– Проще простого.
Молодой агент подсоединил волоконно-оптические кабели к основаниям микроскопов. Другим концом кабели уходили в большой серый ящик, из которого в свою очередь торчали другие кабели. Их Геллер воткнул в гнезда одного из компьютеров и щелкнул выключателем. Через пару секунд на экране возникло изображение частиц.
Он вызвал меню и сказал Паркеру:
– Нажмите на эту кнопку – и все. Изображения сохранятся в виде файлов.
– Их можно отправить по электронной почте?
– Скажите кому.
– Минутку. Сперва мне нужно сделать несколько увеличений.
– У меня есть эксперты-химики, – сообщила Лукас.
– Пусть идут домой, – сказал Паркер. – Я хочу обратиться к другому эксперту. Из Нью-Йорка.
– Из Полицейского управления? – осведомился Кейдж.
– Служил там. Сейчас на гражданке. Он лучший криминалист Америки.
– Но сегодня канун Нового года, – возразил Харди. – Его, скорее всего, нету дома.
– Он почти не выходит из дому.
– Даже по праздникам?
– Даже по праздникам.
– Паркер Кинкейд, – раздался по громкоговорящей связи голос Линкольна Райма, – я ожидал вашего звонка.
– Так вы в курсе нашей проблемы? – спросил Паркер.
– Я в курсе всего на свете. Но мне казалось, Паркер, что вы в отставке.
– Был в отставке еще два часа тому назад.
– Забавно, правда? Нам не дают ни отдыха, ни срока.
Паркер один раз встречался с Раймом. Это был красивый брюнет примерно одного возраста с Паркером. Парализован от шеи и ниже. Сейчас он разговаривал из своего дома на Сентрал-парк-уэст.
– Я с большим удовольствием прослушал ваш курс, Паркер, – заметил Райм. – В прошлом году.
Паркер помнил Райма, сидевшего в первом ряду аудитории в своей невероятной инвалидной коляске, ослепительно красной, как леденец на палочке. Паркер читал тогда в Колледже уголовного судопроизводства имени Джона Джея курс судебной лингвистики.
– Попробую догадаться, – продолжал Райм. – Там у вас неизвестный стреляет людей в подземке, и единственный «ключ» к его личности… что именно? Письмо с угрозами? С требованием денег?
– Как он мог узнать? – вырвалось у Лукас.
– Очень просто: это единственная причина, по которой Паркер Кинкейд мог позвонить мне, – ответил Райм. – Кстати, кто задал вопрос?
– Спецагент Маргарет Лукас, – ответила та. – Вы правы. Это шантаж с вымогательством. Мы попытались заплатить, но главный преступник погиб. Сейчас мы почти на сто процентов уверены, что его напарник, стрелок, будет убивать дальше.
– И моим запоздалым рождественским подарком станет участие в этом деле.
– Я газанул фрагменты письма и конверта, – сказал Паркер. – Хотел бы отправить вам результаты и изображения кое-каких частиц. Можно по электронной почте?
– Да, конечно. Когда истекает срок?
– Каждые четыре часа, начиная с четырех и до полуночи.
– В четыре дня? Сегодня?
– Совершенно верно, – ответила Лукас. – Думаем, стрелок выберет какой-то отель, но не знаем, какой именно.
– Хорошо. Присылайте свои конфетки. Свяжусь с вами, как только будет что сообщить.
Паркер записал электронный адрес Райма и передал Геллеру. Агент тут же отправил изображения.
– Он и есть лучший криминалист Америки? – спросил Кейдж.
Но Паркер ему не ответил – он смотрел на часы. До него наконец дошло, что уже половина четвертого. Людей, которыми он и Маргарет Лукас были готовы пожертвовать, отделяло от смерти всего тридцать минут.
Глава четвертая
15.30
Роскошный отель. Красивый отель.
Копатель входит в вестибюль, со щенятами на сумке, на него не обращают внимания. Снуют толпы. Идут празднества. Банкеты сослуживцев. Повсюду украшения. Пухлые крошки в новогодних нарядах. Дедушка-Время смахивает на Смерть с косой.
Они с Памелой… щелк… Памелой, его женой, бывали на вечерах в похожих местах.
Копатель покупает «Ю-Эс-Эй тудей». Сидит в вестибюле, читает газету.
Он смотрит на свои часы. Без двадцати четыре. Вынимает из кармана сотовый телефон и набирает номер службы передачи сообщений. Слушает. «Новых сообщений не поступало». Захлопывает крышку телефона.
Он ставит на колени сумку со щенятами и обводит взглядом толпу. На него не обращают внимания.
В лаборатории зазвонил телефон.
Как всегда, когда раздавался этот звук, а Паркер находился вдали от Ктошей, у него оборвалось сердце. Он глянул на определитель номера – звонили из Нью-Йорка – и схватил трубку.
– Линкольн, это я, Паркер. Есть что-нибудь?
– Почти ничего.
Паркер включил громкоговорящую связь.
– Послушайте, что я обнаружил, – продолжал Райм. – На первом месте по числу вкраплений в бумагу письма – гранитная пыль.
– Гранитная, – повторил Кейдж.
– Имеются признаки того, что камень обтесывали и долбили, а местами полировали.
– Откуда, по-вашему, эта пыль? – спросил Паркер.
– Строительство, реконструкция, снос, – принялся перечислять Райм, – производство ванных, кухонь, изготовление надгробий, скульптурные мастерские, садово-парковая архитектура… можно продолжать до бесконечности. Имеются также частицы красного глинозема и старой кирпичной крошки, серы и в большом количестве углерода – золы и сажи, остающихся после жарки мяса либо сжигания мясосодержащего мусора. Теперь о конверте. Незначительное количество тех же частиц, что обнаружены на письме, и весьма значительное – соленой воды, керосина, очищенной и сырой нефти, масла…
– Масла? – удивилась Лукас.
– Да. И еще органического вещества, которое встречается в моллюсках. Так что все данные указывают на Балтимор.
– Балтимор? – удивился Харди.
– Как вы это вычислили? – реплика Лукас.
– Соленая вода, керосин, горючее и сырая нефть означают порт. Ближайший к Вашингтону порт, через который в больших объемах осуществляются перевозки сырой нефти, – Балтимор. К тому же там на берегу полно ресторанчиков, где подают дары моря.
– Балтимор, – пробормотала Лукас. – Значит, он написал письмо дома, а вечером поужинал в одном из таких ресторанов. Приехал в Вашингтон подбросить письмо в здание Городского совета. Затем…
– Ни-ни-ни, – прервал ее Райм.
– Чистой воды инсценировка, верно? – спросил Паркер.
– Ну да, совсем как в «Гамлете», – ответил Райм. – Все эти частицы… тут явный перебор. Преступник нанес их на руки и пропитал конверт. Хотел пустить нас по ложному следу.
– А следы на письме? – спросил Харди.
– С ними как раз все в порядке. Количество частиц в волокнах бумаги соответствует их содержанию во внешней среде. Нет, письмо указывает, где он жил, тогда как конверт указывает на кое-что другое.
– На то, что он был совсем не таким, каким кажется на первый взгляд, – заметил Паркер.
– Вот именно, – подтвердил криминалист.
– Стало быть, там, где он жил, имеются гранит, глиноземная пыль, кирпичная крошка, сера, сажа и зола от жарки или сжигания мусора.
– Пыль и крошка… может, там что-то сносят? – предположил Кейдж.
– Скорее всего, – согласился Харди.
– Скорее всего? Нет, это всего лишь возможность, – возразил Райм. – А возможны буквально все варианты, пока не найден единственно верный.
– Мистер Райм, – сказала Лукас, – все это хорошо. Но до очередной акции стрелка остается десять минут. У вас есть соображения, какой отель он мог выбрать?
– Боюсь, что нет. Здесь вам решать.
– Хорошо.
– Спасибо, Линкольн, – сказал Паркер.
– Всем удачи.
Раздался щелчок – криминалист завершил разговор.
Паркер посмотрел на письмо, ощущая себя обманутым в лучших надеждах.
Тут зазвонил телефон Лукас. Она послушала, и на губах у нее расцвела первая за все время общения с Паркером улыбка.
– Вышли на него! – объявила она. – Под креслом в джорджтаунском «Отеле четырех времен года» нашли два патрона с черными пулями. Туда направлены все наличные силы ФБР и полиции.
