это не любовная сцена, то я не знаю, чего ждет публика.
- Нам пора возвращаться, - сказала я, пряча глаза.
Всю обратную дорогу мы ощущали некоторую неловкость, заметно волновались и говорили мало. Дело было не в количестве слов, а в интонации. Если так пойдет дальше, к концу недели я смогу рапортовать Серафиме о безусловных успехах.
Телефон в сумке напомнил о своем существовании. Тетка Серафима сильно гневалась.
- Мы, кажется, договорились, что одна ты из дома не выходишь, - вещала она громко, так что Сережа, безусловно, слышал каждое слово.
- Я не одна. Я со знакомым, - попробовала я оправдаться.
- Все твои знакомые в этом городе сейчас рядом со мной и, между прочим, волнуются.
- Извини. Через десять минут буду дома, - промямлила я и отключила связь.
- Сердитая у вас тетка, - заметил Сережа. - Обо мне так и в детстве не беспокоились. Есть причина?
- Что? Ах, нет.
Конечно, нет. Просто у нее такой характер.
Мы подъехали к дому. Возле подъезда стояла "мечта бандита", а на балконе - тетушка, Тарханов и Владимир Петрович. Значит, Серафима не искажала факты, говоря, что все собрались в ее квартире. Негритенок ожидал в машине. При нашем появлении он торопливо вышел, кинулся к моей дверце и чрезвычайно почтительно попытался извлечь меня из "восьмерки". Хромота, как известно, за пятнадцать минут не проходит, мне пришлось морщиться и припадать на левую конечность.
- Что случилось? - трагически спросил Саша и так взглянул на Правдина, будто тот по меньшей мере откусил мне ухо. Сережа заметно стыдился. В общем, в лице одного читалось "куда ж ты смотрел?", а в лице другого отчаянное "не уберег". Пантомима заслуживала того, чтобы ее увидеть.
- До свидания, Сережа, - улыбаясь сквозь гримасу страдания, сказала я и, повиснув на Сашиной руке, направилась к подъезду.
Хромая женщина выглядит ужасно, с этим ничего не поделаешь, с другой стороны, я смело могла себя поздравить. Что я и сделала уже в квартире.
- Ну, - хмыкнула Серафима, - с руки ест?
- Пока нет, но уже не прочь.
- А что с ногой?
- А что с ней может быть?
- Между прочим, я волновалась. Не было уговору, что ты с ним куда-то уедешь.
- Приходится импровизировать, - пожала я плечами.
- Смею напомнить, мои хорошие, - влез в разговор Владимир Петрович. Это не игра, а суровая действительность. Допустим, сделали вы Циркача, и что дальше?
- Как что? - удивилась тетушка. - Никак запамятовал, что затеяли мы все это не для собственного развлечения, а во спасение живота своего.
- Твоего, - услужливо поправила я. - Не стоит удаляться от истины.
- А я что сказала? - недоуменно спросила тетушка.
- Предположим, натравите вы его на Катка, и что, война в городе? хмыкнул Владимир Петрович, настроенный чересчур критически.
- Да что ж ты безотвязный какой, - разгневалась Серафима. - По мне, хоть и война. Зато я останусь при квартире и скромных сбережениях.
- А как же Лика? По-твоему, он такой дурак, что взамен ничего не потребует? - упорствовал Владимир Петрович.
- Может, и потребует, да кто ж ему даст? Я в племяшку верю, она талантище, и ей провести такого типа плевое дело. К тому же я на страже. Все?
- Нет. Я скромно напоминаю, что Циркач - парень опасный и эти женские штучки могут вам выйти боком.
- Прекрати каркать, - разозлилась Серафима. - Раньше надо было советовать, а теперь тебя не спрашивают.
- А мне его жаль, - вдруг подал голос Илья, и сам при этом выглядел жалко, чем привел Серафиму в негодование.
- Серьезно? - спросила она. - И чем же он тебе в душу запал? Младенческой улыбкой?
- Я совершенно не в том смысле... просто... страшновато... как можно заблуждаться и вообще.
- Это в твой огород булыжник, - кивнула мне Серафима.
- Вам неприятно лицедейство? -вкрадчиво поинтересовалась я, испытывая досаду.
Илья Сергеевич торопливо заверил, что в его высказывании не было ничего личного, лишь сетование по поводу незавидной мужской доли. Классифицировав злобные выпады как приступ мужской солидарности, мы переключились на насущные проблемы. Я подробно рассказала о купании в озере, тетушка радовалась, а мужчины выглядели обиженными.
- Что следующим номером? - спросила Серафима.
- Перерыв, - ответила я.
--Почему? --заинтересовался верный друг.
Тетушка нахмурилась.
- У тебя ощущается недостаток гуманитарного образования, друг мой Вовка, - сказала она. - Читать надо классику.
- Это какую же классику я пропустил?
- Это Стендаль. Почитай на ночь, пока жена в отъезде.
- А там точно про Циркача есть?
- Откуда ж мне знать? У племяшки спрашивай.
- Вы мне надоели, - заявила я мужской половине компании. - Ваше присутствие становится обременительным. Помощи никакой, одна нездоровая критика.
- Мы больше не будем, - дружно заверили оба. И действительно замолчали на некоторое время, что позволило продумать план военной кампании. На пару дней мне следовало стать для Циркача недоступной. Интерес его ко мне должен возрасти, а отнюдь не погаснуть.
После восьми Илья Сергеевич нас покинул: завтра ему предстоял трудный день. Завтра ровно год, как погиб его друг и компаньон. С утра он должен быть вместе с вдовой в церкви, затем поездка на кладбище и вечер памяти, организованный фирмой. Однако "мечта бандита" вместе с Сашей оставалась в полном нашем распоряжении. Владимир Петрович решил ночевать у нас: сказывалась холостяцкая жизнь, о чем Серафима не преминула ему сообщить.
День обещал быть так себе. Владимир Петрович отбыл на службу, Серафима - в казино за новостями, а мы с прибывшим Негритенком лениво играли на балконе в карты. Предполагалось, что я еще не отошла от тяжких ран и прикована к постели.
- Видел вчера Циркача, - сообщил Саша, - в "качалке". Давно не появлялся, а тут пришел...
- Забота о фигуре?
- С фигурой у него все нормально. О вас он поговорить хотел, в теплой дружеской обстановке.
- Мы вроде бы на "ты".
- Мне трудно, и я иногда сбиваюсь. В общем, ему о тебе поговорить хотелось. Между прочим, трещал как заведенный, что на него совсем не похоже. Он из молчунов.
- И что это значит, по-твоему?
- "Поплыл" Циркач. - Тут Саша стал смотреть куда-то в сторону и спросил: -Он тебе нравится или все это чистой воды притворство?
Мужики дружно встали плечо к плечу в приступе солидарности. Их самолюбие стоило принять во внимание, потому отвечала я осторожно:
- Мы ведь просто купаться ездили... Саша кивнул:
- Может, Серега не ангел, я про него много чего слышал, но в душу человеку плевать в любом случае не стоит.
Ну вот, пожалуйста.
- Я совершенно не в состоянии плевать в души, - торопливо заверила я, и Саша вроде бы успокоился.
Тут я решила проявить хитрость и, пока мы одни, расспросить Сашу о Тарханове и дражайшей тетушке. Только я начала подходить к этой щекотливой теме, как заметила Циркача, точнее, его машину. Она медленно проехала мимо. Вслед за этим ожил телефон.
- Как нога? - заботливо поинтересовался Циркач, поздоровавшись.
- Немного побаливает, но это пустяки.
- Тетушки нет?
-Нет.
- Значит, вы одна?
Не заметить Сашу он, конечно, не мог.
- Нет, я с шофером Ильи Сергеевича, Сашей. Мы играем в карты...
- Значит, сегодня он вас охраняет? - с интонацией, наводящей на размышления, спросил Циркач.
- Серафима боится, что я умру от скуки и в следующий отпуск от нее сбегу.
- Да? - неопределенно хмыкнул он. Поболтав еще немного, мы простились до завтра.
К обеду, обнаружив, что в доме заметно поубавилось съестных припасов, мы с Сашей отправились за покупками. Хотя магазин был неподалеку, отпустить меня одну Саша отказался, а оставить "мечту бандита" без присмотра даже на полчаса никак не мог, потому мы поехали на машине. Возле универсама возникла та же проблема. Саша остался на стоянке, а я пошла за продуктами. Купить только то, что надо, у меня никогда не получается. Я набрала массу ненужных вещей, например, пирожных. Не далее как вчера мы с Серафимой клялись никогда их не есть. Клятвы стоят недорого, потому пирожные я купила, потом коробку конфет, бутылку коньяка (коньяк у Серафимы кончился, а она усиленно рекомендовала его для снятия стресса), к коньяку взяла лимоны, и остановиться стало трудно. Пакет всего этого не вынес, и одна ручка оборвалась. Я купила другой, оставила сдачу, вернулась за ней и забыла купленный пакет на прилавке. Я решила избавиться от покупок, чтобы освободить руки хотя бы на время, и стала пробираться к окну, прижимая пакет к груди и опасаясь, что он в любой момент выскользнет из рук. В общем, я спешила и ничего не замечала вокруг. А зря.
