я тоже знаю.
– Расскажу вам один случай, – продолжила Мурашова. – Теплякова, я бы сказала, была болезненно-добрым человеком. Постоянно кому-то помогала. И вот, однажды, перед спектаклем, я пришла в гримуборную, а Тамила Сергеевна сидит перед зеркалом с котенком на руках. Она подобрала его на улице и принесла в театр. Потом он жил в гримуборной месяца два.
– Почему она не забрала котенка домой? – спросила Анна.
– Мать категорически запретила, – ответила Мурашова.
– Простите… Сколько лет тогда было Тепляковой?
– Около сорока.
– И она боялась ослушаться матери? Да это же бред какой-то!
– Когда Тамила Сергеевна говорила о матери, она буквально менялась в лице, и это был настоящий страх.
– Чем закончилась история с котенком?
– Я забрала его себе, а Тамила Сергеевна приходила ко мне, чтобы его увидеть.
– Она ничем с вами не делилась?
– Теплякова никогда ничем не делилась. Но однажды… – Мурашова вдруг замолчала.
– Что? – напомнила Анна.
– Тамила сильно изменилась. Лицом посветлела и как будто расцвела.
– Причина была вам известна?
– Мне тогда показалось, что она влюблена.
– Знаете в кого? – В голосе Стерховой послышался неподдельный интерес.
– Нет. – Мурашова помотала головой. – Тогда не знала и теперь не догадываюсь. Она была очень скрытной.
– Это вы уже говорили, – разочарованно проронила Анна и откинулась на спинку кресла. – Припомните что-нибудь еще?
– Расскажу, чем закончилась эта ее влюбленность.
– И чем же?
– Как-то, перед началом спектакля, я застала ее в слезах. Тамила не просто плакала – жалобно выла.
– Она как-то объяснила свои слезы?
– Конечно-же, нет.
– В каком году это было?
– Театральный сезон восемьдесят седьмого – восемьдесят восьмого года. А, если точнее – весна. Да-да, весна восемьдесят восьмого года. Летом я уже уехала в Пензу.
– Значит, это произошло весной восемьдесят восьмого года, – резюмировала Стерхова и протянула фотографию мертвой девушки. – Знаете ее?
Мурашова включила фонарик на телефоне и придирчиво оглядела снимок. Потом покачала головой и ответила:
– Никогда не встречала.
– Ну что ж, спасибо за информацию. – Стерхова поднялась.
– Послушайте… – Мурашова задержала в руке фотографию. – Вы заметили? Там внизу есть еще одни ноги.
Анна поспешно выдернула снимок из ее рук.
– Если что-нибудь вспомните, обратитесь к костюмерше Марии Егоровне, она подскажет, как меня разыскать.
В Следственное управление Стерхова приехала после обеда. Поднялась на третий этаж и, задумавшись, прошла мимо своего кабинета. Спохватилась только в конце коридора, и там встретила Екатерину Зварцеву, которая поднималась с лестничной площадки.
– Здравствуйте, Анна Сергеевна! А я как раз иду к вам.
Стерхова перевела взгляд на папку в ее руках.
– Принесли дело Тепляковой?
– Не так быстро. Дело, в лучшем случае, будет завтра.
– А это что?
Зварцева загадочно улыбнулась и на ходу распахнула папку, в которой лежала книга.
– А ведь я вас сразу узнала. Прочитала все ваши детективы. Взяла один для автографа. Пожалуйста, подпишите!
– С удовольствием. – Отомкнув замок, Анна вошла в кабинет, поставила сумочку на стол и сняла пальто.
Екатерина Зварцева протянула ей ручку и книгу:
– Вот, пожалуйста.
– Вам как подписать? Псевдонимом или моим настоящим именем?
– Так же, как значится на книжке: Елена Воеводина.
Стерхова начертала несколько слов на форзаце и широким росчерком расписалась.
– Вот, держите! Не знаете, где Семенов?
Зварцева спрятала книгу в папку и прижала ее к груди.
– С восьми до половины девятого Игорь Петрович был в кабинете, потом сказал, что поедет к родственникам Леонтьевой.
– К кому? – рассеянно переспросила Стерхова.
– К родственникам пропавшей девушки.
– Ах, да! Мы с ним договаривались, – вспомнила Анна.
– Пожалуйста, расскажите, над чем работаете в настоящее время? – вставила Зварцева.
– С утра побывала в театре, где служила Теплякова.
– Вы не поняли, – вежливо улыбнулась Екатерина. – Я спросила про детективный роман.
Чуть помолчав, Анна вздохнула:
– Некогда мне писать. Может быть, после Нового года.
– Ах, как жаль, – искренне огорчилась Зварцева. – Читать совершенно нечего.
– У нас в России много талантливых детективщиков. Могу посоветовать.
– Спасибо, не надо. Я лучше подожду вашу книжку, – сказала Екатерина и направилась к выходу.
– Поспешите с материалами следствия по Тепляковой, – напомнила Анна. – Очень их жду.
– Я запросила дело из архива. Сроки предоставления строго регламентированы.
Остаток дня Стерхова посвятила тому, чтобы зафиксировать в ноутбуке всю информацию, полученную утром в театре. Попутно составила список дел и вопросов, которые приходили на ум. Среди них был пункт: вручить повестку машинисту сцены Гончаренко.
«Хотелось бы знать, чем продиктован его отказ побеседовать. Плохим характером или за этим что-то стоит?», – записала Анна.
Покончив с этим, Стерхова кликнула по иконке на рабочем столе, откинулась на спинку и уставилась на фотографию мертвой девушки, которая развернулась во весь экран. До конца рабочего дня оставалось время, которое можно потратить на изучение снимка. Вдруг что-то осталось незамеченным?
Скользя глазами по изображению, Анна неизбежно останавливала взгляд на туфлях с блестящими пряжками, которые прятались в темноте. В них было что-то необъяснимо зловещее, несмотря на то, что эксперт-фотограф объяснил: для жанра post mortem это дело обыденное.
– Скрытая мать… – проговорила Стерхова, и эти слова тоже прозвучали зловеще.
На улице окончательно стемнело. В оконных стеклах виднелись размытые контуры зданий и смутные огни фонарей. Капли дождя отбивали тихую дробь по жестяному карнизу. Осенний вечер навевал меланхолию.
Дверь отворилась, и в кабинет вошел капитан Семенов.
– Приветствую, Анна Сергеевна. – Он стащил плащ и не спеша повесил на вешалку. Потом сел за стол, вытащил из портфеля бумаги и только тогда продолжил: – Только что говорил с сестрой Марии Леонтьевны. Снял с нее показания.
– Так-так… Прошу поподробнее.
– Разрешите освежить входящую информацию. – Семенов стал читать. – Леонтьева Мария двадцати лет, студентка пединститута. Рост сто шестьдесят пять сантиметров, худощавого телосложения. Волосы темно-русые, глаза серо-голубые. Ушла из дома в шесть часов вечера третьего октября восемьдесят седьмого года и пропала. Особые приметы – шрам на лбу и левой брови.
– Я все это помню, – нетерпеливо заметила Анна.
– Родители Марии Леонтьевой давно умерли, но мне удалось разыскать ее сестру.
– Это вы уже говорили.
– Прошу не перебивать. – Семенов бросил на нее строгий взгляд и продолжил: – Леонтьева Юлиана живет в Стрельне, и я потратил немало времени на поиски и дорогу. Как вы знаете, я прибыл в Санкт-Петербург на поезде и своей машины у меня здесь нет.
– Продолжайте.
– Я расспросил Юлиану Леонтьеву об обстоятельствах, при которых пропала ее сестра, однако ничего нового она мне не сообщила. Тогда я предъявил ей фотографию мертвой девушки. Она категорически отрицает, что это ее сестра.
– Можно ли доверять ее показаниям? Ей, должно быть, немало лет.
– Женщина пятьдесят четвертого года рождения, в здравом уме и с хорошей памятью. –
