class="p1">– Вчера утром я выехал в Великий Новгород и в тот же день встретился с одноклассницами Юрьевой. Обе твердо уверены в том, что на фотографии она, Марина Юрьева.
– И что же, никакой неуверенности или сомнения? – спросила Анна.
– Нет, никаких сомнений. Я оформил опознание соответствующим документом. – Семенов поднялся со стула, прошел к Стерховой и положил на ее стол бумаги.
– Надеюсь, вы расспросили их о Юрьевой? Собрали какие-нибудь сведения?
– Сколько ни старался – общие фразы. Хорошая девочка, с мальчиками не встречалась, на вечера не ходила. Образцовый ребенок.
– И угораздило же ее… – чертыхнулась Стерхова.
– Сегодня я встречаюсь с третьей одноклассницей Юрьевой, которая живет в Санкт-Петербурге. Она только что вернулась из отпуска. Мы договорились встретиться в кафе, придется поехать в центр.
– Я сама с ней поговорю, – сказала Стерхова и положила перед ним фотографию, изъятую у коллекционера Ветошкина. – Что скажете на это?
После недолгого молчания Семенов глухо промычал:
– Откуда?..
– Из коллекции «post mortem» большого знатока этого жанра.
– Как удалось?
– При содействии фотоэксперта Ильи Штурма, я вам о нем говорила.
– Какая удача! – Семенов пригляделся. – У нее в руках «Записки охотника».
– В руках у других жертв будет эта же книга, – уверенно заметила Стерхова и спросила: – Больше ничего не заметили?
Он взял со стола лупу и начал пристально изучать снимок. Спустя минуту взволнованно выдохнул:
– Шрам на лбу, рассекающий бровь. Это Марина Леонтьева?
– А вы-то как думаете?
– Скорее всего, она.
– Завтра вам нужно еще раз съездить к ее сестре в Стрельну и провести опознание по этой фотографии.
– Слушаюсь. – Семенов перевернул фотографию и взглянул на оборот.
– Номер одиннадцать. Значит, в период между октябрем восемьдесят седьмого и ноябрем восемьдесят восьмого была убита еще одна девушка.
– Такой мерзавец, как этот, вряд ли сбился со счета.
Семенов снял фотографию на телефон. Он долго не мог прийти в себя. Анне и самой было не по себе. Чтобы отвлечься, она занялась рутинной работой: оформлением служебных документов, без которых не обходилась работа следователя.
– Екатерина Максимовна сегодня заходила? – спросил вдруг Игорь Петрович.
– Сегодня – нет, – ответила Стерхова. – У вас что-то важное? Могу ей позвонить.
– Нет-нет! Не трудитесь. В случае необходимости я сам позвоню.
Анна опустила глаза, стараясь не улыбнуться. Было очевидным, что на ее глазах у сухого педанта Семенова рождались романтические чувства. Насчет взаимности с другой стороны было пока неясно.
Для встречи с одноклассницей Марины Юрьевой Стерхова приехала в кафе на Невском проспекте. Она чуть-чуть опоздала, всего на пару минут. Елена Николаевна Жигунова уже сидела за столом у окна. Это была женщина лет пятидесяти пяти, с короткой стрижкой, седыми волосами и живыми глазами. Она выглядела очень уверенно, была элегантна и спину держала прямо. Ее руки спокойно лежали на столе рядом с чашечкой кофе.
Анна подошла и опустилась на стул напротив.
– Здравствуйте, Елена Николаевна. Прошу прощения за опоздание, на дорогах был небольшой затор.
Жигунова слегка кивнула и улыбнулась.
– Ничего страшного, Анна Сергеевна. Я и сама только что пришла, – ответила она, её голос был теплым и спокойным.
К их столику подошла официантка, Анна заказала себе чашку чая и кусок яблочного пирога. Как только девушка удалилась, Елена Николаевна тихо произнесла:
– Насколько я понимаю, повод для нашего разговора будет печальным.
– Мне очень жаль, – обронила Стерхова.
– И все-таки я благодарна вам, хоть что-то прояснилось, – сказала Жигунова.
– Если позволите… – Анна протянула телефон, на экране которого была фотография № 13. – Пожалуйста, посмотрите внимательно.
Елена Николаевна взглянула на фото, ее лицо болезненно сморщилось и в глазах появились слезы.
– Это Марина.
– Вы уверены?
– Я вижу, что это Марина Юрьева, – твердо повторила Жигунова. – Она здесь мертва?
– Мне очень жаль…
– Ее тело найдено?
– Пока нет.
– Вы знаете, кто это сделал?
– Пока не знаем, – ответила Стерхова. – Но убийца обязательно понесет наказание.
– Хотелось бы в это верить…
Стерхова ненавидела эту фразу, ее повторяли не только дураки, но и умные люди. От этого на душе стало гадко.
– Хотела бы задать вам кое-какие вопросы.
– Задавайте.
– Помните тот день, когда Марина исчезла?
– Это было тринадцатое ноября.
Чуть помолчав, Анна недоверчиво повела плечами.
– Прошло тридцать пять лет…
– И что? – Елена Николаевна вскинула голову. – Я помню тот день так хорошо, как будто он был только вчера. И чтобы вы не сомневались, поясню: мы с Мариной были лучшими подругами, ближе, чем сестры. В тот день после уроков у нас была репетиция в театральном кружке.
– Где она проходила?
– В актовом зале школы.
– Вы обе посещали этот кружок?
– Обе. Но у меня в тот день поднялась температура и меня отпустили с последнего урока домой. Вечером мне позвонила Маринина мама и сказала, что она не вернулась домой. Я сказала, что у меня ее нет, тут все и завертелось.
– Родители у Юрьевой были строгими? – спросила Анна.
– У нее была одна мама, отец умер незадолго до ее исчезновения. Но отношение к детям в доме Юрьевых казалось строгим. У Марины была старшая сестра, но она уже умерла.
– Перед тем как Марина пропала, у нее появлялись новые знакомые?
– Однажды она сказала, что есть возможность подготовиться к поступлению в театральный и получить бесплатные контрамарки в театр. Но я не относилась к этому серьезно, потому что Марина собиралась поступать в театральный, а я – в институт легкой промышленности.
– Пожалуйста, вспомните. – Стерхова старалась быть убедительной. – Марина называла какие-то имена или адреса?
– Однажды она ходила на встречу в Гостиный двор. – Жигунова пожала плечами. – Насколько знаю, встреча не состоялась. Не думаю, что это было как-то связано с ее исчезновением.
– Она ничего не опасалась? Ни о чем не переживала?
Елена Николаевна грустно улыбнулась.
– Переживала, конечно: влюбилась в мальчишку из параллельного класса, а он встречался с другой.
– Какой у Юрьевой был круг знакомых? – спросила Стерхова.
– Девочки из нашего класса, ребята из театрального кружка. Вот, пожалуй, и все.
– Вы помните, кто вел ваш кружок?
– Аэлита Витальевна, учитель литературы. Она уже тогда была старенькой. Теперь наверняка умерла.
– Юрьева делилась с вами своими планами?
– Да мы только этим и занимались! Она мечтала стать великой актрисой, а я – знаменитым модельером. – Жигунова замолчала, сворачивая салфетку, пока та не превратилась в небольшой прямоугольник. – Я часто вспоминаю Марину, и у меня не исчезает чувство вины. Ведь если бы я не заболела и пошла с ней на репетицию, она бы осталась жива.
Стерхова спрятала телефон и допила последний глоток кофе.
– Благодарю вас за то, что пришли. Вы очень мне помогли. – Она поднялась и протянула свою карточку. – Что-нибудь вспомните, позвоните.
В
