– Хорошо, мы свертываем операцию в отелях. Но, Кинкейд, не дай вам бог ошибиться.
Несколько минут они лихорадочно гадали, куда мог двинуться Копатель. Паркер заключил, что Копатель подбросил в отель патроны незадолго до четырех, так что у него осталось самое большое десять минут, чтобы добраться до настоящей цели. Убийца не мог рассчитывать, что сразу поймает такси, значит, он пошел пешком. Следовательно, искать нужно в радиусе пяти кварталов.
Паркер и члены группы склонились над картой Джорджтауна. Вдруг Паркер поднял взгляд на часы и спросил:
– Сегодня театры дают дневные спектакли?
– Да.
Лукас схватила его за руку.
Тоуб Геллер упомянул Театр Мейсона, что в пяти минутах ходьбы от «Времен года». Паркер торопливо раскрыл «Вашингтон пост» на странице «Досуг»: в Театре Мейсона давали «Щелкунчика». Он попросил Лукас бросить все силы туда.
Кинкейд, не дай вам бог ошибиться.
Нет, он не ошибся. Тем не менее риск был огромен. Спасли много жизней, однако были и убитые. К тому же убийце удалось скрыться.
Телефон Кейджа опять зазвонил. Он поговорил пару минут и положил трубку.
– Звонил мозгоправ. Преподает в Джорджтауне. Выполнял кое-какие работы для поведенческого отдела. Говорит, у него есть что сообщить нам об имени.
– Копателя? – спросил Паркер.
– Ага. Скоро будет здесь.
– Прекрасно, – сказала Лукас и обратилась к Паркеру: – Что дальше?
– Ну, я бы выяснил, был ли кто-нибудь в ложе, из которой он стрелял, а если не было, не выкупил ли преступник все места в ней. Если да, то не расплачивался ли он кредитной карточкой.
Лукас кивнула Арделлу, тот позвонил Джерри Бейкеру и задал те же вопросы. Закончив разговор, он сказал:
– В самую точку.
– Приобрел билеты две недели назад, заплатил наличными? – сказал Паркер.
– Три недели назад, – пробормотал агент.
– Черт! – Паркер в сердцах щелкнул пальцами. Затем обратился к своим записям о заключении Линкольна Райма: – Нам потребуются карты, и подробные. Хочу выяснить, откуда взялись обнаруженные на бумаге письма частицы.
Лукас кивнула Харди:
– Если удастся, мы возьмем отряд Джерри и ваших ребят из окружного управления и займемся опросом жителей. – Она дала Геллеру сделанный в морге снимок попавшего под колеса преступника: – Тоуб, размножь в ста экземплярах. Распространим картинку и посмотрим, вдруг его кто-нибудь опознает.
Паркер пробежал глазами список частиц, обнаруженных Раймом. Гранит, глинозем, кирпичная крошка, сера, органическая зола – откуда все это?
В дверях появился молодой служащий, тот, кто раньше доставил письмо:
– Агент Лукас, охрана просила вам сообщить, что внизу ждет мужчина. Явился без вызова. Говорит, что-то знает об убийце в метро.
– Документы предъявил? – спросила Лукас.
– Он утверждает, что журналист и пишет о серии нераскрытых убийств. Водительские права и карточка социального страхования подлинные.
– Так что он говорит о Копателе?
– Он только сказал, что этот тип совершал нечто похожее и раньше – в других городах.
Лукас взглянула на Паркера, и тот посоветовал:
– С ним стоит поговорить.
– Итак, он теперь в округе Колумбия, – заметил мужчина.
Они сидели на нижнем этаже в приемной «Г». В ФБР ее именовали Голубой допросной – по цвету внутренней отделки, выдержанной в пастельных тонах.
За столом сидели Паркер, Лукас и Кейдж по одну сторону, крупный мужчина с копной седых волос – напротив.
– Кто именно? – задала вопрос Лукас.
– Я называю его Мясником, – ответил мужчина. – А вы как его называете?
На Генри Чисмене была чистая, однако порядком поношенная одежда. Полосатый галстук, белая рубашка, натянутая на выпирающем животе. Вместо пальто он носил пиджак от серого, в светлую полоску костюма. Его потертый портфель лежал на столе. Он обхватывал ладонями стоявшую перед ним кружку воды со льдом.
– Так вы говорите, что человека, учинившего стрельбу в подземке и в театре, называют Мясником?
– Да, того, кто стрелял. Имени его сообщника я не знаю.
Лукас и Кейдж замолчали. Она задавалась вопросом, откуда Чисмену известно про Копателя и его преступления, а главное, про его партнера. О погибшем шантажисте прессе не сообщали.
– Почему вас интересует эта история?
Чисмен извлек из портфеля несколько потрепанных номеров хартфордской «Ньюс таймс» за предыдущий год и показал статьи за своей подписью.
– Я взял творческий отпуск и пишу книгу о Мяснике. Так его окрестили в Бостоне в начале нынешнего года.
– Что случилось в Бостоне? – спросил Паркер.
Чисмен бросил взгляд на карточку-пропуск Паркера. На ней не было указано имени. Кейдж представил его как мистера Джефферсона, консультанта.
– Стреляли в посетителей кафе «Закусочная Люси».
Лукас об этом слышала.
– Четверо убитых, семеро раненых. Преступник подъехал к закусочной и начал палить в окно из дробовика. Ни с того ни с сего. Если не ошибаюсь, описание внешности преступника отсутствует.
– Не сомневайтесь, это одно и то же лицо. А описание – верно, описания нет, так, нечто расплывчатое. Вероятно, белый. Возраст? От тридцати до пятидесяти. Рост? Не высокий, не низкий. Телосложение? Среднее. Им мог быть кто угодно.
Лукас собиралась о чем-то спросить, но Чисмен ее опередил:
– Вы сказали, что он стрелял ни с того ни с сего?
– По крайней мере так сказано в полицейском отчете.
– А вы знаете, что через десять минут после того, как Мясник отстрелялся, прикончив женщин и детей, в семи километрах от закусочной ограбили ювелирный магазин?
– Нет, об этом в отчете ничего не было.
– А вы знаете, – продолжал Чисмен, – что все полицейские-оперативники в радиусе трех километров примчались к закусочной? Владелец магазина успел нажать на кнопку сигнализации, но полиция все равно не успела вовремя прибыть на место. Грабитель убил хозяина и одного покупателя.
– Грабитель был сообщником Мясника?
– Кем же еще?
– Нам нужна любая информация, которая у вас есть. Но чутье мне подсказывает – вас привел к нам не гражданский долг. Чего вы хотите конкретно?
– Доступа, – быстро ответил он. – Всего лишь доступа…
– К информации?
– Совершенно верно.
– Подождите здесь, – сказала Лукас, вставая из-за стола.
Паркеру и Кейджу она подала знак следовать за собой.
Тоуб Геллер сидел за пультом управления в маленькой затемненной комнате через стенку от Голубой допросной.
Он проследил беседу с Генри Чисменом с начала и до конца. Бюро не устанавливало в комнатах для допросов односторонние зеркала. Вместо них на стенах висели три репродукции картин Жоржа Сера. В каждую были вмонтированы по шесть микрообъективов, замаскированных под точечные мазки.
Лукас поручила Геллеру анализировать данные. Стоило Чисмену упомянуть какой-нибудь факт, как Геллер мгновенно передавал информацию молодому агенту Сюзен Нанс, дежурившей наверху в центре связи, а та запрашивала местное отделение на предмет проверки.
Чисмен ни разу не отхлебнул из кружки, которую поставил перед ним Кейдж, но нервно сжимал ее ладонями. Поверхность кружки фиксировала прикосновения, а в ручке был спрятан чип-передатчик. Он оцифровывал отпечатки пальцев Чисмена и отправлял на компьютер Геллера, откуда они поступали для сравнения в базу данных Автоматизированной системы определения отпечатков пальцев.
Одна из видеокамер держала в фокусе глаза Чисмена и осуществляла сканирование радужной оболочки для «вероятностного анализа на правдивость» – это была одна из разновидностей детектора лжи. Одновременно Геллер анализировал уровень напряжения голосовых связок.
Кейдж, Лукас и Паркер поспешили в наблюдательную.
– Есть что-нибудь? – спросила Геллера Лукас.
– Наши запросы идут вне очереди, – ответил тот, с сумасшедшей скоростью настукивая по клавишам.
Зазвонил телефон. Лукас включила громкоговорящую связь.
